...Маруся бежала по заснеженному лесу в летнем платьице, в протертых комсомолках, ощущая подошвами ног леденящий холод снега, и прижимая к груди краюху ржаного хлеба...
Прошедшие недавно даты освобождения Украины от немецко-фашистских оккупантов и даты Сталинградской битвы будоражат мысли о тех ужасах, которые приходилось переносить людям в столь тяжелое время. Да, дорогие мои читатели, речь пойдет о войне, а точнее - о моих родителях, участниках Великой Отечественной войны. Написан этот рассказ пару лет назад, печатался в нашей районной газете. А сейчас мне захотелось поделиться им со всем миром. И так, я начинаю повествовать...
"Я ПОДНИМАЮ ВВЕРХ ГЛАЗА..."
Мою маму звали Мария Ковтун. Не Маша, не Машуня, как мы называем свою дочь, которой дали ее имя, а Мария, Маруся. Будучи студенткой заочного факультета русского и украинского языка и литературы Житомирского пединститута, она работала в соседнем селе учителем.
В Житомир война пришла 22 июня 1941 года. Марусе пришлось оставить работу и вернуться домой, в село Денеши. Там она вступила в подполье, была связной. Время встречи с партизанами или с представителями подпольной организации всегда сообщалось ей заранее.
Было лето, темнело поздно, и очередная такая встреча должна была состояться в 11 часов вечера. Маруся расплела свои длинные черные косы и собралась их расчесывать, как в окно постучали, хотя было только 10 часов. Спросила:
-"Кто?"-
Ответили:
-"Свои".-
Девушка открыла дверь, и в комнату с автоматами наперевес ворвались полицаи. Один из них намотал ее волосы на кулак и выволок из дома. Позже Мария узнала, что донес на нее бывший одноклассник.
Ее отвезли в гестапо, которое находилось в Житомире, в местной тюрьме. Мама не любила рассказывать о том периоде своей жизни. Мы, ее дочери, знали совсем немного. Например, что камеры набивали людьми так, что можно было только стоять. Постепенно она пустела. Ее снова наполняли обреченными. Когда в коридоре начинали греметь засовы, каждый из них готовился к смерти.
В камерах знали, что расстреливаемых, убиты они или ранены, сбрасывали в известковые ямы за городом, и оттуда постоянно доносились стоны.
На допросы возили в школу, где расположилась немецкая комендатура. Каждый раз, когда маму вызывали из камеры, она, как и все, прощалась с жизнью. В такие минуты больше хотелось получить пулю, чем пройти допрос и вернуться в камеру и снова ждать, ждать, ждать...
В ноябре 1943 года началось освобождение Украины. 7 ноября наши войска взяли Киев, а уже 13-го выбили немцев из Житомира, но не удержали город, и он снова был занят немцами.
Все это время Маруся находилась в застенках городской тюрьмы, где тогда властвовало гестапо. Уже зимой, в декабре, в коридоре тюрьмы загремели почти одновременно засовы. Открыли все камеры, и люди в немецкой форме приказали им выйти и построиться по двое. Заключенным, оставшимся живыми к тому моменту, все равно было, как строиться: по двое, или по трое - их могли вывести только для расстрела. Большинство арестованных, как и Маруся, были в летней одежде. Но к ним, едва сдерживая слезы, подошла тюремная повариха и шепнула:
-"Бегите, деточки, бегите! Они вас спасают!"
И они побежали! Бежали, ожидая пулю в спину. Но в них никто не стрелял.
В городе шел бой. Несмотря на это, на улицах мелькали люди. К несущейся толпе заключенных подбегали жители, чтобы сунуть им в руки кусок хлеба.
До родного села было километров двадцать. Маруся бежала по заснеженному лесу в летнем платьице, в протертых "комсомолках", ощущая подошвами ног леденящий холод снега и прижимая к груди краюху ржаного хлеба...
Бои за Житомир и прилегающие села продолжались. Так как село Денеши расположено как бы на взгорке, а родной дом Маруси стоял на краю села, (если спуститься вниз, сразу окажешься на дороге, дальше, через небольшой промежуток,-речка, а за нею - лес), с их чердака хорошо просматривалась местность. И за эту огневую позицию постоянно шел "спор" между нашими пулеметчиками и немецкими. Соответственно, дом их постоянно был под обстрелом.
Марусин отец, Антон Николаевич Ковтун, был очень рад тому, что дочь возвратилась живой . Сам он тоже "хлебнул лиха", но только от "своих" же. Работая бухгалтером в колхозе, еще до войны , он был обвинен в пособничестве расхищению народного хозяйства и, соответственно, в государственной измене, и арестован НКВД. В тюрьме мой дед подвергался страшным избиениям. Возвратился домой в 1942 году. Оба они, и отец, и дочь, прошедшие страшные дни, "подаренные" их жестокой судьбой, в тот момент просто потеряли страх.
Солдаты, ведшие бой за удобную огневую позицию, не обращали на них никакого внимания. Но отец все просил дочь:
-"Маруся, прячься! Пойдем в подпол!"
А она сидела в комнате в отупении, не реагируя на идущий бой, на свистящие у окна пули.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
До встречи, мои дорогие читатели. Чтение моего рассказа мы продолжим в следующий раз.
Ваша ВАЛЕНТИНА КОЗЛОВА.