«Звёздочка» глава 169
В музыкальной школе Алёнке нравилось. Удручало только то, что Серёжа Лосев тоже поступил туда учиться играть на баяне и ей приходилось и там с ним сталкиваться. Он не давал ей проходу, а она не знала как от него отвязаться.
Вот и сегодня после хора, он преградил ей дорогу, не давая выйти из калитки.
— Ну не приставай, а? — попросила она его.
— Ширля-мырля колбаса, слепошарые глаза. — обозвал Лосев её, придумав на ходу новую дразнилку, но всё же дал пройти.
— От такого и слышу… — ответила она ему и подняв гордо голову вышла из калитки и пошла домой.
— Дурочка-а, с переулочка-а! — прокричал он ей в след, а потом слепил снежок и бросил в неё.
Она тяжело вздохнула и последовала дальше, не оборачиваясь, переживая: «Как плохо что Борька уехал… Лось совсем обнаглел».
***
Придя домой, она первым делом помыла руки, боясь подцепить дизентерию, как её одноклассница Степанова Наташа, лежащая в инфекционной больнице, а потом, переодев школьную форму на домашнее платье, пошла к пианино заниматься. Вечером, когда родители с братьями возвращались домой, на инструменте ей редко удавалось поиграть. Сегодня мать тоже заявила:
— Хватит, брякать, пусть отец поиграет, его хоть послушать приятно, не то, что тебя с твоими гаммами.
И Алёнка безропотно уступила место отцу. Он сел на табуретку за пианино и сыграл Собачий вальс несколько раз подряд, а потом стал на слух подбирать песни, тыкая по клавишам одним пальцем. Мать стояла рядом и восхищалась:
— Вот молодец ты у меня, Ваня-а, а Алёнка-то не в тебя пошла.
— А с чего она в меня-то должна пойти — я-то к ней какое отношение имею, Тань? Ты хоть сердись на меня хоть нет, но, чтобы я от тебя больше таких слов не слышал.
— Ну, Ваня-а, перехвалила я тебя. — фыркнула она, и удалилась на кухню поджав от обиды губы.
Иван последовал за ней на кухню. Дети с опаской ожидали чем это закончится.
На кухне Иван обратился к жене:
— Да чего ты злишься-то, Тань? Я же правду сказал.
— Да ну тебя с твоей правдой, нужна-то она мне. — заплакала Татьяна и у Ивана сжалось сердце.
— Царица моя-я, да ты чего ревёшь-то? — он прижал её к себе и поцеловал, она отбивалась от него руками, но больше для вида.
— Так обидно же, чего ж ты постоянно мне об этом талдычишь? Мог бы и промолчать.
— Ну прости, а?
— Ну смотри у меня, Ваня, у меня ведь нервы не железные и сердце того и гляди разорвётся. — она схватилась за сердце и горько произнесла. — Я ведь за тебя, дурака, переживаю — умру так ведь останешься с тремя ребятишками.
— Нет уж, ты давай, живи, Танюха. — он посмотрел ей в глаза с любовью и намекнул. — Может в ванную, а?
— Да ты чего, Вань, дети же дома? — отмахнулась она от него, а потом предложила. — А может споём, а, Вань?
— А что петь будем, царица моя?
— А всё что ты сам захочешь.
— Ну тогда пошли в комнату… — он замолчал ненадолго, а потом обратился с просьбой. — Только давай я на баяне сыграю, а?
— Давай, а то мне уж самой это пианино надоело. — призналась вдруг она. — В кредит влезли, а удовольствия никакого… У меня эти гаммы уже в кишках сидят.
В комнате он достал из футляра баян, сел на диван и заиграл, а потом запел:
— Ты — моя мелоди-и-я-а,
Я — тво-о-ой пре-е-данный Орфе-ей...
Дни-и, что нами про-о-ойде-е-ны-ы,
По-о-мня-а-ат све-ет нежности твое-ей*.
Татьяна улыбнулась, а потом глядя мужу в глаза, игриво сказала:
— Ну и подхалим ты, Ваня-а…
— Не-а, вот в этом я с тобой не согласен, царица моя. — возразил он и запел дальше. — Всё-о как дым растая-а-ло-о,
Го-о-лос твой теря-а-ется вдали-и...
Что-о тебя-а заста-а-ви-и-ло -о
Забы-ыть мело-о-дию любви-и?
— Ой, Вань, да разве же тебя забудешь, а? Самовар ты мой, Самовар…
В такие моменты дети в семье Ширяевых испытывали чувство радости: считая, что у них самая счастливая семья на свете. Они смотрели на своих родителей с любовью и им казалось, что счастье это не закончится никогда.
***
Боря Камилов в сельской школе учиться стал лучше: первую четверть закончил на четвёрки. Мать нарадоваться не могла и хвалила сына:
— Вот видишь какой ты молодец! А ещё уезжать не хотел. Да ты так у меня отличником станешь.
— Не-а, мам, мне и так хорошо. А может назад вернёмся, а? — спросил он, тоскуя по Алёнке.
— Как это вернёмся, сынок? Мы же квартиру сдали, коттедж получили — живи не хочу. Да и работа у нас с отцом подходящая и бабушка с дедушкой теперь под присмотром. Что так не жить-то? Давно уж нам уехать надо было, а мы всё не решались. Да и друзей у тебя тут не меньше, чем там. Привыкнешь не переживай. — сказала мать подойдя к сыну, а потом прижала его к себе и чмокнула в макушку. Она взглянула в окно и увидев соседскую девочку, сидевшую в одиночестве на лавочке, возле своего дома через дорогу от них, сказала сыну:
— Вариска-а! Выйди на улицу с Альбинкой Каримовой погуляй, сидит одна и скучает, как бы не заболела — морозно сегодня.
— Она мне в школе надоела, — признался Боря и скривил лицо.
— Девочка-то какая хорошая и из порядочной семьи. Папа её главным агрономом работает — уважаемый человек. Ты приглядись к ней как следует.
— Мам, она со мной теперь за одной партой сидит, я уже на неё нагляделся так, что меня от неё воротит.
— Да как так-то, Вариска? — спросила мать, не понимая, как может не нравится такая прилежная девочка, но Боря молчал. — Она вон всегда одета с иголочки, бантики, косички. Дома у них чистота и порядок. Из таких девочек и жёны хорошие получаются.
— А я жениться не собираюсь, мам.
— Ты у нас теперь единственный сын, продолжатель нашего рода. У нас с отцом вся надежда на тебя: вырастешь, женишься, внуков нам подаришь, а мы помогать вам будем.
— А я на Алёнке женюсь, — вдруг заявил сын.
— Как это, сынок? А кто только что говорил, что жениться не будешь?
— Я, но я передумал, мам. Я если женюсь, то на Алёнке.
Мать смахнула с щеки слезу, вздохнула и замолчала, сожалея в душе: «Надо же, однолюб он у меня что ли? Уехали, а он всё ещё её помнит… — а потом убеждая сама себя, подумала: — Да что же я переживаю-то? Все забывают, и он забудет… Правильно мы сделали, что из города уехали. Тамчы тама-тама таш тишә** ».
***
Перед сном Раиля посетовала своему мужу:
— Ренат мой дорогой, душа моя болит о сыне нашем. Он всё ещё об Алёнке помнит. Даже сказал, что женится только на ней.
— Да мало ли что он сказал, вырастет и забудет её. Не волнуйся ты понапрасну, Раиля. Куркысан — эшлэмэ, эшлэсэн — куркма***, так ведь у нас говорят?
— Так, но сомнение у меня появилось, а правильно ли мы сделали, что послушали твою маму?
— Правильно, мы всё с тобой сделали правильно. — заверил он её, и пожелал перед сном. — Тыныч йокы ****
— Спокойной ночи, Ренат. — пожелала она в ответ ему, а потом взволнованно произнесла. — Старшего сына потеряли, так хоть бы Вариска был счастлив. Не нужна ему русская жена, не нужна. На татарочке женится и будет моя душа спокойна. Не зачем кровь нашу с русской мешать — уж своя так своя.
— Успокойся, всё так и будет.
Пояснение:
Слова из песни «Мелодия»* — муз. А. Пахмутова, сл. Н. Добронравов
Тамчы тама-тама таш тишә** — татарская пословица: «Капля камень постепенно точит»
Куркысан — эшлэмэ, эшлэсэн — куркма*** — татарская пословица: «Если боишься — не делай, а если сделал — не бойся»
Тыныч йокы *** — спокойной ночи
© 02.02.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Продолжение 170 Да разве дождёшься от такой жалости?
Предыдущие главы:
166 Чудеса, или привет от бабы Шуры
167 Мать и дочь
168 Вовкины очки, или Алёнка - старая дева
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"