В качестве иллюстрации приведу довольно характерную для нашего времени историю из реальной жизни. Один мой друг рассказал мне историю, как собираясь на море, они ходили по торговому центру, покупали разные необходимые вещи для отпуска. И вот, жена сказала, что ей бы хотелось пройти несколько процедур, но при этом, она понимает, что тогда во время отпуска придется несколько экономить. Мой друг вынужден был согласиться, так как к тому моменту у них была оформлена ипотека, в квартире шел ремонт, также дело усугублялось кредитом за машину, кучи потребительских кредитов, долгов друзьям и родственникам. И вот, в какой-то момент жена села на лавочку и заплакала. Многие подумают — несчастная женщина, ей не хватает на простые житейские радости. Но не спешите с выводами. Важна предыстория. Итак, несколько лет назад, наша героиня приехала покорять столицу из очень отдаленного населенного пункта. Суммарно вся ее собственность, в виде деревянного дома, стоила не более хорошего ноутбука. В Москве, естественно, средств снимать жилье у нее не было, поэтому проживала она в области, в более чем скромной квартире. Выйдя замуж за москвича (моего друга), она переехала в его частный дом, пусть не представляющий собой ничего особо выдающегося, но все-таки располагающийся в черте города. Обзавелась всякими айфонами, шмотками, цацками. Со временем они приобрели еще квартиру в ипотеку, машину в кредит, начали делать ремонт. При этом их дочь обучается в лучшей и самой дорогой балетной школе Москвы, в доме живут четыре кошки и собака. Также, они имеют возможность каждый год всей семьей отдыхать на море. Казалось бы, неужели мало? При таких то стартовых возможностях? Неужели уменьшение трат в отпуске или экономия на профессиональном маникюре способны в этом контексте вызывать слезы? Оказывается, да. Искренние слезы, и ощущение абсолютного несчастья в жизни. На мой взгляд, сие, конечно, граничит с психиатрией, но ужас в том, что подобная симптоматика в том или ином проявлении, наблюдается у очень большого количества людей. Проблема эта весьма глобальна, и является частью концепции общества потребления. Суть ее в том, что чем больше человек зарабатывает, тем дальше от него отодвигается горизонт возможностей. Но самое главное, что рост потребностей происходит гораздо быстрее, чем увеличиваются возможности — в этом и гениальность данной социальной системы, заставляющей человека все интенсивней «крутить педали», превращая всю его жизнь в выполнение определенных функций, вытесняя со временем даже возможность этой самой жизнью наслаждаться. Именно диспропорциональный рост соотношения «доход-желания» в пользу последнего и приводит к жизни в состоянии перманентного несчастья. Многие авторитетные социологи называют эту модель современной формой рабства, где уже не нужен надсмотрщик с плеткой — его функция уже помещена в сознание человека и прекрасно выполняет свою задачу. Трагизм ситуации в том, что для носителя подобной системы ценностей, ему вовсе не очевидна его социальная роль, и, следовательно, не очевиден источник его несчастья. А может ли вообще быть счастлив такой человек? Разумеется нет. Категория «счастье» для него недоступна априори, так как он сам не распоряжается собственной жизнью (хотя, разумеется, сам думает иначе). Несмотря на то, что точного определения термина «счастье» не существует, люди очень остро чувствуют состояние несчастье. Подобно термину «справедливость», обозначить который никто не может, но все мы чувствуем любую происходящую несправедливость. Единственное, что я могу предложить в качестве оценочного критерия в этом вопросе, это принять за состояние «счастья» отсутствие ощущения «несчастья». Также, как и отсутствие проявлений несправедливости автоматически приводит в справедливости. С той лишь оговоркой, что абсолютными эти состояния быть не могут в условиях земной жизни.
Другой пример, который я намереваюсь привести — тоже абсолютно реальный. Мне довольно часто доводилось слышать от довольно состоятельных людей, оппозиционно настроенных к власти в нашей стране, в качестве основного требования следующий постулат - «хочу жить хорошо». Но как только я просил обозначить хоть какие то логические и математические рамки этого понятия, оказывалось, что это понятие не имеет в сознании людей краткой и емкой формулировки, поэтому приходится часами выслушивать не то, что им хотелось бы, а по сути причины недовольства, сводящиеся в конечном итоге к старческому ворчанию, колоссально усиленному эмоционально — еще бы, ведь враг то для них обозначен и локализован. Именно так и рассуждал еще один мой друг, зарабатывающий при этом в 3-4 раза больше среднестатистического москвича. Мне сложно понять, на что именно ему не хватало (чтобы вызвать такое раздражение и озлобление), но когда я попытался прояснить этот момент, то не услышал конкретики — никакой вещи или услуги, которую бы он хотел и не мог приобрести, попросту не оказалось. За всем этим недовольством скрывалось лишь нечто, не имеющее четких очертаний. Единственное, что мне удалось вычленить из этой громоздкой конструкции, это желание жить как в Европе. И опять же, лишь какие-то обрывочные фрагменты, как будто человек пересказывал некий рекламный ролик Евросоюза, причем понятый очень поверхностно, сведя смысл в своем сознании к простой формуле «у них все лучше, всего больше, все вкуснее». На мой, казалось бы, логичный вопрос «а почему бы просто не уехать туда?», ибо сейчас это разрешено, мне довелось выслушать такую патриотическую тираду, которой не доводилось слышать даже от самых ярых «урапатриотов». Оказывается, все эти люди (а их не мало) живут среди нас, страдают, с одной лишь целью — переделать Россию в подобие Европы. Иными словами, это чистые западники, и то, что населению страны их путь, мягко говоря, не близок, их одновременно огорчает и злит. Результаты всех выборов и социологических опросов они не признают, считая, что всемогущий Кремль фальсифицировал абсолютно всю статистику в стране. А ведь на самом деле, как мы понимаем, Россия выбрала совершенно иной путь развития. Не видеть этого, не осознавать, не понимать, тем более отрицать — это очевидный путь к существованию в конфликте с обществом, или, проще говоря, к несчастью. А поскольку есть все основания полагать, что большинство граждан нашей страны свое мнение не изменит, и вектор развития сохранится, то, к сожалению, мой друг, так же как и его единомышленники, проживут всю свою жизнь в нескончаемых страданиях, оставаясь, как им кажется, непонятыми, обманутыми, обворованными, униженными и оскорбленными. И это уже задача для социальных психиатров, и, поверьте мне на слово, такая специальность в эпоху открытой информации и массовой ее фальсификации, просто не может не появиться.
Резюмируя все вышесказанное, отметим основное. Так что же в современном мире делает человека несчастным? Желание обладать чем-либо, на что не хватает средств. Либо желание каким-либо образом изменить традиционный уклад общества огромной страны, на что также не хватает ресурсов. И вряд ли когда то хватит, также, как и денег никогда не будет достаточно. А уж если оба вышеперечисленные фактора соединились в одном человеке, то пред нами просто концентрированное ходячее несчастье. И горе тем, кто его окружает в повседневной жизни, если только это не «товарищи по несчастью». Все это еще усиливается социальным инфантилизмом, свойственном постперестроечным поколениям.
Проще говоря, живут плохо вовсе не потому что людям не хватает денег, скорее «плохо» - это некое состояние души. Так же как желание уничтожения существующей модели управления страной в угоду некой мифологеме, в меру своей неосуществимости (слишком силы не равны), будет только приумножать несчастье. В этой ситуации сделать «хорошо» не может в принципе никто, потому что тогда закончится это самое «плохо». Но тогда кого критиковать? Против чего протестовать? Чего вообще желать? Придется искать новую точку приложения деструктивного мышления, или жизнь попросту утратит какой либо смысл.
Единственный возможный антидот в этих условиях, это смена парадигмы мышления. Я уже описывал, как это происходит в условиях корпоративной модели, с последующим выходом из нее, где первый этап — принятие правил и детальное изучение, второй — постижение структурной модели управления, третий — выход из корпоративной модели (я называю это «выкупить вольную») и создание своей. В случае же со сформировавшейся инородной идеологической моделью, усугубляющей ситуацию, универсального рецепта не существует — здесь уже требуется индивидуальный подход и длительные занятия, направленные, прежде всего, на объективное объяснение исторических закономерностей, идеологических и философских концепций, социологических и статистических данных, тенденций развития.
Текст: Павел Сапов