Послание апостола Павла Кол., 258 зач., III, 12-16 .
12 Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, 13 снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы.
14 Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. 15 И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны.
16 Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу.
Комментарий
Когда сталкиваешься с человеческой мелочностью – становится противно. Цепляться за всякие несущественные детали, упуская из вида главное – такой подход всегда создаёт вокруг себя нервозность, подозрительность, недоверие. Мелочных людей трудно любить – даже при большом желании, нет-нет да и что-то упустишь из вида, промахнешься. И об этом тебе не преминут напомнить, ткнуть носом – в самое неподходящее для этого время.
Но помимо обычной, житейской мелочности – есть ещё и мелочность духовная. Самому её носителю она, конечно же, мелочностью не кажется: он её видит ответственностью, скрупулёзностью, добросовестностью, порядочностью – чем угодно – но только не мелочностью. Где-то в глубине души сидит на пьедестале Самый Главный Контролёр – и, со строгим стальным взглядом, внимательно смотрит за каждым движением: смотри мне, не вздумай куда-то не туда пойти, подумать, или сделать! Накажу – мало не покажется!
И привыкнув так жить, под неусыпным взглядом своего Внутреннего Контролера, человек невольно и к окружающим начинает относится точно также – только уже сам выступая в роли Непрошенного Контролера.
Апостол Павел сегодня призывает христиан облечься в великодушие – вот каким одним словом можно было бы объединить все указанные им добродетели – милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисхождение. Великодушие – полный антипод мелочности. Великодушие одним большим толстым одеялом накрывает всё, не обращая внимания, что и где и как выступает – мелочность же не знает устали в разбирательствах, попытках «понять» и «объяснить», бесконечном раскладывании на составные элементы.
Таким образом мелочность пытается оправдать – или хотя бы замаскировать – свою изначальную предвзятость. А вот для великодушия роскоши любви детали излишни: какая разница, когда ты уже загодя простил то, что другой ещё и не успел совершить!
Тяжело гордому человеку принимать великодушие другого. Но в разы тяжелее духовному гордецу принимать великодушие Божие. Особенно, когда наступает «ночь души», когда вообще нечем оправдаться, нечем защититься, нечего предъявить Богу в качестве платы за грех.
Гордец ведь не просто себя готов осудить: нет, и здесь его гордыня делает потрясающий кульбит – в своих глазах он не просто грешник, как и все остальные, он особый исключительный нераскаянно-непоправимо-непрощаемый грешник, коих мир ещё не видывал!
Видывал. Да и не таких. И на всех хватил милосердия и великодушия Божия. О чем – едва ли всякое житие святых. А это значит, что и у нас с вами нет ни малейшего основания отказывать в нашем великодушии тем, кто – как нам кажется – ни разу его не заслужили!