Жизнь – это борьба. Такой взгляд на «большую схему» всего популярен.
Бытовые острословы говорят:«Жизнь – борьба: до обеда – с голодом, после обеда – со сном. Зимой – с холодом, летом – с жарой».
Активные люди ведут борьбу за достижение целей.
Более спокойная часть населения отдается в руки фатализма, являющего себя в виде рутинного набора бытовых действий, обладающих значительным отупевающим эффектом.
Можно плыть по течению вод рутины, но это не спасает от необходимости «вести боевые действия». Разве что борьба за достижение целей активистов превращается в борьбу за выживание фаталистов.
В 1938 году западные лидеры пошли на «мюнхенский сговор» с Гитлером, пытаясь утолить его растущие аппетиты. Черчилль мрачно заметил:
«Если выбирая между войной и позором вы предпочтете позор, то в конце концов неизбежно получите и войну, и позор…».
Так и вышло. Правда Лондону, поднаторевшему в сталкивании лбами европейских держав, тогда опять удалось прокрутить формулу Первой мировой войны:«Мы будем воевать до последнего русского солдата».
С животными все проще. Они ведут гармоничную жизнь, размеренный такт которой направляется инстинктами. Желания и возможности животных находятся в балансе. Они не едят, когда сыты и не убивают себе подобных из развлечения или по причине идеологических разногласий.
Животные воплотили на практике принцип, озвученный в тосте одного из героев второго плана «Кавказской пленницы»:
– Давайте выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!
Главный герой при этом всхлипывает по поводу птички, которая полетела прямо к солнцу и оторвалась от коллектива.
– Что случилось, дорогой? – удивляется тостующий .
– Птичку жалко! – признается тостуемый [1] .
Человеку свойственно проектировать (от слова «проектор»), то есть переносить свои заморочки на окружающих. Лучше было бы пожалеть не птичку, а людей. Птички не летают прямо к солнцу, если это не предписано жестко установленным регламентом инстинкта. Человека же тянет к противоположному.
[1] Различение понятий «тостующий» и «тостуемый» было введено в кинофильме «Осенний марафон» (1979 г). Дихотомия субъекта и объекта действия настолько прижилась и стала популярной, что режиссер фильма – Георгий Данелия – назвал книгу своих воспоминаний «Тостуемый пьет до дна».