Я искренне верю, что у всего есть душа. Айны верили в это и я верю.
Иначе чем объяснить, что так мгновенно хиреет и осыпается брошенный дом?
Готовя кофе, вдруг поняла, чего мне не хватает уже месяц,обшарила шкафчики и нашла любимую кружку, без которой не мыслила свою жизнь с 2000 по 2016 год. Кружки бывают вкусные и невкусные. Эта была вкуснейшей.
Я ее бросила. Уехала и не взяла с собой, потому что боялась разбить в дороге или быть вынужденной оставить где-то чужим людям.
Кружка треснула от горя. Лучше б я разбила ее в дороге...
Хотела выкинуть. Надо выкинуть, потому что в сломанном предмете души нет — она уже улетела. В это верят айны и я тоже. Потому что думать, что у любимой кружки разбита душа, — это невыносимо.
Не смогла выбросить.
Попыталась налить в нее кофе. Тоже не смогла — невозможно пить из треснувшей от одиночества кружки.
Подержала в руках, пометалась по кухне, постояла над мусорным пакетом, обнимая кружку ладонями, и поставила назад в шкаф. Не знаю, что делать.
Она дешевая, обычная, с терморисунком. Мне подарили ее в Америке. Некоммерческая организация, которая выпустила кружку, называлась Habitat for humanity (среда обитания для человечества) и строила дома для бедных. Дом для бедных "всего" с двумя ванными. Скромненько и простенько.
Для меня это словосочетание "habitat for humanity" стало за 15 лет девизом, а кружка — символом моей собственной среды обитания.
Каждый день натыкаюсь на захиревшие в мое отсутствие вещи.
Как это все, безмятежно жившее у меня десятилетиями, состарилось и пришло в негодность за несчастных три года?
По вечерам чувствую беспокойный взгляд Домового: "Вдруг опять уедет?"
И зло буркаю в ответ:
— Так ведь ничего не осталось, могу и уехать. Беречь надо было мои вещи...
И Домовой, скуксившись, уходит за холодильник. У холодильника сломался вентилятор. У плитки не работает индукционная половина. Люстры надо менять — пока меня не было, в них взрывались лампочки.
Домовой не виноват. Он тоже чувствовал себя брошенным, только треснуть не мог навечно, как кружка.
О-хо-хонюшки...