Стартовал очередной международный Каннский кинофестиваль, и на французский Лазурный Берег съехались звезды со всего мира. Для местных жителей фестиваль был словно пожар и цунами одновременно. Многие предпочитали в это время отсиживаться в загородных домах или уезжать к знакомым в Антибы и Сен-Тропе, лишь бы не участвовать в этой «ярмарке тщеславия», которая повторялась каждый год и местным жителям порядком поднадоела. Другие предпочитали остаться в городе и хорошенько подзаработать на туристах, съезжающихся в этот маленький французский городок. В это время цены на квартиры и даже комнатушки на окраине взлетали до небес. Как в одной русской поговорке: день год кормит. Кстати, русские относились к самым желаемым клиентам. Щедрые и закомплексованные, они во что бы то ни стало стремились доказать, что они ничем не хуже европейцев, и тратили на отдыхе немалые суммы.
В день открытия кинофестиваля здание Дворца выглядело грандиозно. Широкую лестницу укрыли красным ковром. Толпу людей перед входом с трудом удерживали множество охранников. Со стороны все выглядело вполне цивилизованно, но кто бы знал, скольких усилий стоило организовать это мероприятие так, чтобы не к чему было придраться.
Верхняя терраса Дворца фестивалей и конгрессов выходила на Леринские острова, порт и Старый город. Именно здесь, на верхнем этаже, находился его кабинет. Он выбрал наиболее тихое место, как можно дальше от зала Grand Auditorium , а также в отдалении от находящихся во второй половине здания ночного клуба, ресторана и казино.
Церемония открытия уже началась, и он наблюдал за ней на экране висящего на стене телевизора. Камеры транслировали происходящее из нескольких точек, так что от его взгляда ничего не могло укрыться.
На самом деле он не любил ни кино, ни музыку, ни литературу. Можно сказать, он вообще не понимал искусства. Сам он считал, что ему это просто не нужно. Также, как, к примеру, не нужны знания по астрономии. Но он всегда, с самого своего рождения был близок к деньгам. В такой уж семье родился. Просто повезло. Но эта семейственность (да и гены, чего уж там), а позднее участие в семейном бизнесе, а точнее, бизнесах, породили в нем невероятное чутье. Это чутье работало без ошибок. И благодаря ему он никогда не ошибался ни в чем, что касалось денег. Он делал их из воздуха, скажут те, кто ничего о нем не знает. Нет, с этим утверждением он бы никогда не согласился. Все, что он получил, было заработано так тяжело, как никто не мог и представить.
Он всегда был обязан находиться там, где деньги. Поэтому он стал их чувствовать. Чутье было вторичным. Оно стало результатом всей его жизни. Каннский кинофестиваль ежегодно приносил в общей сложности около восьмисот миллионов евро.
Так что в эти сумасшедшие дни он просто обязан был быть здесь.
Его немного раздражало то, что происходило в городе в эти дни. Городок был заполнен людьми в смокингах, голливудские звезды, словно сойдя со своего олимпа, ели рядом пиццу в ближайшем кафе, чего только не приходилось наблюдать в Каннах в эти дни. Особенно он не уставал поражаться тому, как много, оказывается, существует в мире красивых женщин. А для них в эти дни существовали только Канны.
Его раздражала жара, обилие людей, грязные пляжи. Он вообще не терпел скоплений людей. В глубине души он был уверен, что население Земли следует «проредить». И был уверен, что постепенно его желание будет осуществлено, и не подвергал сомнению, что в отношении большинства окружающих реализация его планов была бы абсолютно справедливой.
Каннский кинофестиваль давно перестал быть местом, где собираются исключительно деятели киноиндустрии. На открытие фестиваля приезжали модели, музыканты, звезды различных реалити-шоу. И множество красивых девушек. Зачастую они даже не были актрисами. Многие из них вообще не имели никакого отношения к кино. Иногда он просто хватался за голову: во что превратился фестиваль? Что делает на красной дорожке эта «звезда», однажды по недоразумению промелькнувшая в каком-то шоу? Куда катится мир? Искусство становится излишне демократичным. Но, к счастью, легко продается. Официально билеты на открытие фестиваля не продавались, а бесплатно раздавались деятелям киноиндустрии, однако что тогда делают здесь все эти люди?!
Эти девушки представлялись актрисами (как правило, одной роли, с ухмылкой отмечал он), моделями (ну, с натяжкой, возможно), общественными деятелями (что, простите?). Если же ни в каком творческом процессе девушка не была замечена в принципе, то ее можно было назвать дизайнером или телеведущей. Если же она была не способна ни создать хотя бы один-единственный эскиз, ни поучаствовать в какой-нибудь передаче – что ж, в таких случаях красотку именовали светской львицей. Как правило, через своих покровителей эти девушки заключили контракт с модными или ювелирными брендами. Одни рекламировали платья, другие – драгоценности, третьи – являлись лицом какой-нибудь косметической фирмы. На самом деле появление на красной дорожке этих «полулегальных» красоток, не имеющих никакого отношения к миру кино, было давно и прочно согласовано с организаторами. Чтобы придать мероприятию больше гламура, на него давно приглашают самых красивых, самых элегантных и самых впечатляющих женщин со всего мира. Официально они являются лицом косметических фирм, а неофициально – у каждой из них свои цели. Как правило, их цель была проста: показать себя и продать подороже. Где лучше реализовать эту схему поиска миллионера? Там, где собираются миллионеры со всего мира. Но одно было совершенно неоспоримо: та, что однажды прошла по знаменитой красной ковровой дорожке, всю оставшуюся жизнь может считать себя звездой. Само появление на мероприятии такого уровня неминуемо повышало популярность и добавляло очков к статусу. Впрочем, просто попасть на открытие еще ничего не значило. Если ты прошла по красной ковровой дорожке – это еще не значит, что твои фотографии попадут в прессу.
Как бы ни был он далек от искусства, как бы ни был к нему равнодушен, но и в своей жизни, и в мире ему хотелось добиться какой-то упорядоченности. Ему просто хотелось, чтобы все было на своем месте. Кино – на своем. Деньги – на своем. И даже красивые женщины – тоже на своем. И еще ему хотелось определять свое место для каждой из этих сфер.
Ему хотелось бы ничего этого не видеть. Сплошное безобразие. Но чо поделать – слишком много денег вращается в рекламе, маркетинге и индустрии развлечений. Он должен был просто быть здесь. Чувствовать. И ловить момент.
Внезапно что-то заставило его повернуться к экрану. Дефиле звезд было прервано неизвестной девушкой.
– Черт возьми! – вырвалось у него, – как она узнала?
Что она здесь делает?
Он был не единственным, кто обратил на нее внимание.
Девушка не была актрисой. Она никогда раньше не была в Каннах и не проходила по красной дорожке. Никто не знал, кто она.
Но все взгляды мгновенно обратились к ней.
Нельзя сказать, что в ее облике было что-то необычное, кроме темно-зеленого, почти черного платья. Обычно актрисы избегали надевать платья этого цвета; считалось, что зеленый цвет приносит неудачу фильму. Платье не было однотонным, он даже не сразу понял, что за расцветку выбрала эта неизвестная девушка. А потом он вдруг осознал: платье было цвета хаки.
Что же она здесь делала? Привлекала внимание? Или объявляла войну?
Девушка почти не позировала фотографам; она довольно быстро прошла по красной дорожке, но мгновенно заметила камеру, изображение с которой поступало на его экран. Девушка взглянула прямо в камеру и едва заметно усмехнулась. У него возникло ощущение, что они встретились взглядом, хотя, конечно, она не могла его видеть.
Черт возьми! И сюда она добралась!
Ее глаза. Они были глубокого черно-малахитового цвета и вызывали в памяти бушующий ночной океан.
Она как будто четко знала, куда смотреть. И он почувствовал: она знает, что он ее видел.
Потом она отвернулась, как будто увидела все, что хотела, и также быстро, как ступила на красную дорожку, сошла с нее.
Он нажал кнопку переговорного устройства.
В кабинет неслышно вошел смуглолицый слуга в белом костюме.
В его руках был поднос с фруктами. Слуга подобострастно поклонился.
– Кто это? Которая только что прошла? В хаки. Как ее зовут?
Точнее, как она себя называет…
– Натали Фрессон, шеф.
– Я спрашиваю, кто она такая?
– Вообще это псевдоним. Творческий псевдоним. На самом деле она русская. Из очень богатой семьи.
Натали Фрессон.
– Подготовь мне информацию о ней. Меня интересует, из какой конкретно семьи.
Маджиб еще раз поклонился, бросил взгляд на экран, глаза его вспыхнули пронзительным светом и мгновенно замаслились.
Его шеф усмехнулся. Но на самом деле ситуация вызывала его беспокойство. Ничего опасного, но руку нужно было держать на пульсе. Кто его знает, куда заведет девчонку ее неуемное любопытство.
Он встал и подошел к окну. Из окна ему была видна церемония, хотя фигуры людей казались маленькими, почти игрушечными. Но он заметил тонкую фигуру в платье цвета хаки.
Девушка не стала позировать фотографам, прошла к ожидавшей ее машине и села на заднее сиденье.
Он усмехнулся.
Что ж, до скорой встречи, Натали.