Почему так по-разному заканчивается лечение очень похожих людей?
Перед врачом два человека, и методики лечения, которые он подобрал для них индивидуально, совпадают буквально во всем. И совпадают они именно потому, что результаты анализов, ежедневные наблюдения — словом все, на что опирается наука, говорит, что лечить их нужно одинаково. Далее следует торжество медицинской науки, потому что больные выздоравливают.
Пациенты выходят на работу, врач доволен, но вскоре обнаруживаются странные вещи. Один организм набирает силу, а другой словно вступает в борьбу с результатами лечения. Проходит немного времени, и вот один человек уже забыл о болезни, а второму снова требуется лечение.
И никто — ни врачи, ни целители не знают имени паразита, укорачивающего жизнь. Только у одних он словно дремлет до поры до времени, а у других не дает человеку ни одного дня передышки. Нельзя сказать, что те, у кого он дремлет, живут намного дольше, скорее, они живут чуть-чуть дольше, но намного лучше. Это тоже неплохо, но ведь именно желание прожить и лучше и дольше заставляет человека искать исцеления.
А может, человек не прав, и стремление к долгой жизни — это погоня за ложной целью? Мало ли у человека в жизни ценностей, на что еще ему и долгая жизнь? Может, человеку и не положено жить долго?
День, который стал важной вехой в моей жизни, и который направил меня к ответу на эти вопросы, скоро пришел. Это было так.
Я направлялся на занятия к своей группе, как вдруг у перехода заметил маленького человечка, который метался на проезжей части между машинами. Я поспешил к нему на помощь, и мы вместе благополучно перешли дорогу.
— Спасибо! Благодарю! — вскричал он. — Сюда-то мне и надо!
Он устремился в ту же дверь, обгоняя меня, а мне осталось идти за ним и вспоминать — был у меня вчера на занятиях этот чудак или нет.
В зале, где проходили занятия, я сразу заметил его, он суетился, все время оглядывался и то и дело принимался перебирать какие-то бумаги. Но вчера я его не видел. Занятие началось, и незваный гость насторожился, еще раз огляделся и вдруг всплеснул руками.
— Боже мой! — вскричал он. — Я снова все перепутал!
С этими словами он вскочил и кинулся к двери. Я почувствовал толчок в сердце, когда за этим человеком захлопнулась дверь. Как будто мне надо было у него что-то спросить, а я не сделал этого. Однако занятие шло своим чередом, и странный посетитель забылся.
Надо сказать, что занятия у нас, как правило, заканчиваются ответами на вопросы слушателей. Эти вопросы обычно попадают ко мне в виде записок. На этот раз в стопке одинаковых квадратов бумаги оказались несколько ярких открыток. Я еще не вгляделся как следует в то, что было на них изображено, а уже особое предчувствие охватило меня.
— Чье это?
По залу прокатился смешок.
— А это того коротышки, который «снова все перепутал».
Я довел до конца разбор «почты», попрощался с группой учеников и стал рассматривать открытки.
Сияющие золотом храмы, людные города, горные склоны, изрытые пещерами, — это были не открытки, а нарядно оформленные проездные документы нашего странного гостя. Судя по документам, он собирался в Таиланд. Один из задержавшихся пациентов сказал, что он живет неподалеку от этой турфирмы, и предложил занести документы нашего Паганеля в офис. Но теперь я уже чувствовал, что все происходит неспроста. Что с того, что этот человек смешон и суетлив? Знаки судьбы не всегда являются в виде грозных пророков.
На следующий день я посетил эту туристическую фирму. Не успел я войти в помещение для посетителей, как навстречу мне бросился вчерашний коротышка.
— Я так и знал! — вскричал он. — Конечно! Мои бумаги не могли пропасть. Ведь мне на днях уезжать.
Я заглянул ему в глаза и встретил быстрый уверенный взгляд. Были в этом взгляде ум и неожиданная ирония — все это так противоречило образу суетливого коротышки, что я стал вглядываться в него внимательнее. А он уже увлек меня к стоящим в стороне глубоким креслам и непринужденно и просто рассказал о себе.
Оказалось, что мой новый знакомый — этнограф и уже не первый раз отправляется в Таиланд.
— И вот, если бы не вы, все бы сорвалось.
Мне оставалось откланяться, но ощущение незаданного вопроса не оставляло меня. Что-то мне было нужно от этого человека. И тут Андрей Иванович — так его звали — вдруг посерьезнел и сказал:
— Знаете, мне вчера показалось, что я поторопился уйти. Вы и ваши единомышленники производите впечатление светлых и интересных людей. Уж вы мне поверьте. Жизнь на Востоке учит читать в людских сердцах. А бескорыстные единомышленники это редкость. Мне страшно хочется знать, чем вы занимаетесь?
И я, повинуясь зову судьбы, который ощущал в себе уже постоянно, откровенно рассказал своему новому знакомому о себе, о том, что я занимаюсь традиционной народной медициной. Услышав, что я занимаюсь целительством, ученый поднял на меня проницательный взгляд.
— Вот оно что, — проговорил он. — В таком случае вам следовало бы отправиться со мной. Буддийские монахи, знаете ли, это что-то совершенно неподражаемое. Я сталкивался с их приемами целительства лишь мимоходом, но вряд ли когда-нибудь забуду о своих впечатлениях. Вам необходимо побывать в… — он замялся, — ну, хотя бы в Таиланде.
Тут он опять пристально посмотрел мне в глаза.
— А знаете, я постараюсь кое-чем помочь вам. Вы никогда не слышали о Кун Чанге?
Я почувствовал, что это именно тот поворот судьбы, которого я ждал. Мне вдруг захотелось расспросить его о картинках, которые мой собеседник все еще держал в руках.
— Простите, Андрей Иванович, эти храмы, эти пещеры — это Таиланд? Андрей Иванович загадочно усмехнулся и произнес:
— Да, Таиланда вам не миновать, но готовьтесь к свиданию с Бирмой. Кстати, вы, наверное, понимаете, как трудно в незнакомой стране оказаться совсем без знания языка.
— А вот тут я вам помогу.
Андрей Иванович размашисто написал на листке «Виктор Степанович» и приписал номер телефона.
— Это преподаватель восточного факультета. Он даст вам несколько уроков бирманского.
На следующий день мы созвонились и встретились с Виктором Степановичем у него дома.
После небольшого вступления он начал проигрывать одну за другой кассеты с записями различных говоров Бирмы. И вдруг одна из них привлекла мое внимание. Раздался голос, и совершенно ясно было, что этот голос принадлежит старику. В нем не было старческого шамканья или дрожи, в этом голосе была вековая сила и уверенность. Таким голосом могли бы говорить вековые деревья в таежной чаще.
— Откуда этот голос? — спросил я.
— Вы не поверите! — с готовностью отозвался Виктор Степанович. — В семьдесят третьем году в экспедиции я записал этого старика. Я тоже удивился этому голосу. И вы знаете, что мне сказал этот аксакал? Он сказал мне, что ему четыреста лет от роду! Он живет в маленьком монастыре. И знаете, если верить его словам, получается, что он старше этого монастыря.
На другой день я отправился на встречу с Андреем Ивановичем.
Я поведал ему о странных рассказах Виктора Степановича, но реакция оказалась совсем не такой, как я ожидал. Андрей Иванович пожал плечами и достал из ящика письменного стола пакет с фотографиями. На этих фотографиях он был запечатлен в окружении каких-то крестьян-азиатов.
— Это в Бирме? — спросил я.
— Мы собирали фольклор, — откликнулся Андрей Иванович. — И вот представьте себе, находим деревню, где старики либо вовсе безграмотны, либо малограмотны, но легенд и сказаний знают столько, словно они всю жизнь только и делали, что запоминали все это. И вот, пока я записывал за ними, выяснилось, что все они утверждают, что помнят события, которые происходили двести лет назад, и помнят их как участники и очевидцы. Когда я это понял, у меня кругом пошла голова.
— Вы рассказывали кому-нибудь об этом?
— Нет, нет, что вы! Я не мог рисковать своей репутацией. Серьезному ученому не пристало распространять антинаучные бредни. Хотя я склонен верить в то, что все они говорят правду. Больше я не могу сказать вам ничего. А в Викторе Степановиче вы не сомневайтесь.
Наши занятия продолжились, и вскоре я уже сносно управлялся с пятью сотнями бирманских слов. Но кроме этого знания я приобрел еще и уверенность в том, что я на правильном пути. Эти истории про долгожителей из уст уважаемых и серьезных людей все расставили по местам. Бирма — это место, где я найду ответы на свои вопросы.
Вернулся Андрей Иванович из Таиланда. И назначил мне встречу.
— Помните, я упоминал имя Кун Чанга? — вместо приветствия обратился он ко мне, когда мы встретились у него дома. — Я встретился с ним и рассказал о вас. Этот монах познакомит вас с рукописными книгами, что хранятся в таиландских монастырях. Полагаю, там будет много интересного. Еще я нашел вам переводчика, а заодно и проводника. Это мой старый знакомый, которого судьба десять лет назад занесла в Таиланд. Его родной язык — русский, но он отлично владеет и тайским, и бирманским. Он встретит вас в Таиланде и будет сопровождать, пока это необходимо.
И тут Андрей Иванович прервался и принялся выкладывать на стол визитные карточки, схемы автомобильных дорог и исписанные убористым почерком длинные листы бумаги. Забегая вперед, скажу: в них-то и заключалось самое ценное.
Когда наша беседа подошла к концу, я знал, что здесь, в Петербурге, мне уже некого и не о чем спрашивать. Словно угадав мое настроение, Волгин подвел итог:
— В путь, — сказал он, — как можно скорее в путь. Если я что-нибудь понимаю в жизни, дорога ждет вас!
Бывали ли у вас случайные события, изменившие вашу жизнь? Буду очень признателен, если вы поделитесь своей историей!