Земля носила там зомбайца
Не хуже он, поверьте, тайца,
А также ближнего малайца.
Едят малайцы, тайцы мало,
Но хоть и не едали сала,
Однако ж червяка боятся —
Земли хранителя и знатца.
Не едят и все народы
Того, кто землю зрит и воды.
А зрители такие в силе,
Что землю всю исколесили.
И это есть любые мыши,
Что днём располагают тише,
А ночью дел у них аж с ворох.
От них весь шум ночной и шорох.
И людям, созданным красавцами,
Всегда являются мерзавцами:
Хвостатыми, грызущими,
Бегущими, ползущими.
С собратьями летучими
Наперекор живучими.
Зомбаец тот не разбирался,
Мышиной клятвы не боялся.
Однажды сел он пообедать —
Ушей летучей мышки сведать
И с помощью ножа и вилки
Свершил мечту свою, постылка!
Что началось тут, ой, ребята!
Без пользы лить нам из ушата.
Всё войско жала свои вынуло,
Шубки серые все скинуло,
Вмиг новый яд во гневе создало,
Сиреневые шубки роздало
И смело с пиками по улицам
Вместо людей пошли разгулисто.
А люди? Как им быть? Засели
Вместо мышей во все тут щели.
Есть человек в нашем рассказе
Зовут его Коронкозязя.
Как наш зомбаец он поверил:
Живут тут мыши, чтоб их ели.
Хвостатые все вмиг прознали,
Что Зязя в ресторанном зале.
«Сиреневые» шлют агентов
В ходульных платьях, «все моменты».
Хвостов не видно было чтоб,
Придумали простой флешмоб.
Не «ноу» вовсе и не «хау»,
А по мышиному, прохавав:
У дяди Зязи бишь Коронки
Всё также в головёнке звонко.
И вмиг, легко теперь агенты
Ему впихнули контрагенты.
Нетрудно, каждый знает сам
Потом всё предложить друзьям.
В красивой было бы бутылке-
И пятьдесят друзей в «опилках».
Ну что? Сработано не слабо!
Мыши пока у баобаба.
Через немножко-снова в дело!
Теперь выходит всё умело:
Ловить в различных городишках
Тех, у кого в парадном «шишки».
Однажды им такой попался,
Который и с водой не знался
А уж в подъезде какашата
Были прям его ребята.
Простая вовсе тут работа
Без маскарада и обмота:
Отдать початую бутылку —
Десятков шесть парней в «опилках».
Всего вернее здесь цифирь:
Плюс шестьдесят-и сдал имбирь!
А водичка (как тот клип) - на нос
Грязный ему Гриб.
Он растёт, не зная сам
Не по дням, а по часам.
Люди все над ним смеются.
Оторвать? Попробуй, сунься!
Лопнул всё-таки грибок.
Ну а как грязнуле? Впрок?
Всё ж в живых ему остаться.
Стал он мыться, вытираться.
Аккуратней стал он кошки —
Захотел пожить немножко.
Вот так идёт у войск работа.
Людям прощать — не их забота.
Достигли многого они —
Недаром шли за днями дни.
Кто ушёл от меднадзора,
Ждала награда Грызпозора.
Главарь то был большой мышиный
На этот раз с программой длинной
Но… как тогда[1] , не удавалось-
В Европе много лиц осталось.
Итальянец Вел Пачино
Жил с подругой Джованиной.
Никогда не расставались
И с мышами в век не знались.
И не ждал он ниоткуда
Как и горя так и чуда.
Но ему и вправду, братцы,
Пришлось с пакостью спознаться.
Вышла так жена за хлебом:
Сколько дней уж без обеда.
А в его пекарне мыши!
За шкафы присели тише.
А потом как завизжат,
Как её вмиг окружат!
И сиреневых верёвок
Завязали в подголовок.
Вел Пачино её ждал.
Не дождавшись, побежал
В честную свою пекарню.
Ясно — тут досталось парню.
Завязали и его
Так сумели — вмиг всего.
А пока они вязали,
Джованина, будто в зале
С одним «воином» пошла
В танце (да и обняла!!!),
Вспоминая, где тут перец.
И найдя его глазами,
Будто перед образами
Тут же пала на колени.
Сиреневые обомлели.
Но взялись решать, что это.
Ей не надобно ответа:
Цап весь перец — и привет вам.
Пока все они чихали,
И глаза тут продирали,
Она Вела развязала,
Хвать за руку, побежала.
Прибежали в свой-то дом;
«Клац» на все засовы: «Ом-м-м,
Не до хлеба нам пока.
Только б лечь и храпака».
Джованина макароны
В рукаве держала в схронах.
«Как же это ты успела?»
«Чтоб ты ел! Ну что за дело?» —
Та ответила, стыдясь,
На ногах едва держась.
Вот, обнявшись, спать легли.
Сны хорошие пришли.
С сильным стуком вмиг проснулись
На окошки оглянулись,
Но дрожала только дверь.
Как же запирать теперь…
Штурм их дальше продолжался.
На одной петле держался
Их единственный оплот.
Но… вдруг… издали и вот:
Будто посвист соловья…
Не до двери ТЕМ, друзья!
Этот посвист всё сильнее.
Задрожали тут злодеи:
Братство белое в хитонах
Заселило все фронтоны.
Стали тут они везде
С посохами, при звезде
Ослепительно сияет
Та звезда — будто из рая.
Удивление несут,
Вышли люди там и тут.
И явленцы возгласили:
«Вы теперь все в полной силе».
Занимайтесь все делами,
Мы заразу отдинамим.
Прежних ядов здесь не будет
И покой узнают люди.
А сейчас зовёт свисток —
Надо в помощь на Восток.
Абсолютно вы свободны.
К вашим землям плодородным
Все вы смело возвращайтесь
И со злом теперь не знайтесь!
Заметить надо — поумнели
И в гигиене преуспели.
Так же НАШИ понемногу
Искали к выходу дорогу.
А мыши так и не прощали —
Достали новые пищали.
Однако к ним пришёл слушок,
Что вот уж их короток срок.
Нашёлся воин иль не воин.
Он всей земли похвал достоин.
Создал он штаб по примиренью,
Хвостатых стал учить он пенью.
И к нам, разумным, обратился:
— Народ чтоб в чайных не толпился,
Не ели чтоб совсем мышей,
Не разводили дома вшей,
И даже мелких тараканов.
Чтоб мутных не было стаканов.
Сказал он: «Все исчезнут яды
Лишь только дайте мне награду.
Награда эта — обещанье
Хвостатых упреждать заране,
Чтоб к нам они и не ползли
Ни с воды и ни с земли.
Но и к ним чтоб мы ни шагу,
А то нам будет за отвагу!».
Послесловие
Зомбаец съел.
Он всё нарушил.
Забыл он про мышиный год.
Пора бы нам понять получше —
Восточный календарь не врёт.
[1] В средние века в Европе во время эпидемии Чумы.