В тринадцать жизнь идет наперекосяк. В четырнадцать — и вовсе заходит в тупик. В шестнадцать — хоть ложись да помирай. В семнадцать — конец света. А там терпи лет до двадцати, чтобы дела пошли на лад. ( Рэй Брэдбэри)
Вечеринка была в разгаре. Весь двор собрался в двушке третьего подъезда. Привычным аналоговым способом: проорали друг друг друга со двора.
Девчонки и мальчишки. Соседи, друзья, одноклассники. Почти все одного возраста.
Родители на даче, соседи у других соседей. Нам страшно повезло провести вечеринку в начале девяностых.
Мы скромничали, но орали песни. У нас была водка, но никто не хотел пить эту гадость. Кто-то курил на балконе закутавшись одеялом. Конспирация против соседей оставшихся дома. Плюс на дворе был март.
Спустя полчаса ворвался срач. Перевес мальчишек был настолько велик, что мусор разрастался в геометрической прогрессии. Девушкам поначалу нравился наш бунт, но после разлитого компота, они переместились на кухню.
Пора было спасаться от тухлости. Ковер в компоте оказался на балконе, а тухлость вечеринки спас быстрорастворимый напиток. Цветной порошок перекочевал в водку и по мнению некоторых теперь это был настоящий ликер.
Дегустация, алкоэстафета и другие схожие конкурсы скрасили наш досуг. Но чего-то все же не хватало.
И тут мы нашли ту саму кассету. На верхней полке антресоли. Завязанную в плотный пакет. Если честно мы ожидали большего. Даже девчонки вернулись с кухни и прокомментировали работоспособность приборов. Между делом они испекли пирог, продолжая жаловаться на хозяйский миксер.
Вечер подходил к концу. Кто-то через ванну избавлялся от ликера и пирога, кто-то решал, где завтра будет драка между пацанами, кто-то считал целую посуду. Ночной воздух сгонял крошки с подоконника. Завтра мне пятнадцать. Повторим?