Солнце поиграло в прятки за ветками вершин пирамидальных елей, разлапистых кедров и окончательно ушло за гору. Сразу, от воды, потянуло прохладой. Вроде оделся тепло, а неподвижное сиденье в скрадке, и морозец начал проникать под термобельё. Слух у бобра великолепный, и видит он из-под воды не плохо. Малейшее движенье и вечер прошёл насмарку. Да, октябрь не июнь, и вчерашний, небольшой, первый снег принёс с собой зимний холод.
Значит шестого ноября, в этом году, снежное одеяло укроет землю окончательно. Не сто процентная вероятность, но народ такую закономерность подметил.
Наваленные ветки и стволы ивняка у уреза воды, на противоположном берегу, в сгущающихся сумерках начали терять очертания, сливаясь в одну серую полосу.
Старый друган, позвонил. Я пообещал, постараться сделать. Кто-то ему посоветовал попить настой струи бобра. Вроде как зрение улучшает.
Мне тоже кто-то советовал: «Струя бобра, омолаживает, месяц попьешь и как новенький пятак».
Сделал, я всё по инструкции. Капканный бобр не подходит. Пока бьётся в капкане, всё содержимое мешочка выссыт. Подстрелил бобра. Тут - же извлек струю. Подсушил. Нарезал вместе с содержимым на ленты. До сорока процентов развёл медицинский спирт. Месяц настаивал в холодильнике. Каждую неделю два раза встряхивал. Дождался, когда настой приобрёл свет коньяка. Сделал глоток получившейся «фракции». И три дня плевался, пока во рту, не прошло ощущение этой гадости.
Посидел, подумал. Бобров развелось много, а помолодевших старичков, что-то не видно. Настойку кому-то отдал. Предупредил, что пить её не возможно, потому что после приёма, ни чем запивать нельзя, лекарственное действие теряется. Потом, как то при встрече, спросил: « Помогает?». «Ну да, бодрее себя чувствую». Я со стороны посмотрел. Морщин не стало меньше, остатки волос на голове не потемнели и лысина не заросла. Да и походка не изменилась, не стала подпрыгивающей. Очки вроде те же. Зубов во рту не добавилось. Заметных признаков омолаживания не заметил. Ну, помогло, и хорошо. Слава богу, что пошло на пользу. Не зря бобра загубил.
Ночь окончательно вступила в свои права. Хатка бобра слилась с кустами. Тишина. Видно подпугнул, когда устраивался в скрадке. В темноте стрелять, это делать подранка. Занырнёт, куда ни будь забьётся. Хрен найдёшь. Зачем зря грызуна изводить? Пора возвращаться.
Снег, подтаявший за день, подмёрз, образовал тонкий наст, который похрустывал под ногами. Взошла луна. Между деревьями протянулись длинные синие тени. Вывернутые с растопыренными руками корни ветровала, свисающие с елей пряди уснеи бородатой, мерцающие над головой звёзды и холодный родниковый запах воздуха. Завораживающая ночь. Я шёл не спеша. Временами останавливался, вслушиваясь в тишину, ощущая как эта сказка, наполняет моё нутро. Хотелось, воспарить над этим миром, слиться и раствориться в нём.
Впереди открылся белый прогал, окаймлённый тёмным, молодым пихтачём. Я опешил. Два последних волоса на моей лысине выпрямились, подняв на метр шапку над головой. Ночная сказка превратилась, в ночной кошмар.
Среди деревьев стояло высокая белесая фигура. И глаза. Два ярких красноватых глаза пялились на меня. Мне рассказывали местные охотники, что такая встреча к добру не приводит. После встречи с «коурмес» люди с ума сходят.
МЦ само прыгнуло в руки. Снял с предохранителя. С минуты тупо смотрел на приведение. А вдруг это человек в балахоне, хотя и не похож. От греха подальше, ружьё закинул на плечо. Напротив ни движения, ни шороха, ни какой реакции. Молчит, только глаза горят.
С детства, в моём характере, зародилась такая черта, лести туда, где таится опасность. Толи какой-то психологический комплекс, толи авантюризм. Маленьким боялся темноты, но назло своему страху, перся в «темную, тёмную» комнату. Когда глаза привыкали к темноте, ничего необычного. Стол, табуретки, кровать, шкаф, тумбочка с радиолой –«Рекорд», зашторенное окно и дверь. Хотя где-то далеко спрятавшись в голове, сидела мысль. А вдруг домовой, или приведение, или ещё хуже, красная окровавленная рука из стены и голос: – «Отдай моё сердце!». Ни кого, не встретив, вместе со спокойствием в душе возникало лёгкое разочарование от напрасного ожидания встречи с фантомом.
Любопытство взяло верх. Сделал шаг. Снег хрустнул. Мне показалось, что даже эхо пошло по лесу, и сердце стучало на всю округу, а напротив - тишина.
Медленно. Осторожно переставляя ноги, чтобы сильно не шуметь. С остановками. Шаг за шагом. Я шёл к ночному призраку. Только, в очередной раз, делая шажок, начал опускать ногу, как снизу ударили по ней, и, тишина взорвалась грохотом, затрещавшего снега. Чуть на жопу не сел. Хорошо, в момент удара я наклонился вперед, перенося центр тяжести на опускающуюся ногу. Еле устоял.
Глаза моргнули. Голова у «коурмеса» оторвалась, и начала стремительно надвигаться на меня. Как не выстрелил? В последний момент, в лунном свете, разглядел и понял – сова.
У меня, не только на голове, кажется, все волосы на теле, ощетинились и встали дыбом. Внутри всё похолодело. Ноги обмякли и не хотели двигаться. На какое-то время остолбенел.
Постепенно в голове, здравый смысл, взял верх над суеверием. Успокоился. Достал из рюкзака фонарик. В его ярком свете, лесной прогал засверкал миллионом разноцветных брызг. Лес сразу потемнел, и черная стена приблизилась, окружив меня. После нервного потрясения даже жутковато стало.
На месте фантастической, белесой фигуры, в свете фонаря, проявился большой, запорошённый снегом берёзовый пень. Рядом лежал его ствол, сваленный ураганом. А вот и следы, от прыжков. Наметом вывернуло корки тонкого наста, которые ребром, как торосы, торчали из снега.
Бедный заяц, от совы спрятался под кустом. А тут появилась другая напасть – человек. Косой затаился и ждал, пока не исчезнут смертельные угрозы. Терпение его лопнуло, когда я, переключив всё свое внимание на привидение, чуть не наступил на него. Увидев, как на него опускается моя нога, он резко подпрыгнул. Чуть не посадив меня на снег. Не знаю как заяц, а я адреналина хватил с избытком.
Погасил фонарь. Ночью, яркий свет, отражаясь от деревьев, мешает ходить по лесу. Сильно сужается видимое пространство, вокруг вырастает черная стена. Теряешь ориентиры. Глаза быстро привыкли к темноте. При свете цыганского солнца благополучно добрёл до просёлочной дороги.
Р. Башаров