Великий крепостной. 6 знаменитых проектов архитектора Андрея Воронихина
Андрей Воронихин родился в семье крепостных графа Александра Строганова, который долгое время был президентом петербургской Академии художеств
Казанский собор
Когда в 1801 году архитектор приступил к строительству собора, ставшего впоследствии одной из самых значительных высот в его карьере, он столкнулся со всевозможными слухами и неприятными сплетнями, которые преследовали каждого, кто осмеливался вырваться из низов навстречу уважению и славе. То злые языки говорили, что проект был украден у архитектора Василия Баженова, который создал его для инвалидов в Париже, то злые критики утверждали, что идея строящегося собора и часть несбывшегося проекта одного из флигелей Кремлевского дворца были тем самым зданием, которое вышло из рук того же Баженова. Конечно, не последнее место в перешептываниях об архитекторе играло его происхождение. Впрочем, даже если Воронихин и обращал внимание на сплетни, это никак не влияло на его работу: работа шла полным ходом, живописцы Шебуев, Егоров, Иванов и Брюлло писали образы, рабочие облицовывали фасады пудожским камнем, а сам архитектор стал одним из самых известных людей в городе.
Удалось ли Воронихину полностью реализовать свой проект в жизни? Едва. По первоначальному плану собор должен был быть украшен второй колоннадой-с южного фасада, а также получить колокольню и дом для духовенства. Однако есть любопытное объяснение последнему. Когда в 1800 году была учреждена "Комиссия по строительству Казанской церкви", Павел I получил письмо, извещавшее его о необходимости постройки колокольни и домов для духовенства. Император тут же дает категорический ответ: "У Петра нет колокольни в Риме, и нам она не нужна." Колокола были помещены в проемы на колоннаде собора, а представители духовенства получили монастырь на углу Невского проспекта и Казанской улицы.
По первоначальному замыслу собор должен был быть украшен второй колоннадой - с южного фасада
Дворец в Павловске
В начале 1803 года в центральном здании Павловского дворца при пожаре погибают роскошные интерьеры Виченцо Бренны, а императрица Мария Федоровна, помимо политических забот, свалившихся на нее со смертью мужа Павла I, получает новую головную боль – реставрационные работы. Однако она тут же поручает заботу о нем придворному архитектору Воронихину и назначает его главным архитектором Павловска. Выбор неудивителен: годом ранее Воронихин работал над интерьерами в Зимнем дворце на половине Марии Федоровны, а также над теми, что располагались на втором этаже и выходили на Дворцовую площадь.
Приступив к работе, Воронихин внес изменения в убранство главных парадных комнат, эскизы к которым рисовал собственными руками, проявив свой талант в таком жанре, как рисование. Он украсил потолки в Греческом зале орнаментальной росписью "под куполом", в залах войны и мира устроил кессонные своды - художественные "углубления" в потолке. И, наконец, он создал так называемый "Фонарь" - кабинет-полуротонду со сферическим куполом, которая выходила в благоухающий цветами сад.
Создавая интерьеры Павловского дворца, Воронихин составил подробный план помещения, в котором расположил будущую мебель, драпировки и красивые детали в виде светильников, люстр и канделябров. Рассматривая эскизы, следует отметить, что архитектор был не просто великим архитектором, но и великим художником, чьи изящные образы демонстрируют высокое мастерство.
Павловский дворец был заложен 25 мая 1782 года
Львиный "Эрмитажный каскад" в Петергофе
Еще в 1721 году в идее обустройства Нижнего парка в Петергофе решили придерживаться принципа: у каждого дворца есть свой каскад. По первоначальному плану павильон Эрмитажа с южной стороны должен был быть украшен одноименным каскадом. Эскиз был разработан по приглашению архитектора Николо Микетти, но идея не была реализована, и они вернулись к художественному принципу в конце XVIII века, начав работу над проектом Воронихина.
Каскад выглядел как прямоугольный бассейн с выступами водопада и восемью плоскими мраморными чашами, в которые стекала вода. Статуи Геркулеса и Флоры использовались для украшения, но через год их заменили бронзовые фигуры львов, выполненные по моделям скульптора Ивана Прокофьева, из-за чего каскад и получил название "Львиный". В своем первозданном великолепии Каскад, увы, не сохранился до наших дней. В 1854-1857 годах по проекту Андрея Штакеншнейдера бассейн расширили, установили трехгранную колоннаду из 14 восьмиметровых колонн и разместили между ними 12 чаш с одноструйными фонтанами. От идей Воронихина остались только львы с разинутыми пастями, из которых падали потоки воды.
Шереметевский дворец на Фонтанке
В 1801 году граф Николай Шереметев вернулся из Москвы и решил прочно обосноваться в Петербурге. К этому времени во дворце уже вовсю шли строительные работы под руководством архитектора Ивана Старова, которого граф всегда привлекал к внутренней отделке. Однако после женитьбы на своей крепостной Прасковье Ковалевой он задумывается о более радикальном изменении ситуации и привлекает к строительству Джакомо Кваренги и Андрея Воронихина.
Они решают восстановить здание в модном в те годы стиле классицизма, и Воронихин приступает к внутренней отделке помещений, разрушая "Кафельные" и "Китайские" комнаты, снимая деревянные панели и ставни, устанавливая новые печи и камины. Внутренние стены отделаны искусственным мрамором, а в саду строится манеж.
Следует отметить, что именно с приездом Николая Шереметева усадьба становится одним из тайных увеселительных заведений столицы. Втайне, потому что хотя владельцем Фонтана был главный камергер двора Павла I, его фактическая жена Прасковья Жемчугова (кстати, одна из самых выдающихся певиц того века) не была его законной женой и Павел I вряд ли мог одобрить морганатический брак одного из его приближенных.
Дворец Шереметевых («Фонтанный дом») является памятником архитектуры
Константиновский дворец
Многострадальный "Русский Версаль в Стрельне", которым Петр I мечтал утереть нос французам, за свою многовековую историю успел обветшать и сгореть. Он перешел в конце XVIII века к цесаревичу Константину Павловичу в удручающе ветхом состоянии. Современники вспоминали: "Густые березы и осины пустили корни на черепичных террасах и детских площадках: ветер свистел в окнах. Путник бежал из печальных, мрачных мест или останавливался только для того, чтобы спросить эхо, которое трижды отвечало ему из развалин."
Однако новый владелец не стал предаваться печали, а призвал к работе всесильного Воронихина, приказав восстановить здание, сохранив облик дворца таким, каким он был при жизни Петра I. Таким образом, архитектор оставил фасады нетронутыми, но изменил планировку самого дворца, создав лестницы с Большой террасы в Нижний парк. Неизвестно, какой архитектурный шедевр мог родиться из идей Воронихина, но завершению работ помешал грандиозный пожар 1803 года, уничтоживший убранство большей части помещений. Впоследствии брат Константина император Александр I выделил значительные средства из бюджета на реставрацию дворца, но в 1805 году Воронихин был отстранен от работ, а на его место был вызван архитектор Луиджи Руска, который поставил конечную точку в работе своих предшественников, работавших над Константиновским дворцом на протяжении всего XVIII века, став тем человеком, который восстановил дворец и придал ему законченный вид.
Здание Горного института
В январе 1804 года было принято решение о преобразовании Горного училища в Горный кадетский корпус. Для этого Воронихину предлагается построить комплекс новых зданий, из которых за семь лет вырастает величественный архитектурный ансамбль, украшенный портиком из двенадцати колонн и статуями "Геракла, душащего Антею" и "Похищения Прозерпины".
В помощь Воронихину, занимавшемуся тогда строительством Казанского собора, был назначен архитектор Александр Штауберт, работавший в Петербурге над "народными" учреждениями: гимназиями, тюрьмами и больницами. Он также помогал Воронихину строить Домовую церковь святого Макария Египетского для того же Горного университета. Новая церковь была перестроена в стиле высокого классицизма и освящена в апреле 1810 года.
Говоря о Горном институте, следует добавить, что, работая над новым зданием, Воронихин включил в план стены первых домов, в которых начинало свою деятельность Горное училище. Часть первого корпуса можно увидеть прямо сейчас, нужно только выйти во двор института.
До конца своих дней Воронихин работал в области прикладного искусства, преподавал в Академии художеств и, живя в доме на Васильевском острове, пожалованном ему за профессорство, работал над последним проектом, откликнувшимся на события войны с Наполеоном: мемориальным храмом и триумфальной колонной из трофейных французских пушек. Увы, рисунки остались рисунками - в феврале 1814 года Андрей Никифорович скончался. Он был похоронен великим архитектором на Старопетровском кладбище Александро-Невской лавры. На могиле был установлен памятник в виде колонны, ствол которой пересекает рустовка с высеченным на ней барельефом с изображением Казанского собора.