"- Так ты думаешь повесят?
- Повесят!
- Плохо!
Я стал прощаться. На столике у постели лежал заряженный браунинг. Гапон взял его и потряс им над головой.
- Живым не сдамся!"
Б. В. Савинков "Воспоминания террориста"
К осени 1904 года в организации "Собрания русских фабрично-заводских рабочих" дела шли просто прекрасно. Сам Георгий Гапон позже вспоминал: "Со всех концов столицы стали поступать ко мне просьбы об открытии новых отделов союза, и хотя, ввиду скудости средств, мы должны были быть расчетливыми, но в октябре у нас было уже 9 отделений с 5 тысячами платных членов, а в следующем месяце уже одиннадцать — с семью тысячами членов... Для каждого нового отдела союза мы нанимали большое помещение, и излишне описывать то удовольствие, с каким рабочие и их семьи собирались в эти клубы после дневной работы... Все отделы союза были связаны между собой совместной работой, направленной на преуспеяние рабочего движения. С этой целью мы пригласили поляков, финнов и евреев примкнуть к нам. Через шесть месяцев своего существования наш союз стал приносить доход, и мы открыли потребительские лавки и чайные".
В декабре с Путиловского завода были уволены четверо рабочих. По стечению обстоятельств, все они были членами гапоновского "Собрания". Новоявленный лидер увидел в этом выпад со стороны буржуазии в адрес своей организации, и инспирировал стачку. К руководству завода, петербургскому фабричному инспектору и градоначальнику - генерал-адьютанту Фуллону были направлены делегаты с требованиями о восстановлении рабочих на своих местах. Из всех должностных лиц на переговоры пошёл только губернатор. Угрозы убийством в адрес фабричного инспектора и директора завода - Смирнова - никаких плодов не принесли. Тогда рабочий комитет постановил выдвинуть новые, уже радикальные требования, и устроить всеобщую забастовку. 3 января 1905 года Путиловский завод встал.
Учитывая, что предприятие обеспечивало стратегические поставки на фронт Русско-японской войны, к делу подключились уже в правительстве. Однако, ни премьер-министр С. Ю. Витте, ни министр финансов Владимир Коковцев на уступки гапоновцам не пошли. В отместку, 4 января прекратили работу ещё несколько столичных заводов. Ситуация постепенно накалялась, и тут священник придумал, как ему казалось, наилучший выход: идти к царю и просить о рассмотрении требований трудящихся. В период с 6 по 8 января 1905 года Гапон лично проехал по кружкам "Собрания" и зачитал петицию к императору. Очевидцы уверяли, что его речь возбуждала в людях религиозный экстаз. Георгий Аполлонович представал в народной молве чуть ли не Божьим пророком, толпа со слезами на глазах складывала персты в крестное знамение, и громко выражала готовность умереть за свободу. "Названный священник приобрел чрезвычайное значение в глазах народа. Большинство считает его пророком, явившимся от бога для защиты рабочего люда. К этому уже прибавляются легенды о его неуязвимости, неуловимости... Женщины говорят о нем со слезами на глазах" - докладывал городской прокурор министру юстиции, генералу Николаю Валериановичу Муравьёву днём 8 янаваря.
А уже утром следующего дня манифестация в количестве 50 000 человек во главе с проповедником направилась от Нарвской заставы к Зимнему дворцу, причём Гапон обрядился в нарядную епитрахиль, а толпа несла в руках иконы и хоругви. "Если царь не исполнит нашу просьбу - значит у нас нет царя!" - громко возвещал святой отец, и масса рабочих одобрительно гудела. Одновременно с этим, из других районов Петербурга в направлении Дворцовой площади выступили отряды "Собрания" общей численностью 140 тысяч человек. Однако, правительство не дремало, и в ночь с 8 на 9 января в город были стянуты войска. В 11.30 процессия, возглавляемая Гапоном, вышла к Нарвским Триумфальным воротам, где была встречена эскадроном гренадёр, которые на полном скаку с шашками наголо врезались в процессию. "Свобода или смерть!"- прокричал священник. Толпа усилила натиск, оставляя на снегу раненых и убитых. Тогда в дело вступили пехотинцы, и произвели несколько залпов по скоплению народа. Рабочие дрогнули, смешались и пустились в бегство. Похожая картина наблюдалась по всему городу - солдаты и полицейские стреляли и рубили манифестантов всюду.
Георгий Гапон был уведён из эпицентра мясорубки социалистом Рутенбергом, который в будущем сыграет свою роковую роль в жизни священника. Беглецы скрылись на квартире у Максима Горького, где поп был острижен и обрит. Ввиду того, что в последовавшие дни вся верхушка гапоновского "Собрания" попалась в лапы полиции, партия эсэров предложила организовать бегство проповедника-революционера за границу.
Вскоре наш герой поселился на квартире эсэров в Женеве, где свёл знакомство со всеми видными членами партии, и стал писать пламенные прокламации с призывами к борьбе за права рабочего класса, попутно призывая все революционные партии сплотиться под его, Гапона, началом, дабы положить конец "...царскому отродью, его министрам и всем грабителям несчастной русской земли".
За границей Георгорий Аполлонович в корне преобразился: сменил рясу на дорогой костюм английского сукна, прописался в модных кафешантанах, благо он мог себе это позволить. Ибо из самых разных источников в основанное им новое движение - "Всероссийский рабочий союз"- полились деньги от многочисленных жертвователей. Ласковая телятя двух маток сосёт: в Гапона, по разным данным, вложились и американцы, и японский генштаб, а борец за независимость Финляндии - Конни Циллиакусу - вручил Георгию Аполлоновичу лично в руки целых 50 тысяч франков на закупку оружия для восстания. Революция - революцией, но и себя бывший священнослужитель ни в коем случае не забывал. Переехав из Женевы в Лондон, новоявленный борец за права трудящихся, комфортно проживающий на пожертвования членов "Собрания", тесно сошёлся с князем Петром Кропоткиным, проповедовавшим идеи анархизма, и написал автобиографическую книжку "История моей жизни", которую закончил следующими пророческими словами: "Николай II готовит себе судьбу одного... французского короля недавних времен,... те из его династии, которые избегнут ужасов революции, в недалеком будущем будут искать себе убежища на Западе".
После того, как зафрахтованный эсэрами пароход "Джон Графтон", от кормы до самых бортов набитый оружием и динамитом, сел в тумане на одну из мелей в Финском заливе, и содержимое трюмов было захвачено царскими сатрапами в лице пограничной стражи, Гапон, приписавший себе все заслуги по закупке оружия, и, по его собственным словам, лично присутствовавший на пароходе во время крушения, разругался как с эсэрами, так и с большевиками, противопоставляя и тем, и другим свою новую партию, и тем самым внося раскол в ряды революционеров. При этом он обменялся угрозами с руководителем Боевой организации - знаменитым террористом Борисом Савинковым, организатором убийств министра внутренних дел Плеве, и Великого князя Сергея Александровича.
Между тем, под давлением происходящих в империи революционных событий, Николай 2 издал манифест о государственной амнистии. Воспользовавшись случаем, Гапон вернулся в Россию, где немедля вступил в сепаратные переговоры с премьером - Сергеем Юльевичем Витте. В результате между этими двоими была достигнута договорённость: Департамент полиции даёт разрешение на восстановление гапоновской организации, и тайно финансирует её из государственных закромов. В свою очередь, Георгий Гапон обязуется вести подрывную деятельность в среде революционно настроенных масс, дискредитировать как РСДРП, так и организацию социалистов-революционеров, пропагандируя непротивление злу насилием. В прессе, как в российской, так и в зарубежной, Гапон всячески поливал грязью оппонентов, отстаивая свою, единственно верную позицию. Вооружённое восстание в Москве в конце 1905 года Гапон так же оценил негативно. В личном письме министру внутренних дел он резко поменял риторику: если по итогам "Кровавого воскресенья" бывший поп отзывался о царе исключительно в эпитетах "отродье" и "грабитель", то сейчас уверял директора Полицейского департамента Петра Рачковского в полной лояльности к венценосной особе.
Близился финал.
#либералы #революция #политика #история #политическаяистория #попгапон #навальный #русскийбунт