Ранее: О том, как я поняла где мой дом.
После Ташкента в детдом я вернулась другой, это заметили все. Может настроение моё другое было, может соскучившись по всем я была более общительнее, не знаю. На линейках рапортовала, как и все другие вожатые отрядов, отряд играл в те же игры, выполнял тот же режим дня, что и другие отряды, всё вроде так и не так.
Утро в лагере начиналось, конечно с побудки горном, затем воплями девочек, обитающих в одной палатке со мной, которые звали меня: - «Марина, фаланга!». Конечно, так они звали меня, а не называли. Просто в их кроватях в эту ночь с ними спали фаланги, такие прыгучие янтарно-желтые пауки.
Я подходила и спокойно стряхивала их с постели, иногда стряхнешь одного, а там еще один-два в пододеяльнике запутались. Я же в то время очень остерегалась наткнуться на шиньон воспитательницы, который она постоянно вешала на веревочку на проходе между кроватями. Меня от него просто коробило и воспринималось мною как что-то омерзительное.
Но война с пауками заканчивалась быстро, и мы шли на водные процедуры, после обязательно одевали парадную пионерскую форму и быстро строились по отрядам. У каждого отряда строго своё место. Затем проходила линейка с подъемом флага и объявлением наших задач на день. Днём пионерская форма висела на вешалке на стенке у кровати, она всегда должна была содержаться в образцовом порядке.
Кстати, для личных целей днём давалось два часа, во время которых все могли привести свою одежду в порядок – постирать, погладить и не только свою, но и помочь малышам, которые были к ним прикреплены. Использовать просто на чтение, вечером свет был от динамика и только до отбоя, а там всё отключалось и только луна могла освещать наш лагерь.
Два раза в неделю привозили фильмы, которые показывали рядом с палаткой работников детдома, для чего между деревьями была натянута белая простыня, а перед нею расставлены лавки, при необходимости, могли принести еще и со столовой.
Нам в лагерь прислали военрука с мелкокалиберкой и сказали, что будут учить стрелять по целям. Мальчики, естественно все хотели попасть в список желающих научиться стрелять, но и девочки были, в том числе и я. В «мертвый» час мы уходили на островок на реке и поочередно стреляли по целям. Не знаю кто был инициатором данного обучения - шефы или директор лагеря. Но через месяц, а то и меньше этот военрук исчез.
Однажды Нина, опекаемая мною ровесница, пришла ко мне и сказала, что меня возле пионерской комнаты ждет мальчик, который хочет мне что-то сказать. Я засмеялась и сказала, что этот мальчик может мне всё сказать и здесь, мне не обязательно надо идти к пионерской комнате. Но она сделала такое многозначительное лицо, что я рассмеялась и побежала к пионерской комнате.
Надо сказать, что в то время я размеренно не ходила, всё бегом, за что и звали меня метеором. Когда я туда прибежала, то возле комнаты топтался только Толик Алимов, мой товарищ по книгам и шашкам, я спросила у него не видел ли здесь кого, ещё. Он ответил отрицательно и спросил кого я хотела видеть, да, говорю Нина меня заинтриговала, сказала, что мальчик меня здесь ждет, а кто не сказала. Решила сама выяснить.
Ну вот я сейчас Нине задам, говорю, за вранье. Он останавливает меня и говорит, что это он меня вызвал через Нину. А что, книгу нашёл или шашки, а давай Мишку найдем. Говорит, что нет. А что тогда сам не пришёл, ноги болят что ли, помощь нужна? Тоже, отвечает, что нет. Так что ж, тороплю, чтобы быстрее ответил зачем, мне бежать надо. Он просит подождать и хочет сказать мне что-то серьезное. Просит не смеяться.
Естественно мне интересно, что он хочет сказать такое. Обещаю не смеяться, но смешинка уже сидит во мне и рвется наружу. Он это видит, а потому мнется и мнется. Но решается и, наконец, спрашивает, буду ли я с ним дружить?
Я вся в удивлении, говорю: - «Толик, а мы разве не дружим? Ты, я и Миша?». Он говорит, что нет. Он не хочет так дружить, а хочет, только такую дружбу, где только он и я. Я с вопросом: - «А как это?». Он снова мнется. Ну, говорит, как парень и девушка. А я, что уже девушка? Утвердительно кивает головой.
Тогда задаю ему ещё вопрос с самым серьезным видом, приблизившись к нему и глядя прямо в глаза: - «А целоваться будем?», он говорит, что нет, не будем. «У-у-у – тяну я, так не интересно!». Тогда он спохватывается и говорит, что будем, будем. Я не выдерживаю и хохочу: - «А я не люблю целоваться!», разворачиваюсь и ухожу громко смеясь.
Вечером кино. Детей много, я на крайней скамейке. Со спины чувствую на себе чей-то пристальный взгляд и краем глаза виду, что это Толик на меня смотрит. Засмеялась и ушла, не оглянувшись, к себе в палатку.
Утром пришли в столовую, я сижу за одним столом, Толик садится за второй стол, напротив меня, я, увидев его, начинаю смеяться. Толик не выдерживает и уходит из-за стола, на обед и ужин все повторяется и так каждый день. При его виде я смеюсь. Уже все заметили это. Миша спрашивает, что случилось и не только Миша. А я никому ничего не объясняю, а только смеюсь.
Повара, особенно тётя Клава, жалели его и ругали меня. Они стали кормить его уже после всех, специально для него оставляя чего-нибудь вкусненькое. Обещали перестать кормить меня, если я не перестану смеяться, но всё бесполезно. Теперь мы в шашки не играем с ним, меня разбирает смех, книги между нами передает Миша. Толик только сжимает свои кулачищи и желваки ходят по его скулам.
Потом Толик будет нещадно бить одного мальчика, который станет в пику ему делать вид, что ухаживает за мной и говорить ему гадости про меня. Будет предлагать мне пойти в кино вместе, купив билеты на такие редкие в наших карманах деньги, а потом рвать их без сожаления при моём отказе. Переживать за меня, когда завуч начнет наговаривать на меня и травить, а воспитательница уговаривать меня выбрать другой объект для дружбы с перспективой на будущее.
Толик останется Толиком, очень порядочным мальчиком и всё также будет опекать моих братиков и делиться с ними содержимым посылок, которые ему присылала его бабушка, передавать через них книги для меня и быть рядом. Благодаря Толику я узнала такого писателя как Сахиб Джамал, афганский писатель, его книгами я просто зачитывалась. Где он их добывал для меня всегда было загадкой, но он находил.
Не знаю, как бы сложились наши отношения, но спустя год его направили в школу механизации в Чубаровку, где когда-то учился еще и мой отец. Толик приезжал в детдом с группой наших же мальчиков, которые тоже обучались там же.
Видела его со стороны, но поговорить не получилось, может потому, что я сама избегала встречи с ним, но видела, что он выглядел лучше всех мальчиков. Одет в добротную одежду, лучше и основательнее других мальчиков, а приезжали они глубокой осенью. Порадовалась за него, а еще через год я сама уехала из детдома.
Сейчас я вспоминаю его с теплотой и корю себя за то, что так его обижала. Но ничего уже не исправить.
Ранее: Как я поджигитовала и первый побег из детдома.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.