Часовой КПП на зоне – это важная шишка. Не самая большая конечно в иерархии внутренних войск, но все же. Наш батальон обеспечивал охрану жилой зоны и трех рабочих зон: две лесобиржи (Старая и Новая) и Промзона. В обязанности часового КПП, определенные Приказом командира бригады, входило следующее: осуществление пропуска в зону и выпуска из него автотранспорта, железнодорожного транспорта (в нашем случае мотовозы, как мы их звали) и людей. При этом часовой КПП выполнял очень важную функцию – недопущение и своевременное пресечение нарушений социалистической законности и побегов осужденных с зоны. Ну, с побегами, думаю понятно всем. КПП очень удобный шлюз для желающих незаконно покинуть зону. Нарушение законности выражалось в проносе (провозе) на территорию зоны предметов, запрещенных к обороту среди осужденных. А также незаконном выносе за пределы зоны запрещенных предметов. Кроме того, как это ни покажется кое-кому странным, имелись желающие не только незаконно покинуть зону, но и незаконно проникнуть в нее.
Шел 1985 год, и в то время порядки на зоне и в войсках несколько отличались от сегодняшних. Это сейчас осужденным посылки шлют бессчетно, свиданки чуть ли не каждую неделю. Можно поговорить с семьей по телефону. Даже отпуска из зоны есть. В наше время об этом даже подумать было невозможно. Из армии-то в отпуск не всем удавалось побывать, а уж из зоны в отпуск сходить… Это было почище любой фантастики. Поэтому запрещенными предметами были не только оружие, спиртное и наркотики, но и самые обычные предметы и вещи: сахар, конфеты, чай, любые продукты и вещи с воли. Осужденному была положена определенная продуктовая пайка, кое-что он мог приобрести в «ларьке» на заработанные деньги, хранившиеся на его счету. Все остальное, сверх того – нельзя. Легальны были посылки от родственников, но в зависимости от режима и поведения осужденного посылки можно было получать не чаще одного раза в полугодие, а то и в год. А некоторых вообще лишали права на посылку и на «ларек». И потому и осужденные, и те, кто находился по другую сторону «колючки», шли на всякие ухищрения, чтобы доставить в зону запрещенные предметы. Вот задача КППэшника и заключалась в том, чтобы ничего такого не допустить.
На первый взгляд ничего сложного. Но это только на первый взгляд. А вот на второй взгляд не так уж и легко было соблюсти эту соцзаконность. С теми, кто идет в зону на своих двоих, все просто. Попросил человека расстегнуть одежду, вытащить рубаху из брюк и приподнять ее. Если в сапогах или валенках – разуться, перевернуть обувь голенищем вниз и потрясти. Как правило, этого было достаточно, чтобы обнаружить пачку чая или кулек с конфетами и не пропустить это в зону. Ну, в отдельных случаях, можно и самому руками поработать – произвести более тщательный досмотр посетителя. Любой мало мальски знакомый с порядком прохода в зону, а не знакомые с этим в зону обычно и не пытались пройти, никогда не пытался на себе что-то пронести через КПП. Чаще всего запрещенные предметы пытались провезти в автомобиле или мотовозе. А вот тут КППэшнику уже приходилось попотеть. Кому интересно, как-нибудь на досуге, положите в сигаретную или чайную пачку тысяч пять рублей (это чтобы интереснее было), дайте эту пачку своему товарищу и попросите его спрятать ее в любом месте вашего автомобиля. Дайте ему на это час времени, а сами сходите погулять. А вот через час приступайте к поискам этой пачки. Условия такие: на то, чтобы обнаружить пачку с деньгами у вас всего 10 минут и если за это время не находите, то деньги переходят в собственность вашего товарища. Почему 10 минут? А потому, что в зону с 8 утра до 16-17 часов постоянным потоком идут автомобили. Если это лесобиржа, то в зону они идут груженые «хлыстами» леса, из зоны выходят пустые. В промзону автомобили в основном идут на ремонт, груз редок. Но там тоже поток машин очень большой. А досматривать-то надо и те машины, которые заходят в зону и те, которые выходят. И выходящие из зоны машины досматривать надо еще тщательнее, так как именно в этой машине может притаиться зэк, которому приспичило на волю. А если он «уйдет», то его место вполне можешь занять ты сам. И поэтому 10 минут на досмотр это еще много. Так как за смену иногда через КПП проходило по 40 и более автомобилей и бывали дни, когда КППэшник за весь день только пару раз заходил в караулку попить чаю, да не разжевывая проглотить обед.
А в зону ходят не легковые автомобили, а Уралы и КРАЗы. Всяких укромных мест у них куда как больше чем у легковушки, пусть даже это будет УАЗик или джип какой импортный. Да еще этот Урал тащит за собой прицеп, сваренный из труб. А в трубах можно черт знает что замаскировать. А уж про мотовозы (так мы называли маленькие тепловозы для узкоколейки) я даже и говорить не буду.
Вот когда поищете свои денежки и не найдете, вот тогда и поймете каково приходилось часовому КПП. Да еще если дождь или мороз. Или метель.
Но были в работе часового КПП нюансы. Солдат, заступавший в караул в качестве часового КПП, выдвигался на объект задолго до выступления караула. В задачу КППэшника входило затопить печку, притащить воды и поставить на печку чайник, чтобы, когда караул придет на объект, в караулке было уже тепло, светло и пахло чаем. Чай в карауле – это особенная вещь. Тот, кто не служил, не стоял по нескольку часов на посту в осенний дождь или мороз, когда далеко за тридцать, тот не поймет его значения. Самого последнего «салабона», пришедшего с поста, самый злой «дед» никогда не выгонит обратно на пост, пока тот не попьет чай. Но у солдат того времени жалованье составляло семь рублей. Чай и сахар хотя и были недороги тогда, но все же стоили денег. Сигареты тоже даром не давали. Но с сахаром чай пьют только девушки. Настоящие конвойные волки чай пьют только с «кондитером». Конфеты, пряники или печенье – вот достойная закуска к чаю. Короче говоря, солдатского жалованья на нормальный караульный чай не хватало и на неделю. Что же делать? И вот тут все обеспечение зависело от КППэшника. Если КППэшник правильно поставил себя среди осужденных и вольняшек, если его боятся и уважают, а некоторые путь даже и ненавидят, то в карауле всегда будет достаток. Будет и чай и «кондитер» и курево, а иногда и кое-что еще для веселия души.
Запрет на предметы «с воли» естественно порождал на них довольно большой спрос. В зоне, несмотря на все принимаемые меры, порой очень суровые, всегда имелись деньги. Как они туда попадали – это тема отдельного разговора. Поэтому какую-то часть запретных предметов можно было купить. Как купить? Через людей, которые по служебной или производственной необходимости имели возможность курсировать между зоной и «волей». На нашу Промзону автотранспортная техника заезжала в основном в связи с необходимостью ремонта. Советская техника сама по себе не славилась особой выносливостью, да еще эксплуатируясь в неблагоприятных погодных условиях, на бездорожье, имела свойство часто ломаться. То диск у колеса треснет, то труба в прицепе лопнет, то еще что-нибудь случится. Вот и тянутся в «промку» на ремонт. Ремонтом занимаются осужденные. У них рабочий день с 8 до 17. И при этом можно работать, а можно только вид делать, что работаешь. Срок-то все равно идет. Поэтому тот же прицеп можно заварить за полчаса, а можно и два дня мурыжить – то электродов нет, то ток слабый, то обмотка в сварочнике прогорела, а то рука болит или голова. А «водиле» надо план давать. Он-то пайку бесплатную не получает. Ему семью кормить надо и каждый час простоя выходит боком. Поэтому естественно нужно у осужденного пробудить интерес к своему автомобилю.
Короче, основная масса запрещенки шла через «водил». Мы это знали. Они тоже знали, что мы знали. Поэтому здесь шло своего рода соревнование – кто кого. Но водители были изначально в более выгодном положении. На их стороне была сложная конструкция автомобиля, которая позволяла не то, что килограмм конфет запрятать, но и «влегкую» десяток бутылок водки и даже живого зека. Об этом, если получится, расскажу отдельно. Кроме того, на их стороне было время. Про сигаретную пачку с деньгами смотри выше. Но все же довольно часто при досмотре получалось обнаружить спрятанную запрещенку. Обычно водитель сразу же "включал дурачка" - не знаю мол, ничего. Кто-то подсунул, не мое. Ну раз не твое, значит будет наше. Вообще-то по закону, в таких случаях полагалось находку актировать. Но ведь это время, простой не только задержанного автомобиля, но и твой простой. А у ворот копятся автомобили, нервничают, сигналят. и тебе все равно придется их потом пропускать, досматривать уже впопыхах. На водителя пойдет административка. Короче, куда ни кинь - везде один геморрой. И все из-за чего? Из-за пачки чая и килограмма конфет? Понятно, что тут и водитель махал на все рукой - сам виноват. Но, конечно если обнаруживались серьезные вещи - водка, гражданская одежда, тут никакого снисхождения уже не было. С течением времени ты узнаешь людей, начинаешь понимать кто из них на что способен, они начинают узнавать тебя и с некоторыми завязывается нечто вроде, пусть не дружбы, но особых доверительных отношений. Когда ты знаешь, что он не подставит тебя, а ты где-то пойдешь ему навстречу. Поэтому иногда позволяешь таким «доверенным» людям провозить в зону «запрещенку», правда при этом строго фильтруешь, чтобы не было спиртного, в больших количествах сахара, гражданской одежды, в общем всего того, что может с большой вероятностью привести к неблагоприятным последствиям. Ну а покушает зека масла с белым хлебом да с шоколадными конфетами, да запьет все это густым чифиром… непорядок конечно, но и вреда особого от этого никому не будет. Ну а в караулку за такой транзит идет таможенный сбор в виде того же чая, конфет и сигарет. И получается, что и овцы целы и волки сыты. И техника не простаивает в ремонте, и зека «дулит» свой чифир, и не думает о нарушении порядка и солдату легче службу нести.
Но это все присказка была. Сказка вот в чем заключается. Была весна 1985 года. Наш КПП ремонтировался, поэтому пропуск транспорта был временно приостановлен. Вышло из строя останавливающее устройство, расшатались столбы запретки, местами «колючка» обвисла. На ремонте работала группа «шершней» - осужденные, отбывавшие срок на особом режиме. Роба у них в серо-черную полоску, потому так и прозвали. Срока у всех серьезные, потому особо они не торопились. Я их тоже не подгонял – в кои то веки можно было спокойно посидеть, почитать книжку из поселковой библиотеки. Не знаю чем объяснить то, что произошло в дальнейшем. То ли тупостью осужденного. То ли его наглостью. Или может быть меня недооценили. Не знаю. На второй день ремонта их «бугор» - грузин по национальности, попросил разрешить одному из вольняшек принести им чаю и конфет. А то мол работают на улице, холодно, без чифиру тяжко. Я подумал, что вреда особого тут не будет и разрешение такое дал. Понятно, что вольняшке они дали деньги. Но ведь тут деньги идут из зоны, а не в зону. И не на какое-то лихое дело, а на конфеты. Пусть побалуются сладким. Вольняшка, возвращаясь с обеда, принес кулек конфет, пачку чая и пару пачек сигарет. Досмотрев самого вольняшку и как следует перетряхнув «передачу» я пропустил его вместе с товаром. Один из шершней забежал на КПП с горстью конфет, угощайся мол командир. Но я отказался. Брать что-либо у осужденных, пусть даже и «от души» как говорится – это было не в моих принципах. Видимо расценив это по своему, за час до «съема» грузин зашел на КПП и попросил сделать для него хорошее дело. Сказав, что видит, что я хороший и честный парень, он решил довериться мне. Дело в том, что у него больная мать, которая за него очень переживает, а письма через «кума» идут долго, и у него есть подозрение, что «кум» к нему предвзято относится и некоторые письма вообще не уходят из зоны. Поэтому просит меня отправить почтой вот это письмо. Подумав немного письмо я взял.
Когда я брал письмо, честно скажу, еще не решил – отправлю я его по почте или сдам в оперчасть. С одной стороны грузин разжалобил меня очень сильно рассказом о своей больной матери. Но я же был не маленький мальчик. Кое-что уже понимал. Еще в школе мы читали как Ленин и его товарищи слали из тюрем и ссылок письма своим товарищам, в которых между строк безобидного текста писали молоком совсем другие вещи. Дождавшись когда помощник начкара ушел с караулом менять посты, я подержал над парящим чайником конверт и осторожно вскрыл его. В конверте обнаружились два листка бумаги, вырванных из обычной школьной тетрадки в клеточку. Оба листка были исписаны корявым почерком. По тексту не было ничего необычного. Грузин обращался к своей матери, писал, что соскучился, желал ей здоровья, передавал привет всем родным. Писал, что здесь погода холодная, не то что в Грузии. Еще писал, что скоро у него закончится срок, выпустить его должны в конце лета – в августе или сентябре. В это время здесь на Урале очень холодно, а теплой одежды у него нет. Поэтому просит выслать теплое нижнее белье, пару рубашек, брюки, носки, свитер, теплую куртку или пальто, ну и так далее. Высылать надо сейчас. Сразу же как получат письмо. Посылку надо отправить не на его имя, а на имя Иванова (фамилию точно не помню), проживающего в этом же поселке по адресу такому то. До его освобождения вещи полежат у него. Просто если отправят ему в зону, то ему все равно ее не дадут, а пока срок подойдет могут и потерять. Ну и так далее обычная лабуда. Ничего криминального. Я внимательно посмотрел каждый листок на свет, но ничего подозрительного не обнаружил. Никакого текста, выдавленного между строк заостренной палочкой, никаких дырочек. Подержал каждый листок над паром, еще раз посмотрел на свет. Никакой тайнописи нет. Чисто бытовое письмо. Еще раз перечитал письмо. Нет, ничего необычного. Но что-то не давало мне покоя. Настораживала эта доверчивость пожилого зека.
Я снова перечитал письмо. Подумал. Потом взял картотеку. На каждого осужденного, выводимого из жилой зоны на работы, заводится специальная карточка. В этой карточке обязательно имеется его фотография и краткая биография. Фамилия, имя отчество, место рождения, место прописки, дата рождения, семейное положение и послужной «список», то есть статья уголовного кодекса по которой осужден, полученный срок заключения, начало срока и его окончание. Я нашел карточку грузина и внимательно прочитал ее. Я смотрел ее уже не в первый раз и знал, что он был дважды судим по 144 УК (за кражи), один раз за грабеж и последний срок – разбойное нападение в группе лиц по предварительному сговору, да еще и с применением оружия. Получил он за него на всю «катушку» 15 лет! Да, 15 лет. Я представил - каково это сидеть 15 лет, если мне еще год остался и каждый день думаешь об этом, а ему еще семь лет сидеть. Целых семь лет!
Погоди-ка. Как семь лет? Он же в письме пишет, что этой осенью у него срок заканчивается и его выпускают. Я лихорадочно перечитал письмо, нашел строчки. Да, все верно - так и пишет, что в августе-сентябре этого года срок заканчивается и его выпускают. Так, ну-ка может это другой кто пишет, не этот биджо? Да нет, он самый и есть. Все сходится. У матери такая же фамилия как и у него. Что же получается? Если верить карточке, то сидеть ему еще семь лет. Если верить письму, то всего три-четыре месяца. Конечно есть такое дело как условно-досрочное освобождение. Но я никогда еще не слыхал, что бы такие серьезные сроки резали наполовину. Да еще таким рецидивистам на особом режиме. Ну, год-два еще туда-сюда. Но целых семь лет!! Нет, тут что-то неладное. Никому ничего не говоря я спрятал письмо в карман и стал ждать «съем».
Вернувшись в подразделение я прямиком направился к замполиту. Замполит у нас был хороший мужик, не то что ротный, поэтому предпочитали больше к нему обращаться. Я рассказал ему о случившемся и передал письмо. Замполит внимательно выслушал меня, прочитал письмо и сказал, что скорее всего я прав. Не может такого быть, чтобы осенью его выпустили на волю. Скорее всего готовит побег. Сказал, что письмо передаст в оперчасть колонии, там разберутся. Уже на следующий день стало известно, что грузин действительно собирался в побег, а я ему помешал. Вместе со всей своей бригадой он загремел в шизо, а со следующим этапом убыл в неизвестном мне направлении. Замполит сказал, что я молодец, фактически предотвратил побег. Сослуживцы завистливо вздыхали и говорили, что повезло мне, теперь отпуск дадут. Но не дождался я не только отпуска, но и простой благодарности от командира роты. И причины на то были. Но об этом в следующий раз.
Ставьте лайки, пишите комментарии. Дизлайков не надо, лучше вносите предложения. Надеюсь продолжение последует.
Еще одна история из армейской жизни - в период курса молодого бойца здесь