Этой статьёй я продолжаю цикл материалов о сепарационной тревоге – непрожитом чувстве, которое заставляет нас застревать в повторяющихся сценариях, на протяжении всей жизни встречать «одних и тех» же людей, оказываться в «похожих» ситуациях и не даёт двигаться вперёд. Я расскажу о том, как формируется это чувство и как правильно его прожить.
Бегство от чувств
Кто я? Как мне теперь жить? Как относиться к себе ввиду того, что я испытываю целую гамму чувств? Каждый из нас в глубине души считает себя хорошим человеком, но у большинства это основано на том, что мы просто избегаем того, за что можно перестать считать себя таковым. Мы чувствуем себя хорошими при условии, что отрицаем свои зависть, жадность, гнев, скуку (которую могли испытывать, например, с родителями) или то, что нам жалко времени на друзей.
Когда происходит потеря, все эти отрицаемые переживания выходят на поверхность – или, во всяком случае, должны выйти на поверхность по отношению к тому человеку, которого мы потеряли.
Например, если внезапно погибает старший и самый успешный из детей, остальные будут чувствовать, в том числе, облегчение и надежду наконец проявить себя, быть принятыми в своей семье, претендовать на какое-то место, которое раньше занимал ушедший член семьи. Но с этим придётся как-то жить – с тем, что мы, например, испытываем облегчение в связи со смертью брата. И это тоже задача приспособления – необходимо приспособиться к реальности собственных чувств: к своему облегчению, к своей надежде.
Рассмотрим другой пример: женщина выходит из абьюзивных отношений – тех, в которых подвергалась насилию. Обычно это даже не шаг, а скачок – чувства копятся, копятся, потом женщина находит поддерживающую среду (чат, группу в социальных сетях), где ей говорят: «Он чудовище, а ты хорошая, уходи от него»; у неё копится ресурс, а потом происходит взрыв (например, партнёр в очередной раз поднимает на неё руку), и она уходит.
Уйдя, женщина может вдруг обнаружить, что чувствует страшную боль, горечь и привязанность к этому человеку. И тогда она может возненавидеть себя за свои переживания, может начать их отрицать и, если не отнесётся к этим чувствам нормально (не даст им времени и места, не идентифицирует их, не выразит, не проживёт), то велика вероятность, что она вернётся к абьюзеру – как раз для того, чтобы избежать этих переживаний.
Пятый шаг (о первых четырёх я рассказывала в предыдущей статье ) – найти новое эмоциональное «место» для того, что мы потеряли. Раньше человек занимал в нашей жизни определённое место, но сохранять за ним это место – значит сопротивляться нормальному проживанию потери. Мы должны дать произошедшему какое-то другое место.
То есть раньше это был, например, папа, а теперь – умерший папа, и это разные персонажи в нашей эмоциональной жизни. Раньше это был наш дом, а теперь – бывший, сгоревший дом.
Нужно найти место тому переживанию, которое мы испытываем здесь и сейчас. Бывший муж, умерший отец, сгоревший дом – всё это должно вызывать в нас новые чувства. Отношение к умершему папе должно отличаться от чувств к живому.
Снижение сепарационной тревоги на примере сериала с Камбербэтчем
Вы смотрели сериал «Патрик Мелроуз»? Я думаю, что он – про поиск нового места для насильника-отца главного героя. Помните, к чему он пришёл в результате? Помните, как менялись его переживания через вербализацию? Его ненависть к отцу, которая перенаправлялась на него самого, выливалась в самодеструктивность, дикий страх, ригидную и сосредоточенную на отце жизнь… В какой-то момент отец наконец перестал занимать главное место в жизни персонажа: в этой жизни появился и он сам, и его партнёрша.
На примере Мелроуза легко наблюдать за тем, как происходит снижение патологической сепарационной тревоги. В начале сериала герой ни с кем не сходится, не сближается, не строит отношений и при этом люто ненавидит и боится отца. А какое чувство он начинает испытывать к нему в конце? Пожалуй, нечто сродни сочувствию.
Не думаю, что Патрик простил отца и теперь испытывает к нему жалость и сострадание – во-первых, прощение не обязательно, во-вторых, недостаточно, а в-третьих, насильников-отцов мы имеем полное право не прощать никогда. Однако страха определённо становится меньше, и появляется некое сопереживание: он больше вспомнил и узнал об отце и смог найти его фигуре новое место внутри собственной эмоциональной жизни.
Ответы на вопросы
Совершая этот путь, Мелроуз задавал себе вопросы. Отец умер – а кто теперь я? Я рядом с живым отцом – маленький насилуемый мальчик, а позже – взрослый юноша с деструктивным поведением, который так и чувствует себя маленьким насилуемым мальчиком. Но потом отец умирает, и герой пытается проживать эту смерть.
Другой пример. Чем отличается муж от бывшего мужа? Попробуйте обратиться к собственному эмоциональному воображению или к своему опыту и представить себе мужа или жену – что это за место внутри? А теперь – бывший муж или бывшая жена: что меняется?
Если, даже когда мы расстались, внутри не меняется ничего, то многое из того, что мы будем делать (внутри и вовне), будет связано с надеждой на возвращение этих отношений. Или же мы будем вести себя так, словно отношения всё ещё продолжаются.
Например, бывший партнёр научил нас распознавать негодяев и абьюзеров, – это тоже вполне нормальный опыт. Мы не обязаны быть за него благодарны и даже не обязаны за это прощать – мы бы прекрасно обошлись без этого. Но теперь этот опыт есть, и мы можем жить с ним дальше по-другому. И место бывшего партнёра – это место источника определённого опыта. Чувствуете разницу? Был муж, а стал источник опыта.
И кстати про «простить и отпустить». Отпустить – значит быть в состоянии двигаться дальше, строить новые полноценные отношения, влюбляться в кого-то ещё, но прощать при этом не обязательно. Патрик Мелроуз не простил отца. Никто не обязан прощать: это такая мифическая идея, которая скорее имеет отношение к нашей мазохистской культуре, чем к нормальным здоровым паттернам.
В следующий раз мы с вами поговорим о том, «выбираем» ли мы испытывать и выдерживать сепарационную тревогу или нет.
Смотреть лекцию целиком:
Все авторские материалы представлены на сайте: anastasiadolganova.ru