Весь двор Викрама в тревоге. Варамихир утешается лишь тем, что до сих пор решения Викрамадитьи всегда оборачивались ко благу, как проклятья Дурвасы. Военачальник настроен скептически: Бхармал о себе-то позаботиться не может, куда там о государстве, и уж лучше уехать, чем принимать его царем. Принц занят тем, что шастает по дворцу, напоминая всем о своей завтрашней коронации, и заставляет стражу репетировать -- орать восхваления в его адрес и адрес Пинглы.
Та смотрит на происходящее с выражением, смахивающим на тихий шок -- кажется, до нее дошло, что с завтрашнего дня страной реально, а не в ее честолюбивых мечтах, будет править вот это чудо в перьях. И момент, когда "к дофину придет с дрекольями народ" станет делом времени...
Варамихир устремляется к Викраму с вопросом: "Самрадж, на кого вы нас бросаете?". Викрам ссылается на традицию майората. А я -то уж подумала - у них лествица... Советникам указано, что их верность должна принадлежать престолу, а не кому-то лично.
Далее отставной самрадж, которому явно не дают спокойно спать лавры Рамы, под скорбные вздохи слуг и придворных направляется к дверям дворца. У выхода его догоняет Пингла и устраивает истерику на тему "я -- враг Удджайна, убей меня!".
Викрам удивлен: невестка, я ж ухожу, чего истерить? Никто на твои права не покушается. Пингла в ответ рыдает, что не нужно ей ни власти, ни царства. И Бхармалу тоже не нужно! Слышь, Бхармал, я сказала -- не нужно! На попытки отговорок деверя царица задает самый здравый из возможных вопросов:
Викрамадитья, не уходи! Бхармал, немедленно извинись перед дядей! Викрам, что угодно, только вернись на трон!
Наконец растерянный Викрам сдается. Пингла просит прощенья у Падмини за то, что подвергла ее жизнь опасности. Подданные в восторге. Викраму, судя по благостному выражению лица, уже вообразившему праведную жизнь отшельника, откровенно жаль, что он не станет новым Рамой, но раз люди так просят...
Да и еще одна забота осталась - ловлю Бетааля никто не отменял. Сам Призрак уже с нетерпением дожидается царя для новой сказки и новой каверзы.
Во дворце Бхармал адхармично гоняет матушку мечом, понося ее на чем свет за разрушение своих надежд. Набегавшись, Пингла весьма лихо выбивает у него оружие и разъясняет глубинный смысл дхармы царя. А престол как милостыня ей не нужен. Она подождет, пока ее сын начнет что-то из себя представлять, завоюет популярность и сможет получить трон по праву.
Викрам, разыскивающий Бетааля в Мире Духов, слышит плач младенца. Младенец и впрямь обнаруживается, хотя в таком месте ему вроде бы неоткуда взяться... Напоенный соком дерева, ребенок превращается в Бетааля. Викрам осознает, что уже готов пришибить несносного Духа за его шуточки.
Это был пролог к новой сказке, объясняет Бетааль. Это история целомудренной Анасуйи, поклонявшейся своему мужу как божеству. И вот однажды боги...
Разумеется, боги были в своем репертуаре. Явившись к Анасуйе, три отшельника попросили накормить их. А едят они раз в год, остальное время постятся. И принять пищу могут только если ее подают по особым правилам. Ответив, что гость подобен Богу, Анасуйя пообещала сделать все по обычаю гостей. Отшельники с готовностью пояснили, что тот, кто подает им пищу, должен прежде... снять одежду. С учетом знаменитой сцены с пастушками, зритель предполагает, что испытание придумывал Вишну...
Так вот, Викрам! Вопрос тут ясен: целомудренную замужнюю женщину попросили подавать пищу гостям, будучи обнаженной. Да еще и поймали на слове. И что же ей делать?
Чтобы ты смог ответить на вопрос, давай я расскажу тебе с самого начала об этой женщине. Она родилась дочерью мудреца Кардама. И была так преданна отцу, что даже не хотела поначалу выходить замуж, желая остаться с ним, но мудрец почел грехом оставить дочь при себе.
К его чести, он спросил у Анасуйи, есть ли кто-то, кто ей мил. Таковой нашелся -- это был мудрец Атри. Самое удивительное, что с ним-то и обошлись по принципу "без меня меня женили". Кардама совершил обряд предложения, после которого объявил дочь супругой Атри, который был о своем счастье ни сном ни духом. И отправил дочь туда, не знаю куда, искать новоиспеченного мужа, пребывавшего там, не знаю где...
Два года Анасуйя обходила ашрамы, разыскивая запропастившегося Атри. И таки нашла. Закономерно услышав от него:
По счастью, узнав, что внезапно женат, Атри обрадовался, а не сбежал в ужасе и не поспешил развестись. Только сказал, мол, подожди пока, я только аскезу закончу. Пока он заканчивал (всего-то один век, пустяки в сравнении с другими мудрецами, что и по тысячелетию на одной ноге стаивали!), Анасуйя так и стояла на том самом месте, тоже погруженная в медитацию -- ведь воля мужа закон. Все сто лет стояла. Пока ее не обвили стебли растений и она не превратилась в баньян.
Завершивший аскезу Атри удивился, увидев прекрасное дерево... внезапно окликнувшее его человеческим голосом. "Кто ты?" -- удивленно спросил Атри, который совсем забыл, что женат. Узнав обо всем, мудрец искренне восхитился, извлек жену из баньяна, благословил и пообещал так же образцово исполнять дхарму мужа. Ведь жена уподобила его богу! Такой благодатью могли до сих пор похвастаться только Шива, Вишну и Брахма, чьи жены, естественно, видели в них Богов, и каждая своего почитала величайшим!
Впрочем, Богини -- Парвати, Лакшми и Сарасвати -- готовы были признать, что их мужья равны друг другу. И каково же было их удивление, когда примчался мудрец Нарада с неслыханной новостью! Как это -- простая смертная уподобила своего мужа божеству? Может, она сама хочет стать богиней?
Нет, конечно, куда ей, заверяет Нарада, и немедля отпускает шпильку: просто, мол, тут такое дело, что...
Задетые словами божественного провокатора, Богини приняли облик отшельниц и отправились посмотреть на удивительную смертную. Явившись в ашрам Атри, они сообщили Анасуйе, что тоже являются женами ее мужа. Им хотелось узнать, как отреагирует Анасуйя на такую новость.