Для России Первая мировая война обернулась миллионами погибших, распадом империи и концом монархии. До сих пор у историков нет единого мнения, зачем страна вообще вступила в этот масштабный конфликт.
Предупреждение, оставшееся без ответа
Мотивы, побудившие крупные европейские державы начать масштабную войну, очевидны. Все они, так или иначе, обусловлены стремлением к геополитической и экономической гегемонии на континенте. Но какие цели ставила перед собой Россия, присоединяясь к военному конфликту?
Накануне войны бывший министр внутренних дел Пётр Дурново в аналитической записке предупреждал Николая II об опасности втягивания страны в противостояние с Германией. Даже победа в этой войне, по мнению Дурново, не дала бы ничего ценного для России, а в случае неудачи возрастала бы вероятность революции:
«Побеждённая армия, лишившаяся за время войны наиболее надёжного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддаётся даже предвидению». Словно в воду глядел, прозорливый политик.
Как отреагировал Николай II на записку Дурново – неизвестно. Ясно то, что царь руководствовался не доводами разума, а патриотическим порывом. Однако нужно заметить, что Николай до последнего надеялся остановить войну. 29 июля 1914 года он отправил германскому императору Вильгельму II телеграмму с предложением «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию». Вильгельм на нее не ответил. «Моя совесть чиста. Я сделал все, чтобы избежать войны», – писал Николай II.
Патриотический подъем
Официальная версия вступления России в войну – это выполнение союзнических обязательств перед Сербией. Действительно, Россия согласно договору, обязывалась оказать военную помощь Сербии в случае посягательств на территориальную целостность последней.
28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии и в тот же день начала обстрел Белграда, но Россия не торопила события. Реакция последовала только два дня спустя – 31 июля, когда в стране была объявлена всеобщая мобилизация.
Германия в ультимативной форме потребовала от России отменить мобилизацию, на что получила отказ.
1 августа немецкий посол в Петербурге граф Фридрих Пурталес передал ноту об объявлении войны российскому министру иностранных дел Сергею Сазонову, после чего, по воспоминаниям министра, «отошел к окну и заплакал». 2 августа уже Николай II подписывает манифест о начале войны.
Президент Российской ассоциации историков Первой мировой войны Евгений Сергеев отмечает, что при вступлении в войну свою роль сыграла «боязнь потерять престиж и влияние в Балканских странах». Сербия была не просто союзником, но и важным стратегическим плацдармом России на Балканах.
Историк Борис Колоницкий убежден в том, что исследуя причины начала войны, не стоит недооценивать силы общественного мнения. С его слов, было «сильное давление улицы». Окружение Николая II отмечало, что царь в те дни ощущал такое единение с народом, какого не было предыдущие двадцать лет его правления.
В первые дни войны на улицах российских городов прошли массовые манифестации в поддержку сербов, и в то же время возникли стихийные акции (погромы немецких офисов и магазинов). Антигерманские настроения и патриотическая эйфория оказались фактором, во многом предопределившим вступление России в войну.
Российские интересы
Американский историк Шон Макмикин объясняет причины Первой мировой войны соперничеством и территориальными претензиями России и Германии.
Эту мысль подкрепляет французский дипломат Морис Палеолог в книге «Царская Россия во время мировой войны», приводя слова российского министра иностранных дел Сергея Сазонова: «Моя формула проста, мы должны уничтожить германский империализм. Мы достигнем этого только рядом военных побед; перед нами длинная и очень тяжелая война. Император не имеет никаких иллюзий в этом отношении. Но чтобы «кайзерство» не восстановилось снова из своих развалин, чтобы Гогенцоллерны никогда больше не могли претендовать на всемирную монархию, должны произойти большие политические перемены».
Борис Колоницкий высказывает мнение, что целью России было объединение польских территорий входящих в состав Австро-Венгрии и Германии, а также необходимость установления контроля над Босфором.
Записка, адресованная Сазоновым французскому и британскому послам (М. Палеологу и Дж. Бьюкенену), подтверждает, что в преддверие ожидавшейся атаки союзными войсками Босфора Россия поспешила «застолбить» за собой Константинополь и Проливы. В ней, в частности, сказано следующее: «Ход последних событий приводит императора Николая к мысли, что вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешен и сообразно вековым стремлениям России».
Об этом же в своей книге «Взгляд Запада на Россию» пишет британский историк Джеффри Хоскинг: «К весне 1915 года русские дипломаты наконец-то достигли соглашения с правительствами Великобритании и Франции о том, что после войны Константинополь и большая часть проливов станут территорией России».
«Кому война, а кому мать родна»
Не секрет, что Первая мировая война стала поистине манной небесной для банкиров и промышленников. Российская армия, находившаяся в стадии переоснащения, испытывала нехватку современной военной техники, оружия и боеприпасов. Государственные заводы не могли в полной мере обеспечивать фронт всем необходимым, и за дело взялись частные компании, сбывавшие свою продукцию по завышенным ценам.
В монографии начальника Главного Артиллерийского управления (1914–1917 годы) генерал-лейтенанта А. А. Маниковского «Боевое снабжение русской армии в мировую войну» приведены для сравнения некоторые цифры. Так, 76-мм шрапнель (вид артиллерийского снаряда) на казенном заводе стоила 9 руб. 83 коп, а на частном – 15 руб. 32 коп., цены на 152-мм гранату были соответственно 42 руб. и 70 руб. Выгода отечественных предпринимателей налицо.
Тяжелую ситуацию в российской военной промышленности использовали и западные страны. Так, английское правительство предложило поставить России 12 млн. снарядов по сверхвысоким ценам и в крайне растянутые сроки, срывая тем самым наступательные операции русской армии. Несмотря на это, предложение английской стороны было принято.
Историк И. В. Маевский замечает, что в период войны Россия «все больше превращалась в объект приложения иностранного капитала, извлекавшего неслыханные барыши. Вместо 4-5% дивиденда, получаемого у себя на родине, иностранные капиталисты получали в России от 20 до 30%!».
Исследователь Александр Широкорад уверен, что давление русских заводчики и банкиров, тесно связанных с англо-французским капиталом, оказало в итоге влияние на правящие круги России и втянуло страну в войну.
Стравить любой ценой
В преддверие Первой мировой войны будущие противники, Россия и Германия, поддерживали тесные торгово-экономические связи. Треть российских товаров от общего экспорта шла в Германию, а четверть германских – отправлялась на российский рынок. Немецкие заводы исправно выполняли оборонные заказы Петербурга. Так, в 1913 году для России на верфи «Шихау» были заложены два крейсера – «Адмирал Невельский» и «Граф Муравьев-Амурский».
Но летом 1914 года отношения резко обостряются, и бывшие партнеры уже становятся врагами. Для историка Николая Старикова здесь все очевидно: Россию и Германию просто стравили. И сделала это, по его мнению, Англия. Исследователь Александр Самсонов называет и конкретного виновника – английское масонство.
Цели Англии становятся понятными, если посмотреть на экономическую ситуацию накануне войны. Общая стоимость английских товаров на российском рынке почти в 4 раза уступала стоимости товаров из Германии. Кроме этого, немецкие товары усиленно теснили английские и в других странах, в том числе в британских доминионах и колониях. Ослабление Германии для Великобритании было жизненно необходимым.
Самый верный способ, который не раз использовала английская дипломатия – это война, причем чужими руками. Любопытный факт: всеобщая воинская обязанность в Соединенном Королевстве была введена только в январе 1916 года – через 16 месяцев после начала мирового конфликта! Англия выжидала, пока Россия теряла свои силы. Как тут не вспомнить лозунг английской дипломатии: «Защищать интересы Британии до последнего русского».
Первым и главным шагом по втягиванию России в войну стала российско-британская конвенция 1907 года. Накануне рокового соглашения немецкий рейхсканцлер Бернгард фон Бюлов пророчески писал: «Если Российская империя объединится с Британией, это будет означать открытие направленного против нас фронта, что в ближайшем обозримом будущем приведет к большому международному военному конфликту».
«Выйдет ли Германия победительницей из этой катастрофы?», – размышлял Бюлов. – «Увы, скорее всего Германия потерпит поражение, и все кончится триумфом революции». Но еще раньше этот трагический путь суждено будет пройти России.
