Вылечить Клаву — это была очень сложная задача. Настя выбивалась из сил, но Клаве ничего не помогало.
Клава опять лежала в постели, а Настя сидела около неё.
— Давай я тебе назову слово, а ты скажешь ассоциацию, — предложила Настя.
— Нет уж. О моих ассоциациях тебе лучше не знать.
— Так по ассоциациям можно обнаружить скрытые проблемы человека, которые вытесняются в бессознательное.
— У меня проблема абсолютно явная. И никуда она не вытесняется! — сердито произнесла Клава. — Излечить это всё равно нельзя. Можно только лежать и страдать. Чем я и занимаюсь.
— Тогда расскажи мне о своих снах, — настаивала Настя. — Что тебе снилось в последнее время?
— Ночь, одиночество, — ответила Клава. — В темноте скрытая опасность. Я её не вижу. Но она здесь. Она приближается. Я одна. Нет никого. Хочется кричать, но не получается. Голоса нет.
— Ты не одна! — возразила Настя. — Рядом я. Ты должна это чувствовать!
Насте не сиделось на месте. Она принесла лист бумаги и карандаш.
— А давай я тебе устрою тест. Нарисуй несуществующее животное! — предложила она.
— Какое ещё животное, — вяло ответила Клава. — Что за глупости?
— Мы узнаем, что ты чувствуешь на самом деле.
— Настя, хватит! По-моему, всем очевидно, что я чувствую!
— Вот ты поругайся, поругайся! — сказала Настя. — Покричи на меня! Выскажи всё, что обо мне думаешь! Давай! Кинь в меня подушкой!
Клава отвернулась.
— Мне надоела твоя сдержанность! — воскликнула Настя. — Откуда такой сильный запрет на эмоции? Я смотрю на тебя: ты нормальная или нет? Мне кажется, ты вообще не можешь проявлять чувства, у тебя есть только долг! Ну, где твои эмоции, где твои чувства? Освободи их! Дай им выйти наружу! Покричи, поплачь, поругайся, побейся в истерике!
— Зачем? — спросила Клава, повернувшись и посмотрев на Настю с недоумением.
— Это такое лечение! Ты плакать-то умеешь?
Клава улыбнулась.
— Зачем бойцу Красной армии плакать? — поинтересовалась она.
— Да, сложный случай, наука здесь бессильна, — вздохнув, сказала Настя.
На следующее утро Клава проснулась поздно и увидела на столе записку от Насти.
"Я ушла. Вернусь через неделю".
Это было как раз в духе Насти. Видимо, она придумала себе очередную авантюру.
Мама была на работе. Клава чувствовала, что ей одной находиться дома невыносимо. Здесь не было ни телевизора, ни компьютера, ни пластинок, ни лазерных дисков — другими словами, ничего, что может отвлечь от грустных мыслей. Только радио и книги, которые не помогали человеку, вкусившему плоды более высокой цивилизации. Клаве становилось всё хуже. Иногда болела голова, темнело в глазах. Клава при этом не могла заснуть, потому что её организм находился в постоянном напряжении, как натянутая струна. Струна, которая вот-вот лопнет. Клава уже с утра ждала ночи, дневной свет её раздражал, но и ночь ей не помогала.
Однажды Софья Ивановна проснулась ночью оттого, что Клава плачет у себя в кровати. Софья Ивановна подошла к дочке и стала её успокаивать:
— Что случилось, деточка? Приснился плохой сон?
Клава повернулась на спину. Она была в слезах. Испуганная Софья Иванова села к ней на постель. Раньше с дочкой такого не случалось. Клава взяла её за руку.
— Мама, мама! Не уходи! Страшно мне! Скоро будет война!
— Нет, это не так. Тебе приснилось.
Тусклый свет в комнате тревожно мерцал. Софья Ивановна гладила Клаву по голове, и чем больше она гладила, тем сильнее сжималось у неё сердце. Тишина в комнате была напряжённой. Казалось, горе пришло в этот дом, оно стоит рядом, но пока ещё никто его не видит. Но скоро, скоро оно даст о себе знать...
Клава зашевелилась, смахнула слёзы с глаз, вытерла мокрые щёки.
— Мама, я... Не знаю, как тебе это сказать. Я... Я, в общем, беременна!
Это был гром среди ясного неба. Но Софья Ивановна сразу не смогла в это поверить.
— Что? — переспросила она. — Не плачь. Это просто был ужасный сон, успокойся.
Она погладила дочку по голове.
— Это действительно так. Это не сон. Ты станешь бабушкой, — с закрытыми глазами шептала Клава, продолжая вытирать слёзы.
— Не говори чепухи, — поморщившись, сказала Софья Ивановна, которую охватила мелкая дрожь.
Клава медленно приподнялась и села на постели.
— Это не чепуха. Я жду ребёнка. Он родится в мае.
— Давай утром об этом поговорим, — ответила Софья Ивановна. — А сейчас надо спать. Что-то ты уже бредить начала. Может, у тебя температура?
Софья Ивановна потрогала лоб Клавы. Температуры не было.
— Вот в это, в то, что ты сказала, я никогда не поверю, — сухо произнесла Софья Ивановна, пытаясь успокоиться. — Такие шуточки неуместны, даже если приснился плохой сон.
— Не хочешь знать правду, ну и не надо! — ответила Клава. — Настя считала, что я должна рассказать тебе. Видимо, зря.
— Ничего не желаю слушать! — испуганно воскликнула Софья Ивановна. — Спи! Утром поговорим!
Софья Ивановна укрыла Клаву одеялом, ушла и погасила свет.
Клава в темноте схватилась за голову. Она у неё болела.
"Вот ведь сколько ещё всего предстоит! — подумала она. — Это тяжелее, чем я думала!"
Клава вспомнила, как её мама в 1979-м году с любовью показывала ей фотографии Андрюши, как взрослый Андрей прибежал спасать Софью Ивановну, когда она заболела. Почему мама сейчас ничего не понимает? Клава, в конце концов, именно таким образом заботится о маме, чтобы она после войны нашла себе смысл в жизни, чтобы в дальнейшем была окружена близкими людьми и не зачахла одинокой старушкой в доме престарелых. Разве Клава что-то сделала не так?
Начало книги "Подарок для героини"
Предыдущая глава "Он больше не женился. Я сломала ему жизнь!"
Глава 147. "Что скажут соседи?!"