Из СМИ и интернета.
«Сегодня на улице Академика Королёва произошёл пожар. По звонку одного из жителей дома были вызваны команды пожарных и спасателей. Между звонком и до приезда экстренных служб, прошло двадцать минут, и ещё две минуты спасателям пришлось потратить на взлом квартиры. Слаженная работа пожарных и спасателей не дала распространиться огню по всему жилому зданию. Выгорела только одна квартира, локальный источник огня. На месте происшествия обнаружен труп молодого мужчины. Обстоятельства смерти и личность погибшего выясняются…»
«Погиб Андрей Иванович Сократов, 1984 года рождения, уроженец нашего города. Работал телохранителем депутата Курчатовского района Крымова Игоря Борисовича. После недавнего покушения в парке Металлургического района на депутата, Сократов оказался в больнице с черепно-мозговой травмой, которую получил, защищая своего работодателя. После лечения в стенах больницы №6, его направили долечиваться дома. В день происшествия, он отправил жену к матери из квартиры. А в 11 утра, повалил дым из квартиры. Когда пожар был потушен, его обгоревший труп был обнаружен на диване. После предварительной экспертизы было установлено, что Сократов, в момент возгорания, был ещё жив. Не считая гематомы на голове, полученные ранее при нападении в парке, других насильственных повреждений обнаружено не было. Следователи предварительно склоняются к версии самоубийства, выясняются причины, побудившие сделать этот шаг…»
Микрофоны ткнулись в сторону идущего Игоря Борисовича.
— Что вы скажете в связи с произошедшим самоубийством вашего телохранителя?
Игорь Борисович остановился и, сделав горестное лицо, печально посмотрел в камеру.
— Мне очень жаль, что такое произошло с лучшим моим помощником. Скорблю его жене и матери, оставшихся без кормильца. Со своей стороны, я отдаю себе отчет, что, защищая меня, он получил сильное сотрясение, и возможно, это обстоятельство вынудило его пойти на этот страшный шаг! — сочувствие и сострадание так и выпирало. Щекастое лицо Игоря Борисовича покрылось лёгкой испариной.
— У вас нет подозрений о причине самоубийства? Может у него были финансовые долги? — микрофоны так и пытались ударить по лоснящемуся носу депутата.
— Финансовые? Что вы, бросьте, зарплата была у него неплохая, да и если бы и были такие проблемы, он всегда мог обратиться ко мне для решения их! Я всегда иду на диалог со своими работниками и с моими избирателями… и решаю проблемы в короткий срок! — глаза были искренние и честные, он смело смотрел в камеры.
— Уважаемый, Игорь Борисович, как вы поможете вдове? — интеллигентно спросил другой журналист.
— Ну, я взял на себя все обязательства похорон, и естественно, выделю энную сумму для вдовы и матери погибшего. И уверяю, они не останутся без дальнейшей помощи с моей стороны. – Перед репортёрами депутат полностью раскрепостился, и даже немного расслабил галстук, готовый к дальнейшим вопросам. Быть благородным и правильным ему нравилось.
— Игорь Борисович, подскажите пожалуйста? Вы ведь заведуете «застройкой» нашего города и контролируете строительные объекты на муниципальной территории?
— Ну да… не понял, к чему вы задали этот вопрос? — настороженно зыркнул глазами Игорь Борисович в сторону спросившего журналиста.
— Недавно вы дали добро на застройку торгового комплекса в 20 гектар в центре города, у реки Миасс, что вы можете сказать по этому поводу? Это же земли городского муниципалитета? — журналист был молодым человеком, с наглыми глазами, такие выскочки никогда не нравились Игорю Борисовичу.
— Ну, во-первых, это моя работа контролировать застройку, во-вторых, строительная организация будет под строгим контролем санитарно-эпидемических служб, и любое нарушение будет наказываться, а в-третьих - вы из какой газеты? — с трудом сдержал раздражение депутат, с улыбкой глянув на спросившего.
— Из «Городских вестей» Игорь Борисович, и ещё вопрос? Вы любите творчество Лепса и в частности песню «рюмку водку на столе»? — дерзко улыбнулся журналист, все стоящие журналисты, не сдержавшись, засмеялись от вопроса.
— Интервью закончено! — покраснел от злобы Игорь Борисович, бросая испепеляющие взгляды на работников пера и микрофона. Однозначно, его подвиги на дне города в Ютубе вошли в народ. Отворачиваясь от «наглых журналюг» и отпихивая рукой приближающую камеру, депутат договорил: — глупо господа!..
— Блять, суки! — психанул Игорь Борисович, выключая новости города на компьютере. После обеда, Игорь Борисович находился в офисе и отдыхал. С минуты на минуту должны были приехать полицейские со своими расспросами, об этом его предупредил час назад Петр. Сократа было жалко, но прощать предательство было нельзя, Гога отработал свои деньги на сто процентов. Старые кадры всегда работали на совесть, в отличие от этой молодежи, которые хотели много и сразу. Но потихоньку смерть Сократа отходила на второй план в связи с новыми событиями дня. Откуда этот чертов журналист нарыл про ещё не начавшую стройку… именно с этого злополучного строительства и начались все эти проблемы. Зачем он подписался под него? Если на то пошло, сто штук от Скляра, которые так и не заимел Игорь Борисович, были недооценённой суммой для этой сделки - надо было просить больше. А вот теперь ещё журналисты начинают задавать лишние вопросы.
— Игорь Борисович, к вам полицейские! — заработал селектор.
— Аллочка, пусть заходят! — милостиво разрешил депутат, продолжая думать про строительство и Скляра.
Когда появилась полиция со своими расспросами, мысли были уже приведены в порядок. Разговор прошёл мягко и гладко. Вопросы были обыденные, больше для порядка, явно, полицейские рыть глубоко о «самоубийстве» Сократова, не собирались. Игорь Борисович спокойно отвечал на вопросы, выражая сочувствие в связи с произошедшим. Наконец, уже у двери, Игорь Борисович стал прощаться с операми и пообещал сделать всё возможное со своей стороны, чтобы помочь вдове и матери погибшего.
— Как тяжело мне будет найти такого грамотного и опытного помощника… ну и в историю я попал, что мне теперь делать? — всё повторял Игорь Борисович, закрывая за полицейскими дверь. — Аллочка! Проводите, пожалуйста, людей! До свидания!
Всё было отлично, ничего не предвещало беду. Сразу же, как только ушли стражи порядка, Игорь Борисович налил себе полстакана коньяка из бара, и не закусывая, выпил одним глотком. Удовлетворённо кряхтя, депутат выдохнул резкие сивушные пары, после чего откинулся в кресле и закурил сигару.
— Аллочка! Солнышко, зайди в мой кабинет! — попросил депутат секретаршу в микрофон. Сладострастная улыбка заиграла на губах Игоря Борисовича.
— Да, Игорь Борисович! Что вам надо? — спросила Аллочка, заходя в кабинет к шефу. Тот ничего не ответил, лишь хитро улыбнулся, раздвигая свои жирные ноги.
Аллочка с лёгкой печалью в глазах намек поняла. Достав дамский платок из кармашка, она начала вытирать свои губы от помады, приближаясь к шефу.
— Давай милочка, перчик созрел… — с улыбкой «приободрил» Игорь Борисович, откидывая руки за волнистый и жирный затылок. Аллочка, припав на колени перед шефом, расстегнула ему ширинку, пряча брезгливый взгляд.
— Молодец детка!.. Давай… быстрей сучка… вот так… о-у! — застонал Игорь Борисович в экстазе, закатывая свои заплывшие поросячие глазки. Одно нравилось Аллочке в шефе, быстро отстреливался «боец».
После быстрого соития, Аллочка встала на ноги, вытирая тем же платком своё лицо.
— Аллочка, сегодня в ресторан пойдём после работы, кое-какое дело надо отметить! — в приказном тоне сказал шеф, не открывая глаз.
— А как же ваша жена?
— А пошла эта свинья нахер…
«Сам ты жирный боров!» — подумала Аллочка, с презрением смотря на своего начальника, вальяжно кайфующего в кресле с сигарой в зубах.
* * * *
Начало дня выдалось мрачным, несмотря на вылезшее холодное солнце. Где-то на территории завода, утром прогремело, видать что-то взорвалось, и по, проходящей рядом с обиталищем мальчишек, автодороге, пронеслись две пожарные машины с орущей и мигающей сиреной. Через короткое время промчалась «скорая помощь».
Курнос с поганым настроением открыл глаза, опять ему приснилась родная мать. Кто была это женщина? Такой вопрос уже не стоял, он точно знал, что это его мать. Она опять звала его к себе, и на этот раз он пошёл с ней, взяв её за протянутую руку. Сердцем Курнос понимал, что это дурной сон. Даже утренний завтрак с фруктами не скрасил мрачность настроения. Серёга снова проигнорировал друга, с торжеством и без стеснения, уселся с Милкой на её топчак, там они, болтая о своём, завтракали.
Всё шло не правильно, в какой-то момент Курнос пожалел об «упавших с неба» денег. Ничего хорошего они пока не принесли, вон и Филя погиб…
А в одиннадцать утра у Шмыга началась эпилепсия. Дико закатив глаза, мальчишка упал на бок, и в конвульсиях начал дергаться как припадочный. Ноги и руки Шмыг прижал к телу, исторгая, изо рта – пену, а через сдавленные зубы - стоны. Опять началась знакомая свистопляска, подбежали старшики. С силой повернули мальчугана на спину, кто-то уже предосудительно протянул ложку, но так же неожиданно, Шмыг выдохнул воздух из легких, и как ни в чем не бывало, поднялся на ноги, вытирая рукавом проступившие слюни.
— Что с тобой? — в недоумении спросил Баян, помня ещё недавнюю смерть Фили. Мальчишка в ответ лишь махнул плечами и улегся на своё ложе. Из глаз Шмыга лились слезы, но этого никто не видел.
Малой тоже с утра плакал, рассказывая Каряге, посадившего его на колени, сон. Как будто Филя вылез из земли, отряхнулся от грязи и залез к Малому на лежанку, жалуясь на дикий холод под землей.
— Может выкопать надо его? Ему же там холодно? — наивно предположил Малой, с надеждой смотря на онемевшего Карягу.