Режиссер Богомолов мечтает о торжестве «того сложного человека, которого Европа формировала долгие годы Христианства. Того человека, которого описывал Достоевский: одновременно высокого и низкого, ангела и дьявола, любящего и ненавидящего, верующего и сомневающегося, рефлексирующего и фанатичного».
Однако уж не карамазовщину ли желает он возвести в национальный идеал? Знает ли автор манифеста, что Достоевский не с восхищением, а с ужасом говорит о безобразной широте человеческой души? «Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей. Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей».
Вот на эту борьбу с содомским началом и должны, по Достоевскому, быть направлены усилия человека. Декларированная западной культурой свобода, эмансипированная от нравственных норм, всегда вызывала опасения у отечественных мыслителей. Свободный от всяких нравственных ограничений человек непременно станет пленником своих распущенных страстей или же пленником распущенного ума. И тогда в эту логику вполне органично может вписаться тезис Богомолова о том, что « в Новом этическом рейхе человека натаскивают на любовь и лишают права свободно ненавидеть» . Но, по существу, это и есть переход в иную систему координат, в которой произошло смешение добра со злом. Только надо помнить, что «право свободно ненавидеть» в истории Европы и России не раз уже испытывалось на прочность. Закономерным итогом было право другое – «лущить старушонок чем попало».
И ведь как же надо не любить (или не знать? или намеренно искажать?) национальную литературу, историю, философию, чтобы, патетически декларируя какие-то невнятные ценности, ссылаться на тех, кто исповедовал прямо противоположные.
И не в том дело, что мне лично не нравится позиция К. Богомолова (хорошо понимаю, что кому-то такие интеллектуальные экзерсисы приятны: как известно, в каждой избушке свои погремушки). Возмущение вызывает только одно: ссылка на духовные авторитеты и искажение (уж не знаю, намеренное или нет) великих смыслов великой русской культуры. Перебирая имена авторов и героев классической литературы, режиссер Богомолов как будто заручается их поддержкой. Но тогда можно бы вспомнить и слова Смердякова: «Я всю Россию ненавижу…В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с». Вот лакейский вариант духовного обнищания (иначе – карамазовщины), которая угрожает современной России.