В начале «нулевых» мы снимали квартиру в Екатеринбурге на Бардина. В ту пору свободных хат было не так уж и много, поэтому снять таковую оказалось непросто. Неисповедимыми путями вышли на некую тетеньку, которая жила в «хрущевке» возле автовокзала и работала в ЖЭКе. Марь Иванне было под шестьдесят, немного похожа на невысокий куб, давно перешла в категорию бабушек. И как доказательство этого под ногами крутился внук.
С ней как-то очень быстро договорились, заплатили за два месяца вперед, взамен она сняла с гвоздика два ключа.
Квартира – «двушка» в спальном районе, на девятом этаже. Завезли туда телевизор, микроволновку – знаете, такой «Самсунг» из зеленой пластмассы с боевой царапиной на боку, еще какие-то вещи. Двух котов.
А спустя две недели нас обворовали. Вернулись вечером домой, а дверь чуть прикрыта. Телека, микроволновки – тю-тю. Из шмоток что-то пропало. По обычаю из голодных «девяностых» подчистили холодильник. Коты нашлись глубоко под кроватью – их брать никто не захотел.
Вызвали ментов. Те приехали в четыре часа ночи, заполнили кучу всяких бумаг и угнали восвояси.
После этого инцидента в бардинской квартирке как-то не зажилось. И вскоре я поехал отдавать ключи жэковской бабушке. Поднялся на этаж, вижу: кто-то ковыряется в замке. Высокий худой парень, в просвет майки видны обильные татуировки. У меня не было сомнений в роде его занятия – чувак взламывал дверь бабушкиной квартиры.
Я подошёл ближе, на расстояние примерно двух шагов, поинтересовался:
- Слышь, как у тебя здоровье?
- Чего? – развернулся он вполоборота.
- Зубы, говорю, не жмут?
Как только он стал подниматься, я врезал с ноги в область пресловутых зубов. Парень улетел в угол. Я отступил на те же два шага, вытащил сотовый телефон и вызвал ментов. Экипаж был неподалеку, появился моментально. Как сумел, я объяснил, что сам недавно попал под раздачу от таких вот домушников.
Подняли татуированного чувака из угла, а тот и давай орать:
- Я буду писать заявление, этот чёрт напал на меня!
Вот тут я действительно напал на мерзавца – кое-как оттащили.
- Ты чего? – увещевал меня сержант. – По закону ты должен дождаться, пока не будет осуществлен взлом двери, когда воры начнут выносить вещи, и только потом вызывать нас. Мешать жуликам нельзя. Иначе тебя же и посадят на нападение на домушников.Они ведь, чувачки эти, воры-то не всегда… Когда здоровье забирают, сразу вспоминают, что люди... Сколько случаев, когда сидят за превышение самообороны. Или за смерть по неосторожности... А теперь что? Где доказательства? А? Его разбитая морда?
Я показал на замок со следами взлома.
- А это что?
- Ключ забыл! – нагло ответил татуированный.
- Судимый? – коротко спросил его сержант.
- Своё отсидел! – окрысился чувак.
- Говорю же, ворюга! – подлил я масла в огонь.
В разгар дебатов появилась Марь Иванна. Спокойная такая, с пакетом продуктов в руке. А тут такая компания на лестничной площадке…
Говорить с ней начали одновременно: я и татуированный.
Надо отметить, у Марь Иванны был редкий талант: она умела слушать, то есть поддакивать, ахать и вздыхать в нужных местах - причем обоих сразу. Но при этом было понятно: эмоции ровным счетом ничего не значат. Внутри – бетон.
Наконец сержанту это надоело.
- Тихо! – гаркнул он. – Молчать всем!
И спросил бабулю:
- Вы хозяйка квартиры?
- Да.
- Этого человека знаете?
И ткнул меня пальцем в грудь.
- Квартирант. Квартиру на Бардина снимает.
- А этого?
Палец показал на татуированного.
- Сын мой.
- С вами живет?
- Нет. Но прописан тут, - ответила она и взглянула на чувака.
Я перехватил взгляд и понял, что семейка у Марь Иванны ещё та.
- Ясно… - промямлил сержант. Он тоже поймал бабкин взгляд. – Заявление писать будете, гражданочка?
- Нет!
- Нет так нет, - легко согласился милиционер. – Нашим легче.
Сынок моментально застучал каблуками по лестнице – торопился смыться, мерзавец.
Милиционеры поправили амуницию, пожали плечами и тоже загрохотали вниз. Бабушка посмотрела им вслед – линия рта у неё заметно скривилась.
- Ты чего пришёл-то? – спросила Марь Иванна.
- Вот, - протянул я ключи. – Съезжаем…
- Недолго пожили!
- Так вышло… Задаток хочу забрать.
Идея ей не особенно понравилась. Но я настаивал, и бабуля согласилась.
- Ладно, - сказала она. – Заходи.
Втиснулся в тёмную прихожую, снял туфли, пошел узким тоннелем на свет, вкусно пахнущий недавней стряпней. Марь Иванна исчезла в смежной комнате.
На кухне я сел за стол и огляделся. Пузатый инвалид - холодильник, эмалированный чайник – мой ровесник, на стене бра из пластмассовых висюлек, под ним в аккуратной рамке фотография вихрастого мальчишки. Он смотрел в объектив фотоаппарата исподлобья, будто с подозрением. Я догадался, что это и есть татуированный чувачок.
- Да, - подвел я вслух черту. – Сложно как всё…
В кухне появилась Марь Иванна. Проследила за моим взглядом.
- Один ведь он у меня, - вдруг сказала она. - Непутевый только. Без отца рос, вот и баловала. Кусок послаще добудешь, одежду покрасивей. Думала: пусть всё как у людей будет. Вот и недоглядела… Занимается не пойми чем. Устроится на работу – увольняют. Вроде и не пьет, а словно под турахом. Отсидел вот… Женился-развелся. Внук тоже мне достался. Непутевый он, говорю же.
И после короткой паузы:
- Может, ты кушать хочешь? Чаю?
От еды и чая отказался. И тогда она выложила смятые купюры на стол.
- За две недели вычла…
Сгреб деньги и вернулся тем же тоннелем в прихожую. А когда надевал туфли, вдруг замер. В углу за дверью притулилась микроволновка. Та самая: зеленая, с боевой царапиной на боку, перевязанная бельевой веревкой.
Вот значит как… Я выпрямился. В животе возникло неприятное чувство, в голове проскакал наскоро нафантазированный план про то, как сынок-домушник бомбит подставную квартиру мамы-наводчицы.
На шорох обернулся. Марь Иванна стояла в двух шагах от меня, правая рука за спиной. Я занял было оборонительную позу, но женщина вдруг заревела белугой – будто сирену кто включил. Похоже, весь внутренний бетон у неё растворился без следа.
- Пожалей его! Прошу!
От такого поворота я несколько растерялся: что делать?
- Он эту печку притащил! Прости его! Не знаю, где он её взял, может, и украл…
В голове опять появился силуэт весов. На одной чаше – микроволновка, на другой – фотка вихрастого мальчишки. Я смотрел на качающиеся чаши и соображал: отправить ублюдка второй раз на зону или нет. Возможно, на какое-то время я избавлю общество от присутствия в нем домушника. Или наоборот – возможно, превращу его в рецидивиста, убийцу.
Дверь с подъезда тихонечко приоткрылась, в прихожую просочился восьмилетний пацаненок – точная копия вихрастого.
Марь Иванна погладила его по волосам.
- Беги в комнату…
- Ладно, - решил я. – Черт с вами. Живите как хотите. Но микроволновку я заберу!
- Конечно, конечно! – обрадовалась бабушка. – Забирай!
Ухватил печку за перевязь и понёс к машине…
Приехав к себе на работу, я водрузил добычу на стол и долго смотрел на неё. Что-то было не то. Но что именно – никак не мог взять в толк.
И тут до меня дошло: царапина! Украденная микроволновка была оцарапана по правой боковой стенке, а на этой зоррообразная отметина на левой – я прекрасно помнил, где и что было царапнуто.
Первым порывом было вернуться к Марь Иванне. Но потом я вспомнил татуированного, и возвращаться сразу расхотелось.
«Ну их к черту, - подумал я. – Тем более, квартирка у них аховая…»
Спустя три недели печка сломалась. Чинить её я не стал.
(с) моё
