Рубрика «Современная русская литература»: 6 из 10
Язык прочтения: русский
«Петровых в гриппе» я начинала читать лет пять назад, но не могла продвинуться дальше пары страниц, так как все это показалось мне какой-то очередной чернухой. Но за последние годы книга выросла ввысь и вширь до размеров чуть ли не самого упоминаемого текста современной литературы, стала основой пары спектаклей и фильма. Ее расхваливают и рекомендуют Галина Юзефович, Антон Долин и другие властители дум читателей «Медузы». Даже Юлия Высоцкая рекомендует ее в своем кулинарном видеоблоге. Пришлось почитать.
Сюжет, мне кажется, уже общеизвестен, настолько его повторили из каждого утюга. Накануне Нового года Петров заболевает гриппом, за ним – его жена и ребенок, а тут надо идти на елку, ехать на троллейбусах, трамваях, автобусах и катафалках по каким-то делам. Со всех сторон героев обступают знакомые, демоны, воспоминания, сожаления, мысли, чувства, а главное, образы какого-то постиндустриального, постсоветского, практически постапокалиптического Екатеринбурга, – то ли настоящие, то ли придуманные. То есть Екатеринбург-то, понятно, очень реалистичен, до предела. Но вот все остальное... В конце все это должно сложиться в какую-то изощренную историю, где «все переплетено».
Самое интересное, что здесь есть – какой-то невыносимо лихорадочный стиль, будто действительно все это написано в горячечном бреду. Весь текст – как та сумасшедшая в автобусе, которая вцепилась в главного героя и не отпускает, пока не дорасскажет какую-то свою мутную, но яркую белиберду.
Мне хотелось бы обсудить, что все это значит. Действительно повисают в воздухе вопросы – что из этого правда, что нет. Кто герою почудился, кто просто был придуман, а кто, так сказать, на самом деле существовал. Например, встретила трактовку, что Сергей – это альтер эго героя. Но что же тогда с родителями Сергея, с их приемной дочерью с «генетикой»? Сестра философа из Невьянска – ну понятно, что это и есть Снегурочка. Но какими такими путями Игорь узнал о герое и как вообще этот эпизод из их жизни мог соотноситься с этой попойкой у философа? В общем, много глупых вопросов остается.
Конечно, здесь важнее не эти сюжетные зарисовки, а сам текст – как форма реакции на вот эту материально-духовную жизнь в постсоветской среде. Отвращение, нежность, жалость. Ужас. Как-то автор передает всю это сложную гамму чувств этими почти пародийными бесконечными перетекающими друг в друга эпизодами. Эти четкие и меткие слова на своих местах – когда предложение с виду обычное, но из-за каких-то двух слов – смешное и ужасное сразу, – абсурдное. Когда я пыталась пересказать хотя бы пару «шуток» из книги – поняла, что нет, пересказать невозможно, в пересказе не смешно. Смешно и ужасно там, вот в этом вареве странных слов и образов. Но при этом автор пытается вытащить из этой мути какую-то историю, показать какой-то свет.
Пыталась понять, что все это напоминает по стилю. Почему-то приходят в голову «Похождения бравого солдата Швейка». Наверно, из-за ощущения полной и неизбежной абсурдности происходящего. Отдельный пунктик – общественный транспорт. Да, троллейбусы – это да. Лучше их и не опишешь.
Я понимаю, почему эту книгу ценят, и рада, что наконец-то ее прочитала. Ее действительно можно бесконечно обсуждать, поражаясь, как автор передал мириад неуловимых ощущений и важных мыслей в формате бреда. Но так уже хочется прочитать что-то глубокомысленное и важное про российскую действительность без бреда. Возможно ли это? Хотелось бы думать, что да.
Источник фото: https://russo-travel.ru/info/ekaterinburg-zimoy-chto-posmotret/