Тяжела и неказиста жизнь просто дзенводиста ) Извините меня за сей корявый новояз, но по-другому у меня не получилось впихнуть рифму в размер. Что делать — надо писать прикольчики, люди любят прикольчики… Хотя иной раз это дается с трудом.
О труде — о писательском труде — я и хочу немного поговорить. Не о метафизических понятиях вроде гениальности, таланта и вдохновения, а самой банальной, и самой, строго говоря фундаментальной детали, без который мы бы все остались просто Гомерами домашнего значения, то есть носителями устной традиции. Я говорю непосредственном создании текста, то есть о перенесении своих (авторских) мыслей в письменную форму.
Те, кто давно читают мой канал (я о вас, мои драгоценные подписчики!), знают, что я А. Уже довольно возрастной дядечка и Б. четыре пятых своей жизни что-то там такое графоманю: перевожу, пишу, сочиняю, в общем — произвожу текст. И начал я этим заниматься в те далекие времена, когда еще в активном ходу были чернильные авторучки и «мы писали, мы писали, наши пальчики устали», а промокашку нельзя было на первом же уроке сжевать на плевательные снаряды, потому что без нее твоя чертова пропись рисковала превратиться в чернильный хаос.
Вот так и писали. Да я в курсе, что пишущие машинки изобрели еще в девятнадцатом веке, но представьте себе, даже во второй половине двадцатого у меня такой не было. Да я, честно говоря, и не задумывался о ней, когда начинал свои литературные опыты — писал по-старинке, как наша глыба Лев Николаич. Куча моей собственной графомани (а тогда на 95% это была именно графомань. Да и сейчас-то…), несколько переводных романов и с десяток рассказов. Мозоль на среднем пальце правой руки у меня есть до сих пор, хотя прошел уже не один десяток лет. Говорят, у людей, который много пишут от руки, выправляется почерк… Не знаю, сейчас я и сам иногда не могу разобрать свои каракули, а в документах давно привык все писать печатными буквами.
Потом таки случилось чудо чудное — я обзавелся пишущей машинкой. Не помню уже, где я ее раздобыл — то ли купил по объявлению, то ли в комиссионном, то ли вовсе кто-то мне отдал старый ненужный агрегат. Чудо инженерной мысли прочно поселилось у меня на письменном столе, и я почувствовал себя «почти как настоящий» литератор. Смущало, правда, что с публикациями было не очень — три перевода детективов, рукопись одного из который у меня внаглую украл (в смысле издал, как собственный) один нехороший человек (на дворе были девяностые), несколько рассказов и дурацких статей, и пара низкпробных любовных романов изданных под псевдонимом. Слава Одину, хватило ума не подписывать их настоящим именем — до сих стыдно за эту писанину.
Но я продолжал упорно барабанить по упругим клавишам (мозоли теперь появились на кончиках пальцев). Современным графоманам, которые иногда жалуются, что устали набирать на клавиатуре очередную главу своей нетленки, не понять, что такое боль пальцах и запястьях от нескольких часов, непрерывно проведенных за пишмашинкой. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как раньше хрупкие девушки ухитрялись работать машинистками?
Мой роман с пишмашинкой длился несколько лет, пока после небольшой интерлюдии со странным гибридом под названием «электронная пишущая машинка» я не обзавелся наконец первым в моей жизни персональным компьютером. С интернетом, правда, в те времена было еще так себе, поэтому почти до конца второго тысячелетия я был чист и невинен, не затронутый еще скверной тиражирования своих мыслей на весь мир, нынче для простоты именуемой блогерством. Правда, меньше от этого мыслей не становилось (иные скажут, что их было больше, но такую позицию мы категорически отметаем, как вредные идеалистические веяния), и записывал я их по-старинке, куда-то в тетрадку. Интересно — все эти классики литературы, которые вели обширную переписку и подробнейшие дневники, даже не подозревали, что на самом деле ведут плодотворную блогерскую деятельность, причем пик активности начинался после их смерти и публикации архива…
Но годы, а вместе с ними и технический прогресс, внезапно перешли в состояние цепной реакции, и вот уже я пишу - точнее, набираю — эти строки на клавиатуре очередного ноутбука, ничуть не мешая спящим в одной квартире со мной близким (с пишмашинкой такой номер бы не прокатил, да еще и соседи свои две копейки бы вставили). Но я все еще помню, как все начиналось - с толстых пачек альбомных листов в линеечку и судорожных поисков ленты, подходящей для моей уже почти антикварной «Москвы».
И знаете что? Воспоминания — воспоминаниями, но на ноуте все-таки удобнее.