Технологии развиваются быстро - удастся ли принимать правильные решения?
Прохладной пасмурной ночью в Мичигане собралась разношерстная команда сторонников Трампа, их кулаки отчаянно стучали по окнам, пока они пели диссонирующие ноты, чтобы остановить подсчет. «Я думаю, что это ужасная вещь, когда людям или штатам разрешается вести подсчет голосов в течение длительного периода времени после завершения выборов», - сказал бывший президент Дональд Трамп, настаивая на том, чтобы голоса, которые не были подсчитаны ночью выборов, не учитывались при подсчете голосов. Утверждалось, что скорость, а не представительство, должна быть мерой справедливой демократии.
Спустя несколько месяцев, мне кажется, что в этой реакции было что-то гораздо более показательное, чем мы, возможно, первоначально предполагали. Мы находимся в эпицентре масштабного сдвига восприятия, который затрагивает людей всех слоев общества.
В нашу быструю эпоху скорость становится все более важным фактором в формировании нашего отношения к тому, что правильно и что неправильно, что есть истина и что есть обман.
Капитализм – секундомер
Я размещаю заказ на пакет кофе в зернах в мобильном приложении Philz и ворчу, когда таймер реального времени показывает, что (Лизетт) потребуется 20 минут, чтобы передать его мне. Затем я использую это время, чтобы поразиться тому, что мои бабушка и дедушка или родители заказывали кофе не так. Взрывной рост технологий стал приливом, который поднял все лодки. Инновации в одном секторе создали новые стандарты для всех, поскольку мы ожидаем, что все будет происходить по требованию и мгновенно: банковское дело, продукты питания, здравоохранение, выгул собак, экономика и многое другое испытали ту или иную форму «амазонизации» или «уберизации».
Как и в мелодии капитализма, эти изменения, основанные на потреблении, имеют способ изменить ожидания в отношении совершенно несвязанных частей нашей жизни, таких как наши отношения с другими. Обвинение кого-то в потере вашего времени — это готовая и обоснованная жалоба, поскольку, если вы не используете время должным образом, вы нарушаете общепринятые гражданские нормы. Те, кого общество считает непродуктивными, - миллениалы, бедные, инвалиды, меньшинства и другие - насмешливо (и ошибочно) наказывают за ленивость и моральную неполноценность. Когда время - деньги, мы требуем безупречного обслуживания клиентов и короткого времени ожидания, упрекаем сотрудников за «кражу времени». Эта ориентированная на продуктивность связь времени и ценности побуждает нас думать о скорости как о ценности, а о чем-либо (или о ком-либо) медленном как о недостатке.
Скорость подачи
Моя подруга недавно заподозрила связь с Tinder. После беззаботной беседы она внезапно стал слишком долго отвечать между сообщениями. Ее вера в то, что медленный ответ был красным флагом уловки, могла быть глубоко интуитивной: исследования показывают, что мы быстрее отвечаем на сообщения, если говорим правду. Бессознательно мы привыкли связывать медленные цифровые ответы с нечестными.
Возможно, неудивительно, что мы объединяем скорость с правдой, когда ответ, казалось бы, на все, можно найти за ~ 0,04 секунды поиска в Google. Мы полагаемся на «критический» 24-часовой новостной цикл и получаем поток новой и появляющейся информации из социальных сетей, таких как Twitter, который был основным источником корреспонденции Белого дома за последние четыре года. В результате у нас сформировалось предвзятое отношение к оценке только самой последней информации: колоссальные 85% людей говорят, что отзывы теряют актуальность, если им больше трех месяцев.
Однако это врожденное недоверие к медленным и непродолжительным ответам на самом деле может заставить нас принимать худшие решения.
Цена ошибки – скорость
Исследование Массачусетского технологического института показало, что ложные новости быстрее распространяются в Интернете, потому что люди с большей вероятностью будут делиться (ретвитить) ложные истории, а не правдивые. Исследование показало, что «ложь распространяется дальше, быстрее, глубже и шире, чем правда во всех категориях информации». Мы ценим быстрые ответы как верные, но также с большей вероятностью готовы быстро поделиться ложной информацией, что создает порочный парадокс: мы получаем быстрые, неправильные ответы, которые, как мы считаем, должны быть правильными, потому что они были быстрыми.
Другое интересное исследование, опубликованное в Cell, пришло к выводу, что время, необходимое для получения ответа, коррелирует с тем, как мы воспринимаем сложность решения. Когда что-то кажется нам очевидным, например, что кто-то явно виновен или поступок ошибочен на первый взгляд, мы можем быстро принять решение требовать справедливости - даже если мы не знаем всей истории. Это становится серьезной проблемой в узком, тщательно подобранном нарративе социальных сетей.
Интернет позволяет легко делиться своим мнением и распространять его среди людей и ситуаций, быстро и, в бесконечной петле привычки, делать это снова после того, как нам «понравилось» это. Цена для нас минимальна - во всяком случае, мы чувствуем себя достаточно доблестными за то, что так быстро отреагировали. Но эти поспешные решения, широко распространяемые в социальных сетях, могут изменить жизнь других.
Пора переосмыслить неявное благо «скорости»?
Когда перед нами так много данных, перспектив и информации, вполне естественно, что мы передаем процесс принятия решений сторонним организациям, чтобы сэкономить время. В то время как бесчисленные статьи превозносят достоинства быстрого принятия решений, исследования качества этих решений - особенно когда речь идет о моральных и ценностных последствиях - в лучшем случае неоднозначны.
Дело в том, что мы полагаемся на быстродействующие фильтры, алгоритмы и каналы, которые говорят нам, что делать, также мешают нашим навыкам критического мышления; что является серьезной проблемой, когда те же самые функции уязвимы для пропаганды, эхо-камер и дезинформации.
Если мы когда-нибудь сможем надеяться, что наше принятие решений будет идти в ногу с нашими обычаями, это вопросы, которые мы должны задавать себе, и часто: ошибочно ли мы связываем что-то или чьи-то ценности с их скоростью? Является ли быстрый ответ именно тем, что мы хотим услышать? Если ответ абстрактно прост, может ли он быть более сложным, чем то, что мы видим? И, что наиболее важно, может ли кто-то вмешиваться в качество вводимых данных, которые мы учитываем, когда принимаем поспешное решение?
По мере того, как мир продолжает свой динамичный темп, было бы непросто попросить нас остановиться, прежде чем мы будем полагаться на технологии, чтобы принять решение.
Но, может быть, стоит подумать над этим.