Чувства без слов бесполезны,
как и слова без чувств.
Все чаще по утрам Лида ощущала себя разбитой и уставшей, хотя старалась заснуть не позже одиннадцати вечера. Настроение оставляло желать лучшего, а сегодня еще и бабка Евдокия по материнской линии приснилась. Вредная старуха, она вечно докучала всем своими нравоучениями и чрезмерной правильностью.
После завтрака Лида приняла лекарства. Последнее время она с переменным успехом лечилась от хронического трахеита. Чтобы унять периодические приступы кашля, иногда приходилось принимать сильные препараты. Она работала менеджером по продажам в крупной фирме, доводилось много общаться с людьми, и она была обязана хорошо выглядеть. Или делать вид.
Клиенты попадались разные. Кто-то подписывал бумаги сравнительно легко, но чаще для заключения договора приходилось применить всевозможные навыки убеждения.
И только с Геной получалась шутливо-кокетливая беседа, стоило разговору отойти от рабочих моментов. Он появлялся на пороге её кабинета с неизменной коробкой конфет.
– Сначала чай, потом дела, – заявлял он.
– Что это у тебя моська такая грустная? – поинтересовался Гена, когда в один из дней Лида встретила его печально-задумчивым взглядом.
– Да так, рабочие моменты, – объяснила она и сразу перевела разговор, поинтересовавшись: – Ты лучше о себе расскажи. Как жизнь личная?
– Какая без тебя личная жизнь, – запричитал Гена.
– Я была права, ты ему нравишься, – с улыбкой отозвалась Вероника, помощница Лиды и её соседка по кабинету.
– А я и не скрываю, – обратился к ней Гена. – Я Лиду в кафе приглашал, а знаешь, что она мне сказала? Что ей брачные узы не велят.
Лида смущенно улыбнулась. Она была не из тех женщин, что легко переступают границы.
Хотя мысли об измене у неё возникали, когда она узнала о неверности мужа. Для выравнивания баланса. Это был переломный период их брака, где отношения зависели от решения мужа и её способности простить обиду. Муж остался, частично потому что разочаровался в любовнице, а Лида сделала вид, что простила. Разведенной женщиной стать легко, гораздо сложнее сохранить семью.
Но где-то в глубине души у неё продолжали копошиться мысли об измене, но где взять достойного кандидата и время? Время – вот что Лиде всегда недоставало. Особенно в конце квартала. План должен был выполняться во что бы то ни стало. Иначе директор из улыбчивого добряка превратится в разъяренного медведя.
В этом квартале выполнить продажи было особенно сложно: летние месяцы, потенциальные клиенты в отпусках. Еще обострилась болезнь. Из-за кашля, что мучил её по ночам, она покинула супружескую постель и перебралась на диван в зале. Хорошо, что дочка Злата не доставляла проблем. Девочка росла умной и самостоятельной, отличницей в учебе.
На работе Лида старалась держаться, а чтобы замаскировать следы усталости на лице купила очки с простыми стеклами. Оправа ей очень шла. Коллеги, клиенты не уставали восхищаться. Только Гену было не обмануть.
– Что случилось? – спросил он непривычно серьезным тоном.
– Планы горят, – призналась она.
– Я помогу тебе, но с условием. Один вечер ты полностью в моем распоряжении.
– Но, – хотела возразить Лида.
– Речь не о сексе, – улыбнулся Гена.
– Хорошо, – выдохнула она.
И Гена действительно помог, подключив своих друзей.
В пятницу вечером он ждал её в машине. Лида села в салон и вопросительно посмотрела на него. Но он не собирался ей ничего объяснять.
Спустя пятнадцать минут их автомобиль остановились у дверей спа-центра.
– Подойдешь к администратору, скажешь, что у тебя запись на восемнадцать тридцать. Программа оплачена. Через два часа я тебя заберу. Чтобы вышла с румянцем на щеках, – распорядился Гена.
Сначала Лиду усадили в кедровую бочку, потом её ожидал расслабляющий массаж на все тело. А когда ей сделали водорослевое обертывание и оставили отдыхать в полумраке комнаты, она впервые за несколько недель крепко заснула.
В машину Гены Лида вернулась обновленным человеком.
– Спасибо, – проворковала она потянувшись.
– Красивая женщина, а заездила себя. Заботиться о себе надо, больше никто этого делать не будет.
– Почему? Ты меня бережешь, – заметила Лида.
– Не берегу, а люблю, – неожиданно пробормотал Гена и, наклонившись, поцеловал.
Сначала она опешила, а потом ответила ему. Как же, давно у неё так не кружилась голова, и приятное тепло не растекалось по телу.
– Я живу напротив. Заедем?
– Ты же говорил, что секса не будет? – шутливо поинтересовалась она.
– А мы только чай попьем, – подмигнул Гена.
Чай они так и не заварили, зато через пару часов открыли бутылку вина.
Они сидели на кухне друг напротив друга.
– Ты очень красивая, – пробормотал Гена.
– А ты очень нежный, – произнесла она.
Как выяснилось, время можно найти на все, было бы желание. Встречи с Геной стали наполнять красками её будничную жизнь. Чувство вины перед мужем Лида не испытывала. Она старалась вообще не думать об этом. Семья отдельно, а Гена отдельно.
– Я бы сделал тебе предложение, но ты замужем, – однажды произнес Гена.
– Почему ты развелся? – спросила Лида больше для перемены темы разговора, чем из-за любопытства
Гена задумался.
– Мы перестали подпитывать наши чувства. Вот они и исчезли. Многие пары продолжают жить в таком браке. Женщины из-за детей и страха одиночества, а мужчины по привычке. Но я так не захотел.
– Не многие, а почти все. Со мной в браке тебя ожидало бы то же самое, – улыбнулась Лида.
Подобным разговором она хотела мягко отвести его от мысли о женитьбе.
– Ты не только красивая, но еще и умная, – усмехнулся Гена.
По его взгляду Лида поняла, что уловка не удалась. Как и она, он знал, что в их совместном браке было бы не то же самое, а нечто особенное. Но Лида никогда не решится на развод. И не только из-за дочери. Она была старше Гены на шесть лет, к тому же периодически мучилась от обострений хронического заболевания. Недавно Лиде поставили диагноз бронхиальная астма и назначили гормональные препараты, но они помогали лишь на время. Муж к её недомоганиям привык, Гена о них не знал. К последнему она приходила, когда ощущала себя сравнительно здоровой.
Очень скоро её болезнь обострилась так, что выписанные лекарства перестали помогать. Временами она начинала хрипеть и задыхаться. В основном во второй половине дня. Кто-то посоветовал ей хорошего терапевта-профессора, и Лида, отпросившись с работы, поспешила на прием.
Врач медленно пролистал её медицинскую карту, полную анализов, обследований и назначений, задал несколько вопросов и вскоре вынес неожиданный вердикт:
– У вас, скорее всего, желудочный кашель. Вам ФГС делать надо и к гастроэнтерологу.
Лида возвращалась на работу в полной растерянности. Неужели у неё больной желудок? За все это время она выпила столько лекарств и для чего?! Чтобы не вылечить, а только усугубить болезнь! Наверное, её ошибка в том, что она слепо доверяла одному врачу, а надо было обследоваться у разных специалистов.
На следующий день она проделала довольно неприятную процедуру по обследованию желудка. Когда все закончилось, она с облегчением выдохнула, присела на предложенный стул и вопросительно посмотрела на врача-эндоскописта.
– У вас действительно рефлюксная болезнь. Но меня смущает образование на пищеводе. Было бы неплохо взять биопсию. Такое обследование можно сделать только в онкологическом центре. А какой у вас гемоглобин?
Лида в растерянности опустила взгляд. Какая к черту онкология!? Нет у неё никакой онкологии!
– Низкий, – ответила она и сразу объяснила: – Это оттого что я постоянно болею.
– Возможно, – смущенно пробормотала врач.
Часом позже Лида сидела в кабинете гастроэнтеролога. Ей выписали несколько препаратов, в том числе и антидепрессант.
– Я вижу, вы болеть устали, – заметил он.
– Через сколько времени должно наступить улучшение? – спросила Лида.
– Полторы-две недели, но к онкологу на прием обязательно сходите.
Но она так и не пошла. Хватит с нее больниц! Да и не готова она к таким диагнозам!
Но не быть готовой, не значит не болеть. А вдруг и правда рак медленно пожирает её изнутри? И совсем скоро он заявит о себе болью и различными недомоганиями? А потом Злата похоронит свою мать. Муж если не женится, то очень быстро приведет в дом другую женщину. Долго быть один он не сможет. А что станет со Златой? Сможет ли она подружиться с новой женой отца? Лида гнала от себя эти мрачные мысли, но они наступали снова и снова.
В один из вечеров Лида зашла в храм. Она мало что знала о вере, в которой её крестили. А редкие посещения церкви ограничивались свечами у икон и заказом требы. Она никогда не стояла всю службу.
Сегодня Лида пришла в середине таинства. Она встала позади немногочисленных прихожан и медленно подняла глаза вверх на иконостас. Её взгляд остановился на иконе Богородицы.
– Моей дочери всего тринадцать. Я не хочу оставлять её так рано. Я боюсь за неё и переживаю. Как мне вымолить себе хотя бы десять лет жизни? Ты сама мать. Пойми помоги, – прошептала Лида.
Сбоку от неё у аналоя встал священник. К нему тут же выстроилась небольшая очередь из женщин. Первая что-то тихо проговорила ему на ухо, после чего священник положил на её склоненную голову епитрахилью. Лида встала в конец очереди и обратилась к стоящей впереди прихожанке:
– На исповедь?
Та кивнула.
– Скажите, а к ней как-то готовиться нужно? – снова спросила Лида.
– Если вы причаститься захотите, то три дня поститься надо. А так нет.
У нескольких женщин в очереди Лида заметила исписанные листки бумаги в руках.
– Зачем это?
– Они записали свои грехи, чтобы ничего не забыть.
Грех – это недостатки, ошибки, провинности, соблазны, проступки. Лида никогда не очищала душу. Может, пора это сделать? Болезни отступят, и она получит отсрочку? Самый тяжкий её грех – это прелюбодеяние. Лида должна прекратить связь с Геной.
Когда подошла её очередь, Лида быстро проговорила священнику свой главный грех и призналась, что исповедуется в первый раз. Она надеялась получить такое же скорое прощение, но батюшка спросил:
– А другие ваши прегрешения?
Лида с недоумением посмотрела на него.
– Уныние, в спыльчивость, гнев, высокомерие, гордость, тщеславие? – продолжил он.
– Раньше, возможно, но я много работала над собой и изменилась, – призналась Лида.
– Покаяние – это переосмысление всей жизни.
– Я не вспомню все грехи за тридцать восемь лет. Тем более совершенные в детстве, – возразила она.
– Как же вам объяснить, – священник на секунду запнулся, а после начал говорить: – Исповедь – это испытание для души. Раскаяние помогает очиститься. А будничное перечисление своих грехов вас не спасет. Чувства без слов бесполезны, как и слова без чувств.
Лида слушала, не отрывая глаз от распятия на аналое. Между тем служба продолжалась.
– Мне надо идти. Если у вас есть время, подождите, я к вам еще подойду, – спохватился батюшка и исчез в дверях иконостаса.
Помедлив, Лида вышла из храма. Прийти к Богу оказалось сложнее, чем она предполагала. И если признаться, не хочет она копаться в себе, вспоминать свои детские шалости, юношеские ошибки. Тем более что с каждым днем её состояние здоровья только улучшалось.
Лида вернулась в супружескую постель, больше внимания постаралась уделять дочери. Затяжная болезнь сильно повлияла на качество её жизни. У неё попросту не было сил на развлечения. Теперь она постоянно организовывала вылазки для своей семьи: игра в боулинг, поход в кинотеатр или просто пикник на природе. Ей безумно захотелось жить и наслаждаться каждым моментом!
С Геной она созванивалась в будние дни, раз в неделю забегала к нему в гости. Он больше не заговаривал с ней о замужестве, в чувствах не признавался. Она была полностью довольна таким положением вещей, а однажды, когда они лежали в постели, попросила:
– Дай мне слово, если ты кого-то встретишь, то сразу мне скажешь, и мы останемся друзьями. Ты не думай, я буду только рада за тебя.
Гена резко приподнялся на кровати.
– Ты дура! – неожиданно рявкнул он и отвернулся.
Она попыталась прикоснуться к его плечу, в ответ Гена отодвинулся, и вскоре покинул постель.
– Ты обиделся?
– Чтоб я таких разговоров больше не слышал! – произнес он, заметавшись по комнате.
– Хорошо, хорошо, – пролепетала Лида и жалобно добавила: – Вернись ко мне, прошу.
Смягчившись, он вернулся в её объятья.
Каждое утро Лида говорила себе, что необходимо закончить связь с Геной, и зажить честной, спокойной жизнью. Но ближе к обеду, едва услышав по телефону его голос, она забывала о данном себе обещании. Очень скоро она сделает то, что должна, но не сегодня.
Тот день ничем не отличался от предыдущих: знакомые программы на мониторе компьютера, налаженный рабочий процесс. Перед тем как ответить на звонок, Лида зачем-то посмотрела на часы. Два часа сорок пять минут. Звонила подруга её дочери.
– Злата у меня! Ей плохо! Скорую я уже вызвала! Приезжайте! – прокричали в трубку.
И Лида резко поднялась с места. Как в тумане пронесся осенний вид за окном, машина скорой помощи возле подъезда и её дочь на полу комнаты, накрытая с головой. Это был конец! Но Лида не могла поверить, не хотела. Даже спустя сутки, когда прочитала результат вскрытия. Оказалось, что у Златы была аневризма в головном мозге. Никто о ней не догадывался. Разрыв сосуда привел к кровоизлиянию и как следствие к внезапной смерти.
Почему?!!! Её красивая, умная дочь меньше всего заслуживала уйти так рано! За что?!
Проводить Злату пришло много людей: родственники, друзья, одноклассники, учителя. В толпе у могилы Лида разглядела Гену. Её глаза столкнулись с его взглядом, полным боли и беспокойства за неё.
В комнате дочери она плотно зашторила окна и упала на диван. Сквозь дремоту Лида услышала, как муж зашевелился на кровати в спальне. Почему они в разных комнатах? Почему не переживают горе вдвоем? Не хотят показать свою слабость или с бедами проще справляться вот так?
Хотя меньше всего ей хотелось думать сейчас. Было только одно желание: лежать и не шевелиться день, два, неделю, месяц. Её дочь мертва, и ей не жить. Зачем матери оставаться на этом свете без своего ребенка?
Правда, можно попытаться опять завести детей. Но окажется ли способным её измученный организм снова зачать и выносить? И Лиде нужна её дочь! Её Злата! Как же она скучает по ней! Безумно скучает!
– Доченька, доченька, – прошептала Лида в полубреду, – надеюсь, тебе там хорошо.
После выхода на работу от отчаяния Лиду спасали милые послания Гены и спонтанные обеды с ним. Она догадывалась, что так он пытается её расшевелить и была благодарна ему.
– Я очень хочу сделать тебе предложение, – однажды признался Гена, – но сейчас это неуместно. Просто помни, я хочу быть с тобой всегда.
Лида крепко обвила руками его шею. Он прав, надо что-то решать. Долго так продолжаться не может. После смерти Златы они с мужем отдалились друг от друга. По её вине. Потому что у неё был Гена. Присутствие этого мужчины заставляло её хоть как-то держаться.
Но как муж воспримет её желание развестись? Возможно, с облегчением, а может, с болью. После смерти дочери терять еще и жену невыносимо. И в материальном плане раздел имущества мог пройти легко только для Лиды. Квартира, в которой они проживали, в своё время досталась Лиде от бабушки. А насчет вещей, мужу она беспрепятственно позволит забрать все, что он пожелает. Вещи всего лишь вещи. Их нажить сравнительно легко, было бы здоровье.
Кстати, о здоровье. Несмотря на то что она исправно пила прописанные гастроэнтерологом препараты, Лида опять начала подкашливать. Временами появлялось ощущение комка в горле, и ей стало тяжело принимать пищу. А однажды среди ночи она сильно раскашлялась так, что, добравшись до ванной, сплюнула в раковину сгусток крови.
Похоже, настала пора снова делать ФГС. Только на этот раз в онкологическом центре. Если в своё время её направили туда, то нет смысла снова обращаться в обычную поликлинику.
Но подумать легко, а сделать трудно. Тяжело сидеть в подобном заведении и рассматривать грустные, изможденные, растерянные лица вокруг. Кто-то был в маске, кого-то вели под руку, потом мимо неё провезли на кресле-каталке молодую женщину без одной ноги. Судя по очень короткой стрижке, не так давно она прошла курс химиотерапии.
Лида содрогнулась. У неё не должны отрезать конечности, но могут вывернуть наизнанку внутренности.
Вскоре Лида зашла в кабинет эндоскописта. Во время процедуры врач сообщил ей об опухоли на пищеводе и сразу взял материал для анализа.
А еще через неделю она узнала, что у неё рак.
– И какие прогнозы? – только и спросила Лида.
– Вам никто точно не скажет. Все зависит от того, как пройдет операция и какой результат даст лечение.
– Я подумаю. А пока назначьте мне поддерживающие препараты.
– Они будут помогать недолго. Советую принять решение быстро, время работает против вас.
Дома Лида лихорадочно прочитала несколько статей о своей болезни в сети. Итак, ей удалят часть пищевода с последующей пластикой желудочной трубкой. А с целью питания на время под местной анестезией желудок подошьют к передней брюшной стенке и введут в него трубку для питания. Потом её ожидает химиотерапия вместе с лучевым облучением, либо что-то одно. Еще будет много боли, мук и слез. Но для чего и кого идти на это? Была бы жива Злата, она не задавала себе такой вопрос. А так лучше прожить короткую жизнь сравнительно здоровым человеком, чем шаркать до старости инвалидом.
Вот она, злая насмешка судьбы! Совсем недавно Лида вымаливала себе десять лет жизни, чтобы побыть подольше с дочерью, а теперь единственным желанием было покинуть этот мир как можно быстрее, чтобы воссоединиться со Златой.
Еще Лида решила, что её муж и Гена не заслуживают роли сиделки при тяжелобольной женщине. Оба хорошие мужчины достойные лучшей доли.
Перед разговором с Геной Лида выпила большую дозу успокоительных лекарств. Она должна казаться равнодушной и спокойной, чтобы у Гены не возникло ни подозрений, ни желаний её удержать. Они встретились в кафе.
– Мы должны расстаться, – без предисловий начала она. – Я не могу бросить мужа. Ему и так тяжело. Мы решили попробовать родить снова. Прости.
Гена вздрогнул и на мгновение оцепенел, а после, запинаясь, спросил:
– Это твое окончательное решение?
– Да, – быстро ответила она.
Гена попытался улыбнуться.
– Тогда удачи тебе, – медленно произнес он и, протянув руку для рукопожатия, добавил: – Друзья?
Лида кивнула, но руку не подала. Она не может прикасаться к нему. Едва она ощутит тепло его пальцев, то от её самообладания не останется и следа.
Беседу с мужем Лида начала с вопроса:
– Если мы разведемся, ты будешь сильно переживать?
– Я сам хотел поговорить с тобой об этом, – признался тот.
– У тебя кто-то есть?
– Есть женщина, которая мне очень нравится.
Лида протянула руку для пожатия.
– Друзья? – произнесла она с легкой улыбкой.
Уходя, муж забрал с собой только личные вещи и ноутбук.
– Пусть в доме все останется как есть в память о Злате, – проговорил он на прощанье.
Потом в один из вечеров, Лида заехала в церковь, но не для того, чтобы попросить и не в поиске надежды. Она быстро подошла к ящику для пожертвований и опустила туда прозрачный пакет со своими драгоценностями. Большую часть золота, она купила себе сама, некоторые ей преподносили в подарок муж, родители. С грустной улыбкой она вспомнила, как старательно выбирала эти побрякушки, как радовалась покупкам. А сейчас ничего не нужно. Да и зачем золото мертвецам?
Так Лида осталась одна в пустой квартире, готовая к смерти. Она будет работать, пока хватит сил, а далее – ожидание встречи с дочерью в спальне с зашторенным окном. В больницу она не поедет. Позже можно будет договориться насчет хосписа…
Единственный человек, кто еще переживал за Лиду, была её мать. Узнав о разводе, она пристала с расспросами. Лида отвечала вяло и невпопад.
– Ты плохо себя чувствуешь? – догадалась мать.
– Устала немного, – солгала Лида.
Но как оказалось впоследствии, мать ей не поверила. На следующий день вечером Лида застала её у себя дома. У той всегда были ключи от квартиры на всякий случай.
Мать сидела за кухонным столом и внимательно изучала медкарту дочери.
– Почему ты не сказала мне, – спросила она, не поднимая головы.
– Я, – Лида запнулась, – я не хочу идти на операцию.
– Кто еще знает?
– Никто.
– Мужа и внучку я уже похоронила, а теперь ты меня и дочери хочешь лишить?! А ты обо мне ты подумала?! Как я это переживу?! – мать посмотрела на неё глазами полными слез.
Лида села на соседнюю табуретку и пробормотала:
– Я очень боюсь, – и как в детстве кинулась на шею матери и разрыдалась.
Мать заплакала вместе с ней. Успокоившись, женщины проговорили до поздней ночи обо всем, вспоминали отца Лиды, Злату. В конце беседы мать объявила:
– Здесь ты лечиться не будешь. Надо ехать в Москву или Питер. Там врачи и оборудование лучше. У меня есть накопления, еще я гараж продам, ты – машину. Станет очень тяжело, перееду жить к тебе, а свою квартиру буду сдавать.
Вскоре, договорившись с подходящей клиникой в Петербурге, Лида сообщила директору о необходимости лечь на операцию, и что, возможно, будет отсутствовать больше месяца. Тот отнесся с пониманием. Лида передала дела Веронике и отправилась в путь.
Конечно же, ей было страшно. Еще тяжелее было наблюдать за страданиями других больных. На этаже была молельная комната. Лида впервые пришла туда вместе со Светой, соседкой по палате. Та уже оправилась после операции и теперь проходила курс интенсивной терапии.
Молельная комната – это мини-церковь: иконы на стенах, подставка для свечей, святая вода в небольшой емкости, столик с религиозными книгами. Одну из них Света протянула ей.
«Молитвы на все случаи жизни», – прочитала Лида на обложке.
– Страница семьдесят шестая, – проговорила Света.
Лида открыла. Там был текст молитвы о благополучном исходе операции.
– Молись. От души молись. Надежда только на него, – и Света подняла глаза к небу.
– У меня сильной веры нет, – призналась Лида.
Света улыбнулась.
– Я была, как ты, пока со мной это не случилось. Бог был высоко, я далеко. В церковь ходила редко. Все изменилось, когда заболела. Когда хорошо Бог не нужен, а плохо станет, не придешь к нему, а прибежишь, – произнесла она.
– Я никуда мчаться не хочу, – еле слышно проговорила Лида. – Я устала, у меня полная апатия. Я здесь только из-за матери.
Когда Лида лежала на операционном столе, ей снова привиделась бабка Евдокия. Будто она в её доме, хлопочет на кухне, а Лида стоит в дверях и наблюдает за ней.
И к чему она снова пришла к ней во сне? Может, хотела знак подать, что, мол, скоро приду за тобой? Что ж все возможно. Лида давно готова к худшему.
Пережить физические муки после операции ей помогали сильные обезболивающие уколы. А чем унять боль душевную? В беде, как никогда, человеку нужен человек. Вызвать к себе мать Лида не могла. Это лишние расходы на дорогу, гостиницу, питание.
Лида постоянно думала о Гене. Как было бы хорошо, если б он узнал о её разводе, болезни и примчался к ней со словами: «Как ты могла это скрыть от меня?!». Он бы ухаживал за ней, утешал, говорил слова любви. Но Гена не узнает. После того как она порвала с ним, он расторг договор с компанией, где она работала. Теперь он не общается с людьми, которые знают Лиду. А она сама не изменит своего решения.
В выходные дни ухаживать за лежачими больными приходили сестры милосердия.
– Я не знала, что у нас есть такие сообщества, – проговорила Лида, когда одна из них поправляла ей постель.
– Сообщества? – улыбнулась женщина и продолжила: – Мы от храма, что при больнице. Я продавцом работаю, а в выходные здесь по собственной воле и без оплаты.
С отцом Викторином Лида познакомилась через неделю после операции. Он зашел в палату благословить перед выпиской Свету. Священник долго читал над ней молитву, а после обратился к Лиде:
– Как твои дела?
– Как видите, – ответила она, взглядом указывая на трубку, торчащую с живота.
– Я могу что-то сделать для тебя, сестра?
– Пожалуйста, помолитесь о моей дочери. Её звали Злата.
И на глазах Лиды выступили слезы от одиночества и нескончаемой боли.
– Где мне взять силы, чтоб выдержать это? Я так устала, – прошептала она.
– Давай помолимся вместе.
Отец Викторин подошел к ней и положил ладони на её голову.
Он читал молитву нараспев, а Лида лежала, словно в полузабытьи. Неожиданно в районе шеи она ощутила приятное тепло. Постепенно жар охватил её голову и грудь, её щеки порозовели.
– Пить, – прошептала Лида пересохшими губами.
Священник протянул стакан воды.
– Так и должно быть, – успокоил он её.
Потом Викторин продолжил читать молитву, и тепло разлилось уже по всему её телу.
Когда разрешили вставать, Лида стала часто посещать молельную комнату. Она стояла на службах, а во время исповеди и причащения отходила подальше к дверям. К принятию святых тайн она была не готова.
– Как вы пришли к Богу? – поинтересовалась Лида однажды у отца Викторина.
– Началось с того, что я купил дорогую машину и вскоре разбился на ней.
– Правда, что явление Богородицы может быть священникам?
– Она ко мне приходила. Один раз совсем маленький образ был вдалеке, второй раз ближе, четче.
– А к чему снятся умершие родственники? Ко мне бабушка во сне приходит в самые тяжелые периоды жизни. Я не понимаю почему, Не сказать, что мы были сильно близки. Взаимопонимания у нас никогда не было.
– Она праведницей не была? – спросил священник.
– Я бы сказала чересчур.
– Как божий человек, она пытается вам помочь, – неожиданно проговорил священник.
Вредная бабка Евдокия пыталась ей помочь?! Эта мысль ей и в голову прийти не могла!
Если честно, не любила Лида эту старуху. И ей всегда казалось что, бабка Евдокия испытывает к ней похожие чувства. Во время летних каникул, когда родители оставляли Лиду погостить в деревне, бабка Евдокия без устали твердила, что в лес по малину ездить опасно, купаться в пруду нельзя, там вода грязная, обрывать горох на колхозном поле нехорошо, задерживаться у подруги допоздна неприлично. Что касается последнего, то Лида просто домой возвращаться не хотела. В семье подруги она чувствовала себя раскованной и свободной, а у бабушки – словно в тисках.
А в итоге то, что Лида принимала за старческое занудство, оказалось любовью.
В свободные часы Лида принялась читать православные книги. Вскоре она прочитала всю литературу, что находилась в молельне. Раньше её знания о церковных праздниках ограничивались Пасхой, Крещением и Рождеством. Она знала только об одном святом, Николае Чудотворце, и то потому, что бабка Евдокия умерла девятнадцатого декабря, в день его почитания. Теперь Лида с упоением читала о Пантелеймоне Целителе, Марии Египетской, Серафиме Саровском, Сергие Радонежском, старцах Оптиной Пустыни и других служителях Бога. Их жизненные пути объединяли бесконечное самопожертвование и огромная вера. У них была трудная дорога, подвластная лишь единицам, но, читая житие святых, Лида ощущала, как вера укрепляется в ней. И вскоре она собралась с духом и, переосмыслив свою жизнь, решилась на исповедь. В тот же день она впервые причастилась.
Православная вера, как воды океана, сначала ты тонешь в наплыве информации, а после, обновившись, выплываешь на поверхность. А со временем сможешь ходить и по воде. Надо только верить.
Вскоре врачи сообщили ей, что лечение прошло успешно и пора возвращаться домой. Мама встретила ее на вокзале. При встрече у вагона она крепко обняла дочь и разрыдалась, а дома весь день ходила за ней по пятам. На работе коллеги, бросив быстрый взгляд на её парик, опускали глаза, а Вероника и вовсе была ей не рада. Лида чувствовала настороженность и легкую растерянность в тоне её голоса и выражении глаз.
В десять часов утра Лиду вызвал к себе директор и после короткого предисловия объявил:
– За время пока тебя не было, Вероника хорошо себя показала, квартальный план выполнила за месяц. Понимая твою ситуацию, я могу предложить тебе только место помощницы Вероники.
Лида сидела опешив. Она доверяла Веронике, поэтому оставила в её распоряжение свою базу. Думала, девочка выручит её, прикроет. А девочка решила выслужиться. Ради должности выжала с клиентов все возможное. Лида в свое время тоже так поступила, только сначала она сама же и наработала эту базу. Но кому это сейчас интересно? Кому нужны взлеты прошлого, если в настоящем одно падение?
Итак, личная жизнь разрушена, здоровье подорвано, а сейчас и годы работы пошли насмарку. Единственный вариант в этой компании теперь – это скромная должность с небольшим окладом. Если она сейчас возмутится и напишет заявление на увольнение, то вряд ли где-то еще будет нужна. Ей необходимо пройти как минимум три курса химиотерапии, придется снова брать больничные.
– Я согласна, – произнесла Лида и вежливо улыбнулась.
Бог учит терпению и смирению.
Вернувшись в кабинет, она все с той же улыбкой сообщила Веронике:
– Если честно, я рада, что так повернулось! После пережитого у меня просто нет сил.
Вероника смутилась и отвела взгляд. По всей видимости, она ожидала совершенно другой реакции, а именно исчезновение Лиды из этого кабинета по собственному желанию.
– Очень прошу, как у тебя будет время, введи меня в курс дела. Я совершенно выбита из колеи, – попросила Лида.
Она решила, что на работе даже в самой невыносимой ситуации будет держать маску доброжелательного и исполнительного сотрудника, а, покинув здание, стараться стряхивать с себя тяжелый день, словно ненужный халат. У неё достаточно личных проблем, чтобы переживать еще и о рабочих моментах.
Но временами это давалось с трудом. С каждым днем Вероника становилась заносчивее, особенно с теми, кто критиковал её распоряжения. Лида наблюдала за ней со снисходительной улыбкой. Неспособность признавать свои ошибки и склонность к унижению окружающих превращает человека в жалкое существо, какой бы пост он ни занимал. Вера учит снисходительности и прощению. И это правильно, потому что даже справедливая месть – это тупик. Гораздо интереснее наблюдать, как человек разрушает себя сам гордыней, высокомерием и ненасытной жаждой власти.
Чтобы добиться должности, Вероника выжала из базы максимум. Так делать ни в коем случае нельзя. Источником нужно пользоваться размеренно, иначе ты останешься без воды. Так и случилось. Повторить успех Веронике больше не удавалось. Привлекать новых клиентов она не умела, поэтому вменила эту обязанность подчиненным. Те исполнять поручения с неохотой.
Тогда Вероника вызывала нерасторопного сотрудника в кабинет и срывалась на нем. Чтобы не наблюдать эту картину, Лида по возможности старалась выйти, например, в туалет.
Там однажды она и подслушала разговор. Лида была в кабинке туалета, когда туда зашли две её коллеги.
– А мы Лидку стервой считали. Она хотя б отчитывала за дело и не орала. А Вероника глаза свои вытаращит и понесла, – проговорила первая.
– Меня больше всего бесит, как она распоряжение дает. Из серии «иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».
– Жалко, Лидку. Забитая сидит.
– После такой болячки немудрено. Говорят, ей часть пищевода удалили.
Лида опустила глаза. Меньше всего она хотела, чтобы её жалели, но лучше уж вызывать жалость, чем раздражение.
Снять с души отрицательные эмоции и не впасть в отчаяние ей по-прежнему помогала вера. Она посещала церковь, соблюдала посты и хотя бы раз в месяц старалась причаститься. Еще она принялась ездить в паломнические однодневные поездки по святым местам родной области, а со временем, почувствовав себя окрепшей, уехала в Дивеево на два дня. В дороге она мало общалась с остальными паломниками. Лида вежливо и кратко отвечала на вопросы, но сама с разговорами не приставала. В святых местах она погружалась в слегка невесомое чувство успокоения и умиротворения. В православии это ощущение называют благодатью, в миру – душевным покоем. Она с удовольствием выполняла ритуалы, выслушивала проповеди, стояла на службах. Единственное, на что не осмеливалась – это искупаться в святой воде.
Но на источнике преподобного Серафима Саровского Лида решилась, хотя изначально не планировала. Стоял жаркий июльский день. Она зашла в воду по колено, чтобы умыться и ополоснуть руки, а выйдя из источника, неожиданно для себя почувствовала необычную легкость в ногах и ощутила непреодолимое желание искупаться. В монашеской лавке она купила рубашку и вернулась к источнику.
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, – и, перекрестившись, Лида три раза с головой окунулась в ледяную воду.
По выходе она не ощутила ни озноба, ни другого телесного дискомфорта, а в душе поселилась бескрайняя безмятежность, словно ей, наконец, удалось смыть весь груз с души.
Возвращаясь к автобусу, Лида не уставала поражаться количеству людей вокруг. Очереди были везде: набрать воды, искупаться, в трапезные, в лавки. А стоянка уже не вмещала вновь и вновь пребывающие автобусы. Этому громоздкому туристическому транспорту было также трудно разъехаться на узкой дороге к источнику.
В монастыре Лида, как полагается, получила свою порцию маслица, сухариков, а после выстояла в очереди к мощам Серафима Саровского и к его иконе Умиление. Очередь к святому двигалась сравнительно быстро, а к образу, казалось, застыла на месте. Большинство людей старалось по возможности задержаться у иконы, стояли, прислонившись и шепча просьбы.
Лида попросила только здоровья себе и матери. А остальное? Семья, дети в её жизни уже были. К отношениям она чувствовала себя неготовой, а к деторождению была неспособной. Её путь – жить ради жизни, замаливая грехи и прося об успокоении души дочери.
Все её мысли были о Злате, когда Лида брела по канавке. Как она, что с ней, хорошо ли ей там? Дочь так ни разу ей не приснилась. Обнять бы её во сне! Хотя б разочек!
Впереди Лиды и позади неё так же медленно шли люди. Кто-то из них даже шел босиком, а заканчивая свой путь, Лида увидела подростка, который полз на коленях. Она в изумлении застыла. Что же пережил этот мальчик, если решил передвигаться вот так?!
Лида стояла у подножия Троицкого собора, когда из-за угла показались мужчины в казачьей форме. На носилках они несли икону Божьей Матери. Нагнувшись под иконой, друг за другом пробежали две молодые женщины.
– Успели, – с довольной улыбкой пробормотала последняя.
Считается, что если пройти под иконой, то страждущий получит желанное исцеление.
Лида перевела взгляд на стоящую рядом девушку. Она была одета, как и большинство женщин вокруг: длинная юбка, закрытая блузка, на голове повязан платок. Но её лицо без косметики излучало такую красоту, перед которой померкла бы внешность любой модели. А главный секрет очарования был в её глазах, в гармонии и душевном покое, которые они излучали.
Мимо Лиды, спеша на службу, прошли несколько казаков. У подножья храма они перекрестились, склонив головы. И Лиде на секунду показалось, что она потерялась во времени. Монастыри – это не только оплот веры, но и места, где сохранились истоки и обычаи стародавней православной Руси.
Лида покидала Дивеево с легкой грустью. Успокаивала мысль, что она обязательно вернется сюда в следующем году. Еще ей очень не хотелось возвращаться к работе, к мирской жизни. Но способна ли она отказаться от неё? Например, уйти в монастырь? Нет, у неё недостаточно веры и сил. Монашество – это тяжелый труд.
По возвращении Лида записалась в сестры милосердия. На дверях храма, прихожанкой которого она являлась, вывесили объявление о наборе, и Лида решилась не раздумывая.
Теперь по воскресеньям и в праздничные дни она посещала людей, вынужденных коротать время на больничных койках: она поправляла постель, купала, переодевала, выслушивала истории их болезней. Лида приносила с собой святую воду, просфоры, крестики, духовную литературу, старалась утешить добрым словом. А когда кто-то из больных просил о причащении, она приглашала священника.
Её встречали по-разному: кто-то ждал с нетерпением, другие отказывались от помощи. Иногда Лида сомневалась, есть ли смысл в том, что она делает? Но заходя в палату, где её встречали с улыбкой, понимала, что польза все-таки есть.
Первое посещение детского дома произошло случайно. Одна из сестер предложила Лиде примкнуть к волонтерам, которые в выходные собирались навестить детей с подарками и планом развлечений, который заранее утверждали у директора дома. Лида, в свою очередь, привела аниматора, который показал воспитанникам шоу мыльных пузырей. Дети визжали от восторга. А один из них семилетний мальчик Дима, получив за участие в представлении картонную звездочку на золотистой ленте, радовался так искренне и шумно, словно получил в подарок нечто особенное.
«А детей в семьях телефонами последней модели не удивишь», – подумала Лида.
Понаблюдав за детьми, она сделала вывод, что они во многом наивны и слегка отстают в развитии от своих сверстников, которые растут в семьях.
Включили веселую песенку, и дети принялись танцевать. Первым вызвался общительный Дима. Лида наблюдала, как он дурачится под музыку и неожиданно задумалась об усыновлении. Как было хорошо, если бы у неё снова появился ребенок! На этот раз мальчик. Она боялась, что девочка будет напоминать ей о Злате.
Но кто отдаст ребенка больной женщине со скромными доходами?
Лида подошла к одной из воспитательниц.
– Какой обаятельный ребенок этот Дима, – заметила она. – Странно, что его еще не усыновили.
– У него брат есть в младшей группе. Одного пристроить трудно, а двоих и подавно. Еще наследственности бояться. Их мать лишили прав за пьянство. Диме было три года, а Платону, его брату, год с половиной.
Лида задумчиво перевела взгляд на мальчика. Очаровательный ребенок: светлые чуть взъерошенные волосы, серые глаза, красивая улыбка. Она почти влюбилась в этого подвижного шалуна. И как же ей надоело возвращаться в свою пустую идеально прибранную квартиру! Как было бы хорошо, переступая порог, слышать детский смех, радостные возгласы, видеть разбросанные игрушки на полу вперемежку с фантиками от конфет! Она водила бы их на каток, научила кататься на роликах, баловала походами в парк детских развлечений, зоопарк. Завела бы, на радость им, пушистого кота, а следом маленькую собачку. Но содержание двоих детей стоит средств.
Вот только где взять деньги? Почему все в мире упирается в эти шуршащие грязные бумажки?!
Лида принялась думать. Идея пришла через несколько дней. Компания, где она работала, занималась перепродажей товаров, которые поставлялись из соседней области. А что если открыть цех по производству деталей в родном городе? Их цена была бы заметно ниже. А что касается покупателей, ей легко бы удалось переманить клиентов из компании. Ведь все в этом мире упирается в деньги. Конечно, со стороны это будет не совсем порядочный поступок, но она не украдет, а лишь вернет себе сворованное.
Лида составила смету и бизнес-план. Но у неё не было денег, чтобы начать свое дело, а оформление кредита будет невыходом, а скорее кабалой. Ей нужен человек с деньгами. И она вспомнила о Гене.
По фотографиям, выложенным на его странице в соцсети, Лида выяснила, как он провел эти два года без неё. И сердце предательски заныло. Гена женился и совсем недавно стал отцом. Работать с ним, пряча свои чувства, будет нелегко, но у неё нет другого выхода. Хотя о чем это она. Вероятность, что Гена согласится, ничтожно мала, но поговорить с ним стоит. Возможно, он хотя бы посоветует человека, которого заинтересует открытие нового бизнеса.
Лида подошла к зеркалу и внимательно осмотрела себя. При встрече с ней Гена ни в коем случае не должен подумать: «Как же плохо она выглядит». Наоборот, путь он поразится её неувядающей красоте.
Она обновила стрижку, перекрасила волосы в нежно-карамельный цвет, и только потом набрала его номер.
– У меня к тебе деловое предложение, – без предисловий начала она.
На следующий день Лида сидела в его кабинете. Она коротко озвучила свою идею и протянула документы.
– Что ты хочешь для себя? – спросил он после недолгих размышлений.
– Должность директора и фиксированный процент со сделок.
Гена посмотрел на неё с легкой улыбкой:
– Ты очень хорошо выглядишь. Как твои дела?
– Замечательно, – ответила она.
Её проблемы только её трудности и решать она их будет сама. Пусть Гена думает, что у неё все отлично. И что возврата в прошлое нет. Лезть в чужую семью не в её правилах. И она никогда не позволит себе быть на вторых ролях.
– Ну как тебе идея? – спросила Лида.
– Я подумаю. И сдается мне, что будет сложно найти помещение под цех.
– Нетрудно. У меня уже есть несколько вариантов, – улыбнулась она.
Гена дал согласие через неделю. И Лида сразу уволилась с работы. Первые месяцы ушли на организационные и технические моменты. Примерно через полгода дело было поставлено на бесперебойный поток. И приблизительно в это время Вероника поняла, что база уплывает из её рук.
Она не постеснялась позвонить и зло прошипеть в трубку:
– Будь ты проклята.
– А тебе я желаю мира, добра и всего наилучшего, – ответила Лида и отключилась.
В тот день она находилась в органах опеки. Несмотря на загруженность, она навещала мальчишек каждые выходные. В прошлое воскресенье Платон, обнимая её на прощание, прошептал:
– Я буду ждать тебя, мамочка.
Лида еле сдержалась, чтобы не расплакаться.
А когда, наконец, ей выдали документы на усыновление, она села в машину и разрыдалась.
Появление детей в доме вдохнуло жизнь в одинокие стены квартиры. А её мать, погрузившись в заботу о внуках, казалось, помолодела. После оформления старшего в школу, а младшего в садик Лида записала сыновей в воскресную школу, посещение которой было бесплатным. Еще предоставлялись материалы для поделок и питание, но все равно воспитанников было около девяти человек. Это были дети разных возрастов.
Лида поделилась своим удивлением с матерью.
– Зачастую многие крестятся, венчаются, отдавая дань моде. А воскресные школы немодно, да и требует погружение в веру, а не просто зайти и выйти, – поделилась раздумьями мать. – Но вера – это работа над собой, мыслями, это желание жить по заповедям и растить по законам веры своих детей.
В воскресной школе также шел набор мальчиков с семи лет и старше для занятий карате. Но на тренировки Лида также приводила и Платона. Тренер Тимофей сначала разрешал ему прыгать на батуте и бегать по матам, а вскоре позволил примкнуть к занятиям.
Лида, как правило, ожидала сыновей в коридоре, присев на низкую лавочку.
– Они у тебя молодцы, – похвалил Тимофей мальчишек после трех месяцев занятий. – И так на тебя похожи.
Лида поджала губы и отвела взгляд, чтобы не расплакаться. С тех пор как у неё появились дети, она стала сентиментальной.
– Я что-то не так сказал? – забеспокоился Тимофей.
Их общение уже давно приобрело дружеский характер.
– Нет, все хорошо, – улыбнулась Лида.
– Лето, каникулы, конечно, замечательно, но жаль, что видеться не будем. Можно я позвоню? Сходим куда-нибудь в выходные?
– С удовольствием.
Тимофей входил в её жизнь постепенно. Сначала он очаровал детей, потом их мать.
Он сделал ей предложение в жаркий июльский день. Мальчишки играли на берегу пруда. Лида и Тимофей наблюдали за ними, сидя под тентом.
Неожиданно он взял её руку и молча надел на безымянный палец кольцо.
– В понедельник пойдем подавать заявление, – проговорил он.
– Не помню, чтоб я сказала да, – шутливо заметила Лида.
– Вот только не выпендривайся ладно, – попросил он и предложил: – Мороженое купить?
– Я сама. Ты лучше поплавай с мальчиками.
Возле киоска разместился уличный художник. Он предлагал услуги в написании портретов и карикатурных изображений, а также выставил на продажу несколько своих работ. Лиду привлекла картина птицы в пламени огня.
– Это птица Феникс. Символ вечного обновления. Сжигая себя, она возрождается из пепла вновь, – объяснил художник.
Лида заворожено смотрела на картину и не могла отвести взгляда. Она совсем как Феникс сгорела в огне потерь и болезней, но возродилась вновь с помощью молитв и веры.
– Сколько стоит эта картина? – спросила она.
– Я дарю её вам. Никто никогда не смотрел такими глазами на мою работу, – неожиданно произнес художник.