Мы с двоюродной сестрой Варей общались не часто, в основном пересекались на семейных праздниках. По большому счету, нам и поговорить было не о чем, разве что о здоровье родителей и других общих родственников. Ну а как по-другому, если я была всего на три года старше её сына Славика? И со Славкой мы почти не общались, он всё время был «маленький», а я «большая», в детстве три года разницы это целая Вселенная. Я к нему и относилась, как к розовощёкому несмышлёнышу в шортах с помочами, вечно что-то грызущему или жующему.
Мне исполнилось 18, я вышла замуж, родила Яну, когда вдруг позвонила Варя и попросила позаниматься со Славкой математикой:
- Пятнадцать лет, восьмой класс. Если экзамен не сдаст, то выпрут, как пить дать. И куда ему, в ПТУ? Там его точно загнобят за внешний вид, школа-то еле терпит, но им деваться некуда. Я просила дядю Кима позаниматься, но Славка его не воспринимает совсем, тот так говорит, что я сама через слово понимаю. В общем, сестрёнка, на тебя одну надежда!
- Погоди, только математикой? А русский?
- С этим у него, слава Богу, всё в порядке, он же гуманитарий. Математика, физика, вот наши больные места. Да чёрт с этой физикой, её сдавать сейчас не нужно. Ну что, поможешь?
Как я могла отказать Варе, которая первый раз о чём-то попросила? Договорились, что мы с Яной придём в конкретный день, и пока я буду занята со Славкой, Варя присмотрит за дочкой.
Когда я впервые попала в комнату Славки, буквально обалдела, извините за сленг. В конце 80-х в Союзе ещё никто толком не слышал о западной молодёжной субкультуре «готы и эмо», но при этом Славкина комната была практически вся чёрная, с небольшими вкраплениями белого и красного. Да и сам он оказался совсем не тем идиллическим малышом, которого я помнила. Нет, он походил на одного из тогдашних кумиров, Костю Кинчева времён фильма «Взломщик», с такими же всклокоченными волосами, перчатками без пальцев и черными «стрелками» возле глаз. Я чёрный цвет всегда любила, но даже мне было трудно понять, как можно постоянно жить в таком чёрном мире. По-моему, он даже шторы никогда не открывал. Мать Славки, Варя, на мой немой вопрос только рукой махнула:
- Пусть! Чем бы дитя не тешилось… Ищет себя, понимаешь?
Мне было, как уже написала, 18, но, честно, я не понимала. Не знаю, повезло или наоборот, но у меня в юности не было никаких духовных метаний. Всё было просто, даже немного по-мещански: любимый человек рядом, родители, сестренка, друзья, летом – дача, зимой чай с малиной и колючий шарф, чёрное это чёрное, белое, соответственно, белое. Другими словами, меня никогда не тянуло на баррикады. А тут вдруг совсем другой мир, тот, который показывали в постперестроечном кино. На одной из стен его комнаты белой краской были написаны слова:
снова за окнами белый день
день вызывает меня на бой
я чувствую закрывая глаза
весь мир идёт на меня войной
Именно так, без заглавных, запятых и прочих тире. Мне стало не по себе, это ж какие нервы нужно иметь или, наоборот, каким психом нужно быть, чтобы жить во всём этом?
Славка встретил меня настороженно. Сначала он смотрел исподлобья, дичился, но неожиданно у нас нашлись общие темы для разговора. Началось всё с текста на стене, но уже очень скоро мы обсуждали известного в городе Ганса и его «Бабочку-истребитель», потом перескочили на другие темы. Племянник открывался совсем с другой стороны, как интересный, оригинально мыслящий человек.
- Как ты тут живёшь, Славка? Я всего сорок минут сижу в твоей чёрной комнате, но мне уже хочется думать о самом плохом.
- А я живу в этом. Меня никто не понимает, только мать. Да и та больше потому, что боится, что я в петлю сунусь или в окно выйду. Вот и старается не лезть.
- А ты? – я, конечно, боялась ляпнуть что-то не то, но и сюсюкать как Варя не хотелось, - Тебе не хочется иногда так поступить?
- Честно? Хочется. Ещё как! Но это моя война, я сам себе её придумал. И я должен эту войну выиграть.
- Тогда пожелаю тебе удачи. И не остаться в этой траве, - я улыбнулась, - Давай вернёмся к математике.
Довольно скоро я поняла, что соображает он отлично, с логикой дружит, дело у нас пошло. Я не объясняла ему формулы или теоремы, нет, мы конкретно готовились к выпускному экзамену за восьмой класс.
Два месяца интенсивных занятий сделали своё дело. Он не стал знать математику лучше, тут был бессилен даже дядя Ким, профессор математики. Зато Славка научился решать типовые задачи, щёлкал их легко и непринуждённо. В результате экзамен он сдал на «отлично» и благополучно перешёл в девятый класс. Варя на радостях пригласила нас с Колей в ресторан, в котором работала администратором. Учитывая, что в советское время ресторанов в Якутске было мало, а попасть в них – сложно, то мы с радостью согласились.
С тех пор мы со Славкой стали дружить, он часто приезжал в наш частный дом. Как-то соседка остановила нас на улице:
- Это что за парень к вам ходит? Весь чёрный, страшный. Колдун что ли какой?
Коля рассмеялся:
- Да что ты, баба Нюра, какой ещё колдун! Просто мода такая у молодых.
В один из визитов Славка приехал не один, с ним была девушка. Даже не знаю, как её описать, в ней всего было чересчур. Слишком красивая, слишком яркая, слишком вызывающая. Мне она напомнила гремучую змею, готовую в любой момент кинуться. Хотя, скорее всего, я отнеслась к ней предвзято, уж больно мне не понравилось, как она на Колю смотрела. Звали её Полина, но она предпочитала имя Ляна, уж не знаю почему. Славке я ничего не сказала, но он был не дурак, понял, что его девушка восторга у меня не вызвала, и больше её к нам в дом не приводил.
Потом наши пути и вовсе разошлись. Славка закончил школу, поступил на исторический факультет ЯГУ, мы же переехали в Москву. Варя иногда звонила, всегда передавала приветы от Славки, мы в ответ тоже, но лично не встречались, как-то не доводилось.
Прошли годы. Как-то позвонила Варя:
- Мне направление в онкоцентр дали, можно мы со Славиком у вас остановимся?
Внешне Славка выглядел нормально, даже стильно. Исчезли волосы, стоящие дыбом, дикий раскрас лица, но одежда по-прежнему была чёрного цвета, пусть это были уже не драные, а вполне себе приличные джинсы и нормальная рубаха. Да, больше двадцати лет прошло, перед нами не пятнадцатилетний пацан, а состоявшийся мужчина далеко за тридцать. Но когда мы вечерами разговаривали за кружечкой пива, местами вдруг показывался тот самый Славка, который собирался когда-то воевать со всем миром.
К счастью, Варин диагноз не подтвердился, опухоль была доброкачественной, просто сидела в неудобном для удаления месте, на прозрачной перегородке между полушариями мозга. Такие операции вполне успешно проводили и в республиканском медцентре, поэтому было принято решение возвращаться домой.
С годами разница в возрасте стёрлась, мне было одинаково легко общаться и с Варей, и со Славкой. Незадолго до их отъезда наши мужчины ушли по каким-то своим делам, а мы с Варей разговорились.
- Варь, а почему Славка до сих пор не женат?
- Ох, на больное наступаешь, - грустно улыбнулась сестра, - Уж сколько ему говорю, да без толку. Знаешь, он ведь до сих пор в своей чёрной комнате живёт. Правда, ремонт делает, слова на стене меняет, но в целом…
Я пришла в ужас. Ладно, когда тебе 15, и ты отчаянный максималист. Но когда тебе 36? Я не могла находиться в той комнате дольше часа, а Славка живёт больше двадцати лет! Может, у него проблемы с психикой? Но выкладывать всё это Варе не стала, ей и без моих догадок жилось невесело.
- Да есть у него одна стерва, у которой на лбу написано «порчу жизнь хорошим мужикам», Лянкой зовут, прям как собаку какую. Разве нормальных людей так называют?
Ляна? Полина? – у меня в памяти возникло что-то яркое и неприятное, а потом я уже вспомнила и саму девушку.
- Она самая. Уже четвертый раз замуж вышла, а нашего Славку всё не отпускает, на коротком поводке держит. Только он в сторону, она сразу хоп, и этот дурак опять к ней несётся. Всё надеется, что пятым станет. Или шестым, - Варя сердито посмотрела на меня, как будто это я виновата, - Была б моя воля, я бы её отравила!
- Варя, что ты такое говоришь? - я попыталась успокоить сестру, - Тебе нервничать нельзя.
- И ведь есть одна девушка. Молодая женщина. В общем, ей 30, как правильно назвать? Ну, ты меня поняла, - Варя посмотрела на меня, и я кивнула в ответ, - Так вот, хорошая такая, Ириной зовут, живёт по соседству. С юности в нашего балбеса влюблена. Но ведь нет, скучная, говорит. Ну да, со стервой куда веселее!
Тут вернулись Коля и Слава, Варя быстро вытерла выступившие слёзы:
- Я ничего тебе не говорила.
Через два года Варя умерла. А ещё через два кто-то из родственников рассказал, что Славка женился. Как зовут его жену никто не знал, свадьбы не было, на семейные праздники он если и забегал, то всегда один, к себе в гости не звал.
В феврале прошлого года мы с мужем ездили в Якутск. Гуляли с ним по местам, где прошло наше детство и на улице совершенно случайно встретили Славку. Он так искренне обрадовался встрече, что мы не смогли отказаться от приглашения зайти в гости. Жил он в той же квартире, правда там за эти годы произошли существенные изменения. Помня слова Вари, я почему-то ожидала вновь увидеть знакомую черную комнату со словами Цоя на стене, но моему взору та самая комната предстала совершенно преображенной: светлая, в бело-розовых тонах, а на кровати лежали подушки с изображением единорогов. А среди подушек с игрушечным единорогом в руках сидела маленькая розовощёкая девочка, явно только что проснувшаяся. Славка взял её на руки:
- Знакомьтесь, это Варвара Вячеславовна, прошу любить и жаловать.
Заметив мой взгляд на окружающую обстановку, он невесело сказал:
- Все враги давно повержены, война окончена. Единороги одержали безоговорочную победу. Жаль, мама не дожила до этого.
Я кивнула и улыбнулась: как же хорошо, когда побеждают единороги, а не какие-то змеи. Потому что жену Славки зовут всё же Ирина.
