Специально для канала https://t.me/berlinnollendorfplatz
Мы уже начинали писать серию постов, посвязенную мигрантским районам Берлина. Первых из них был посвящен немецкому экономическому чуду, а в этот раз мы решили начать с самого начала и рассказать историю первых беженцев, вынужденных покинуть свой родной край и нашедших пристанище в Берлине.
Мы всегда говорили о том, что Берлин — очень гостеприимный город, принимающий всех такими, какие они есть, и приятно знать, что так было в общем-то всегда.
Гугеноты, первые беженцы в Берлине
В 16-м и 17-м веках европейский мир переживал интересные времена: вера в бога, христианство и другие понятия, лежавшие в основе существования каждого, подверглись переосмыслению. Начавшаяся в этот период Реформация протекала не очень гладко: не все хотели соглашаться с правом другого человека на иные практики вероисповедания. Притеснения религиозных меньшинств той поры — протестантов, гугенотов, кальвинистов и т.д. — достигли своей кульминации 24 августа 1572, в канун дня святого Варфоломея. Эта ночь вошла в историю и сподвигла многих жителей Франции задуматься об эмиграции. Некоторые княжества от Амстердама до Пруссии предложили беженцам свою помощь.
Для Бранденбурга это был помимо всего прочего, еще и весьма выгодный экономический шаг: 30-летняя война и бесконечные междоусобные войны сильно сократили численность населения этих земель, недостаток опытных фермеров и мастерущих ремесленников был налицо. В награду за переезд новые “квалифицированные кадры” освобождались от уплаты налогов и гильдиевых взносов. Чтобы подчеркнуть этот статус, улицы, где жили мигранты, получали название Freiheit (свобода). Такая есть, например, в Кёпенике. Это поселение, ныне часть Берлина, в результате Тридцатилетней войны лишилось почти всего своего населения — в живых осталось всего 12 человек. Благодаря гугенотам численность людей удалось довольно быстро восстановить. Дела шли настолько хорошо, что прусский король Фридрих I наградил Кёпеник правом проводить три ярмарки в год. Само собой, имели тут место и традиционные для Пруссии локальные рынки по средам и субботам (кстати, эта традиция сохранилась и по сей день: многие уличные рынки в Берлине открываются именно в эти дни).
Стоит, впрочем, отметить, что налоговые послабления вызывали неприятие среди коренной части населения, к тому же поначалу франкоязычное коммьюнити оставалось довольно замкнутым. Переселенцам пришлось пережить столкнуться с негативной реакцией на их появление: им в окна видали камни, на них иногда показывали пальцами на улице и, естественно давали обидные прозвища, одно из которых можно перевести как — вы не поверите — “лягушатник”. Вплоть до начала 19-го века франкоговорящее население жило более-менее обособленно: они делали небольшие успехи в немецком и чтили свои религиозные обычаи. Но война с Наполеоном заставила их сделать выбор: многие поменяли свои имена на более немецкозвучные, а кое-кто (как, например, семья писателя Теодора Фонтана) полностью перешел на немецкий язык.
Вместе с гугенотами в жизнь жителей Берлина и Бранденбурга пришло довольно много всего. Мигранты оказались большими любителями садоводства и, кажется, значительно лучше изучили возможности сельского хозяйства. По всему городу появилось несколько новых огородов, овощных лавок и оранжерей, а в рацион плотно вошли артишоки, морковь и спаржа, ставшая, как мы знаем, неотъемлемой частью любой немецкой весны.
Поменялся также и язык: в обиход вошло довольно много эффектных выражений (ratzekal, образованное от radical, etepetete — от être, peut-être и др ), многие из которых используются до сих пор. Котлетку мы теперь называем только Boulette, а про морковь говорим Karotten, и никак иначе.
Некоторые части города до сих пор сохранили память о французской части населения. На одной из центральных площадей города Жандарменмаркт расположен знаменитый Французский собор. Теперь в этом величественном здании обитает музей гугенотского движения, а настоящую службу на языке оригинала играют в маленькой церквушке рядом.
Выходцы из Богемии
Другое меньшинство, угнетаемое на родине и нашедшее свой приют на территории вокруг Берлина,— выходцы из Богемии. Реформация, успешно развернувшаяся на этой территории, после поражения чешско-протестанстких войск в кровопролитной Битве на Белой горе в 1620-м году была приостановлена. Началась рекатолизация, гонения “неверных”, и многие местные жители вынуждены были покинуть свои дома и искать удачу на новом месте.
Король Фридрих Вильгельм I, как раз незадолго до этих событий прикупивший участок земли в деревне Риксдорф, предложил усталым путникам заселить эти необработанные земли, на что некоторые из них с радостью согласились. В качестве стартового капитала им досталась уже готовая сельскохозяйственная инфраструктура: построенные дома, сараи, лошади и коровы.
В Риксдорфе, находящемся в центре современного Нойкёлльна, до сих пор всё выглядит довольно ностальгично и до сих пор многое напоминает о том, откуда были первые жители этих мест. Для большинства улиц вокруг Рихардплац подписаны их прежние чешские названия, а посреди Кирхгассе (Mala ulicka) гордо возвышается памятник покровителю Фридриху Вильгельму I.
Каждый год здесь проходит веселый праздник, посвященный сбору урожая: примерно 20 команд нелепо разодетых людей со всего города соревнуются друг с другом, кто быстрее докатит огромный сноп соломы.
