Все знают, что в детстве трава была зеленее, солнце ярче и вода мокрее. Деревья были большими, а каникулы длились вечность и заканчивались на следующий день. Во всяком случае, так нам казалось.
Я не хочу разводить нытье про то, какими классными детьми были мы, и какие неправильные дети теперь — во-первых, это банально, этим и без меня занимаются все кому не лень, а во-вторых это неправда. У каждого поколения своя жизнь, а времена нынче такие, что меняется эта самая жизнь стремительно, и конфликт (а точнее — пропасть непонимания) между поколениями становится все глубже и глубже. Но оставим это, и вернемся ко мне-пацану и моим друзьям детства. Какими мы были и во что играли?
Ответ на этот двойной вопрос очень прост: мы были долбанутыми на всю башку и играли черт знает во что.
У группы Metallica есть одна прекрасная песня, один из куплетов которой начинается со строчки:
Don't stop for nothing, it's full speed or nothing
Не заморачиваясь на идеальную литературную точность, ее можно перевести как «Не останавливайся ни перед чем, жми на всю катушку!». Вот мы и отрывались.
На улице, где я жил, мальчишки (да и девчонки тоже) кучковались по дворам, изредка объединялись по два-три двора (если на один двор приходилось мало народу). Без всякой гопнической вражды, просто так удобнее было тусоваться — на другой конец тихой улочки ходить было не принято. Компания с «наших» двух дворов была известна на всю улицу, как самая неугомонная и склонная к диким авантюрам. Все общепринятые тогда развлечения мы неизменно доводили до их самого крайнего варианта.
Начну с самого странного примера — с классиков. Все помнят «классики»? Такая попрыгалочка «ножка-две-ножка-две», на десять клеточек, нарисованная мелом на асфальте? Девчоночье развлечение, которым побрезгует любой настоящий пацан?
Неподалеку от наших домов была просторная асфальтовая площадка перед входом на стадион. За исключением футбольных игр и каких-то соревнований, там было совершенно пусто — тупик, дальше только парк, а такого автомобильного безумия, как сейчас, в годы моего детства даже близко не было. Мы нарисовали там поле для классиков — на сто клеток, длиной метров в 50. Как там было у Гоголя? «Не каждый хлопец допрыгает до конца...». Фанаты кросс-фита, вот вам челлендж из моего детства!
Народ строил «штабчики» в развилках черемух - мы залезали на самую вершину двадцатиметрового клена и вили себе там гнездо из бельевых веревок, из которого потом спрыгивали прямо крышу соседнего трехэтажного дома.
Кто-то для игры в «войнушку» выкопал в куче песка в своем дворе небольшие «окопы» - мы же вырыли целую систему траншей, с жилой землянкой и блиндажом, в котором установили притащенную мной из дома настоящую прадедовскую стереотрубу. Переговоры шли долго, но даже мои сверхдемократичные родители не разрешили мне там ночевать… До сих пор жалею.
Каждую весну, когда прибрежный лед трескался, мы целыми днями пропадали на берегу залива, катаясь на льдинах, как на плотах, для чего воровали на ближайшей стройке длинные доски-шесты. Раз в день из порта выходил паром в Финляндию, и волна от него иногда разламывала наш «плот» на куски, и тогда мы брели к берегу по пояс в ледяной воде, а потом, просушившись, под привеливым апрельским солнышком, устраивали салки по маленьким льдинам, которые уходили под воду под нашим весом — можно было лишь быстро оттолкнуться от них на бегу, и не ошибиться с выбором следующей.
Мы гуляли по Старому городу и без всякой страховки забирались на крепостные стены Таллинна. На вертикальные, поросшие мхом и осыпавшиеся старой известкой стены. Не удивительно, что почти двадцать лет спустя я стал чемпионом Эстонии по скалолазанию.
Мы утащили из дома «под снос» на нашей улице несколько листов старой фанеры, и использовали их как опалубку, чтобы, лишив почти весь двор снежного покрова, построить двухъярусный снежный замок, не забыв полить стены водой — для прочности и невозможности вскарабкаться, а потом, в азарте снежной войны, вытащили из груды не пиленых дров здоровенное бревно, и удерживая его вшестером на все тех же родных бельевых веревках, изобразили «разрушение крепости стенобитным орудием». До основания.
Некоторые отчаянные катались, сидя «на колбасе» у трамваев линии, шедшей вдоль парка (знаете, что такое «колбаса»? Это такая штука, которая торчит у трамвая сзади, и за которую можно прицепить второй вагон). Нам этого было мало. Мы хватались руками за что-нибудь на «корме» трамвая, вставали двумя ногами в «дутых» сапогах на скользкую зимнюю рельсу и ехали по ней за трамваем, разгонявшимся до 30 километров в час. Нет, мы не считали это самоубийственным идиотизмом.
Мы украли старое колесо из магниевого сплава с аэродрома и напильниками, вручную, превратили его в груду мелких опилок, чтобы делать «бомбочки». Магний, марганцовка и немного спичечной серы. Даже удивительно, что сейчас я стучу по клавишам всеми десятью пальцами.
Those people who tell you not to take chances
They are all missing on what life's about
Те, кто советуют тебе не рисковать,
Вообще не понимают, в чем смысл жизни
В детстве мы все бессмертны. Так устроила мудрая природа — лишь взрослея, мы понимаем, что смертны, и начинаем беречься и избегать опасностей. Но, думаю, даже самые острожные и разумные люди иногда с тоской вспоминают о бесшабашной и яркой жизни из своего бессмертного прошлого.