Идёшь с работы и думаешь о том, как снова надо собирать себя по кусочкам. Каскады невесёлых размышлений накрывают ещё более невесёлые каскады выводов о том, какая ты дура. В общем, ничего нового.
Раскалённый за день воздух начинает осторожно прорежать вечерняя прохлада. Обычно идёшь быстрым шагом, но сегодня нет никаких сил уверенно маршировать и ты плетёшься, пытаясь подпевать голосу в наушниках, то и дело осекаясь, потому что зычный голос в голове постоянно его перебивает.
У Онкологического центра снова толпятся люди. Вы когда–нибудь вглядывались в их лица? Всегда уставшие, с таким трагическим отпечатком тревоги или уже отчаяния.. А эти стеклянные глаза?...
Но несколько раз я видела как там улыбаются, обнимаются.
— "Наверное, отрицательные ответы гистологии пришли или удачная операция", — каждый раз думаю я.
Вспомнила, как у меня много лет назад было так же..
Но, знаете, та радость никогда не бывает радостной. И глаза уже никогда не будут прежними. Особенно у мам...
Внезапно очень захотелось увидеть ту "нерадостную радость" — отодрав взгляд от асфальта, я начала разглядывать людей в больничном дворике.
Дворик.. Это подобие сквера с пожухлой травой и перекошенными скамейками, раскинувшееся бледно зелёным пятном перед каменным гигантом, закованным в строгий, мрачный аглай, как бы напоминало насколько мы, оказывается, мелки, когда лишаемся самого бесценного. Всё замедляя шаг и впиваясь взглядом в ожидающих, я пыталась зацепиться хотя бы за одно лицо, чтобы узнать очень нужную мне сейчас картинку, но у Него сегодня были другие планы.
Прислонившись к забору, приспустив на подбородок истрёпанную маску, стояла и горько плакала молодая женщина. Там всегда кто-нибудь плачет. Тротуар вдоль больницы настолько узкий, что проходя там в такие моменты, кажется что ты можешь почти потрогать эту боль руками.
Боже, как же горько…
Кто у неё болеет? Ребёнок? Мать? Муж? Брат? Какая разница..
Начинаешь всё таки прикидывать кого потерять сложнее. Ругаешь себя за глупости и мысленно возвращаешься к плачущей женщине.
— “Надо подойти, просто посидеть рядом. Надо соврать, что всё будет хорошо. В кино же срабатывает“.
Не подходишь.
Не говоришь.
Это не кино.
Зашагала быстрее. Возможно, я даже бегу. В любом случае, прошедший день остался где–то далеко позади и я уже не помню — почему мне было так грустно, если иду я на своих двух и у меня никто не болеет? Правда не помню..
Но это ненадолго. Сгорбленный силуэт у забора скоро потускнеет в памяти, так же как и десятки других эпизодов, периодически окропляющих нас великой истиной всех времён — Memento mori.
Мне всегда казалось жутко пафосным призывать ценить жизнь и каждое мгновение. Призыв, конечно, красивый, просто нечестный. Это почти всегда говорят либо те, кто вот–вот умрёт, либо те, кто чуть не умер. А это нечестно. Здоровые редко задумываются о Конце, и поэтому рассказывать им каково это в редкие минуты экзальтации — лицемерие.
Во-первых, почти все, кто об этом вещает, сами забывают о своих откровениях как только возвращаются в зону комфорта. А во–вторых, говорить об этом здоровому, не побывавшему по ту сторону, всё равно что описывать собаке 5–й цвет радуги. Она и первые 4 как бы не очень...
Но иногда, если повезёт хотя бы однажды, мы встречаем тех, кто улыбается настолько тепло и часто, будто у них на это есть всемирно признанный повод. Они не обижаются, не злословят. Они любят безусловно. Они смеются так, как мы никогда не сможем. Они легки, веселы и всегда не совсем здесь. Всегда немного Там. Мы не знаем где это Там, но точно знаем, что знают они. И этого оказывается достаточно для того, чтобы быть навеки пленёнными.
Мы говорим про них — "Они ценят каждый миг". На самом деле, нас так влечёт к ним не потому, что они больше ценят жизнь, а потому что они помнят о смерти. Этот свет пробуждённости проникает даже сквозь нарощенный невежеством панцирь, под которым мы поглаживаем наше, то и дело, щетинящееся эго, и кормим его, и кормим...
Ну да, люди такие люди... А может в этом и прелесть, в этих перебежках от осознаний до осознаний, а потом бац и смерть. Или не бац. Но смерть.
Интересно, сколько у меня времени?