Однажды прихожу домой, а моя мама, взрослый человек, в анамнезе заведующая детсадами, человек, дважды восстановивший бизнес из руин дефолтов, сидит и плачет навзрыд.
Сидит в укладке, макияже и платье. И плачет навзрыд.
В причёске, макияже и в шпильках она всегда, а навзрыд - редко.
Она плачет так, как плачут, когда всё потеряно. То есть так и не плачут вовсе. Потому что надежда не потеряна никогда. И я боюсь спросить, потому что боюсь узнать.
Но сквозь слёзы она кричит:
"Ира, он..."...
И так раз восемь. Или пять.
Я уже перебираю в уме дорогих семье мужчин, с которыми случилось ужасное, непоправимое и прям среди мимоз.
А потом: "Ира, он мне..." …
Ну, так уже чуть легче, когда немного новых вводных.
Мама наконец разражается тирадой: "Ира он мне... Он подарил"…
- Ого - думаю я, - но не успеваю сделать красивый вывод для будущего текста, как мама продолжает "мясорубку, Ира!!!!!"...
Ну, дальше снова слёзы и "он", "мне", "мясорубку". Трагически выпячивая "мне".
Я спрашиваю:
- А ты, наверное, недавно говорила, что хочешь мясорубку? Что советскую крутить уже нет сил, что никто и не догадается, что тебе нужна мясорубка, а носят всегда дурацкие цветы? Ты жарила котлеты и вздыхала громко "мне бы мясорубку, я бы"?
Мама перестала плакать и сказала:
- "Ну, говорила, что мясорубка нужна. Но я ждала колечко!".
В общем, когда говорите с женщиной и Богом, уточняйте...(с)