В Антарктиде 37-летняя Ольга Стефанова была уже шесть раз. Оставалась там на «зимовку» – на языке полярников это означает провести целый год вдали от родных и близких, от Большой земли. И именно этот год наша героиня называет самым радостным в жизни.
Однажды я прочитала книгу Владимира Санина «Трудно отпускает Антарктида» — и пропала. Поняла, что хочу там побывать. Но разве такое возможно? Год собирала информацию, пыталась найти выходы на Российскую антарктическую экспедицию (РАЭ), но звонок туда все откладывала. Понимала: если услышу «нет», больше не решусь.
И вдруг — удивительное совпадение! — звонит телефон: «Говорит Николай Таликов, генеральный директор КБ «Ильюшин». Полетите с нами в Антарктиду? Мы будем десантировать на станцию «Восток» рекордное количество бочек с топливом, хотим, чтобы это было снято. Мне вас посоветовали как режиссера-документалиста». Я ответила: «Конечно!» Так и оказалась на пять дней в Антарктиде вместе с летчиками единственного в России экипажа Ил-76, летающего в высоких широтах.
Я им рассказала, что мечтаю снять кино про зимовку, и они обещали мне помочь. Теперь было кому попросить за меня в РАЭ. Я отправила туда примерный сценарий фильма. И когда набрала заветный номер, обо мне уже знали и не отказали. Дали разрешение на съемки в Антарктиде с одного звонка — это было чудо! Мне предстояло стать пятой женщиной из России, зимующей на самом южном континенте. Предыдущие четыре были женами начальников станции, а я отправлялась туда одна, на свой страх и риск.
В Антарктиду ехала с мыслью, что, скорее всего, захочу туда вернуться
В составе каждой экспедиции есть ученые (метеорологи, гидробиологи, океанологи, геофизики), а есть те, кто обеспечивает жизнь станции, — повара, механики-дизелисты, трактористы, экологи, врачи. Персонал подбирает начальник станции — принимает тех, кому доверяет, и оценивает их психологическую устойчивость и совместимость. Дальше — серьезная медкомиссия и длинное путешествие. Я тоже прошла этот путь. Все мы, члены экспедиции, отчалили из Петербурга в ноябре. Вместе с нами на научно-экспедиционное судно «Академик Федоров» погрузили запас продуктов и медикаментов на целый год. Кто-то кроме личных вещей брал с собой самоучитель английского, кто-то накачал электронную библиотеку. Я взяла только кассеты и камеру.
В Антарктиду ехала с мыслью, что, скорее всего, захочу туда вернуться. А значит, не могу себе позволить никаких романов и конфликтов — я должна стать надежным товарищем и провести этот год так, чтобы меня захотели видеть там снова. Примерно три месяца ушло на то, чтобы полярники привыкли ко мне и к камере. Чтобы перестали играть или хихикать, когда я начинала их снимать. Чтобы с каждым из них у меня сложились теплые отношения…
Я училась общаться с самыми разными людьми, у которых непохожие и иногда трудные характеры. Приходилось быть гибкой и дипломатичной, много лавировать. Для меня это был новый опыт. Но в результате товарищи уже не реагировали на камеру — для них она была продолжением моей руки.
Огурец, выращенный из семечка в горшочке, мы разделили на пятнадцать частей
Я много снимала быт, хотела показать, как люди живут в спартанских условиях, в замкнутом пространстве, в суровом климате. На зимовке у каждого крохотная комната, где есть кровать, стол, шкафы, тумбочка. А чтобы пообщаться, все собираются в кают-компании, где стоят бильярдный стол, телевизор, который показывает один канал, и компьютер.
Интернет спутниковый и очень медленный, но все равно почта и соцсети доступны. На камбузе повар готовит завтрак, обед и ужин на всех. Продукты самые обычные — замороженное мясо, курица, рыба, крупы, макароны, поэтому повару нужна большая фантазия и умение, чтобы из скудного набора делать что-то новенькое и вкусненькое. Блюда меняются, но всегда есть первое, второе и третье. Знаменитый полярник Иван Папанин говорил, что есть только два человека, которые могут или испортить, или украсить экспедицию, — начальник и повар. К счастью, нам с поваром повезло.
Читайте также: Дружба с интровертом: 8 простых правил
На зимовке все принимают витамины, потому что овощи быстро портятся, так что стараются или побыстрее их съесть, или законсервировать. Зелень и фрукты — только в сезон, когда есть навигация. И вот их, наверное, мне не хватало больше всего. Один из полярников долго растил в горшочке огурец из семечка. Когда этот огурец разрезали, запах стоял на всю станцию! Каждому из пятнадцати участников экспедиции досталось по кусочку… и это было невероятно.
Говорят, на белом снегу Антарктиды хорошо видно даже самое маленькое черное пятно твоей души
Работа у полярников рутинная — снятие показаний со счетчиков и внесение их в графики, починка дизелей и фиксация расходов топлива. Расписание известно на год вперед: утром завтрак, в два обед, в семь ужин, потом отдых. В субботу банный день, и мы все получим пиво и баночку меда. По воскресеньям с утра яичница — это в Антарктиде такой маленький праздник, потому что яйца — дефицит. В среду спортивный день, и российские полярники вместе с соседями — чилийцами или китайцами — устраивают соревнования по пинг-понгу и бильярду. А если хорошая погода, идут гулять... Поначалу весь этот «детский сад» радует, он дает чувство уверенности и защищенности. Полярники испытывают эйфорию: хорошие условия, прекрасная природа, замечательные люди вокруг.
Но главные испытания зимовкой впереди: кто-то начинает сходить с ума от этой размеренности и предопределенности, от огромного количества свободного времени наедине с самим собой. Кто-то устает и начинает провоцировать конфликты. Говорят, на белом снегу Антарктиды хорошо видно даже самое маленькое черное пятно твоей души. Обнаружилось оно и у меня.
Я, такая, как мне всегда казалось, добрая, отзывчивая и миролюбивая, с ужасом поняла, что люблю сталкивать между собой людей и наблюдать за эффектом «разорвавшейся бомбы»! На Большой земле это добавляло мне очков и тешило самолюбие, а в Антарктиде могло привести к катастрофе. Потребовалось немало времени, чтобы признаться себе в проблеме и попытаться исправиться. Но когда это получилось, я почувствовала, что по-настоящему счастлива.
В Антарктиде я узнала себя настоящую — ту, которую никогда не обнаружила бы в московской суете
До конца зимовки оставалось месяца три-четыре, когда я поняла: здесь так хорошо, что мне не хочется возвращаться домой. Кто-то считал, сколько дней осталось до поездки домой, а я все время ловила себя на мысли: «Почему так быстро течет время? Скоро все закончится, ааа!» Мне хотелось «остановить момент», чтобы продолжалось это счастье: умиротворенность и увлекательная работа.
В Антарктиде я узнала себя настоящую — ту, которую никогда не обнаружила бы в московской суете. В столице нам просто недоступна эта роскошь — сделать остановку, посидеть и понаблюдать за природой, за ходом вещей. В Антарктиде такое возможно. Я побывала там еще четыре раза, делала документальные фильмы, работала спецкором — снимала репортажи для одного из федеральных каналов, и все мне было нипочем — и шторм, и качка. Я испытывала невероятное удовольствие от того, что нахожусь на своем месте. Эта часть земли стала частью моей жизни. Если я не там, то мечтаю о ней или она мне снится.