К Северу можно относиться по разному. Кто то, однажды побывав здесь, зарекается. Оно и понятно, холод, постоянные ветра, метели, скудный пейзаж - угнетают, выматывают жизненные силы. Кого то наоборот тянет в эту северную пустыню неизвестной силой. Эти два типа людей никогда не понимали и не будут понимать друг друга. Первые будут говорить - как можно поменять комфортный офис, квартиру на холодную палатку и белых медведей? Вторые будут загадочно улыбаться и пожимать плечами, потому что объяснить это не возможно.
Точно можно сказать одно, эти дикие места никого не оставят равнодушным, потому что они остро дают почувствовать вкус жизни - шторм разрывающий палатку, наводнение смывающее лагерь, мощная гроза, от которой в тундре некуда спрятаться, белые медведи.
Предыстория описанных ниже событий такова - для прохода в порт Сабетта танкеров-газовозов ледового класса, в мелководной Обской губе, возникла необходимость строительства Морского канала. Строительство длилось четыре навигации, с 2014 по 2017 год. Нашей основной задачей являлось устройство автономного, берегового, уровенного поста в районе строительства канала. Сбор значений уровня моря был необходим для обработки съемки рельефа дна, которая проводилась с целью расчета объемов выполненных работ и проверки соответствия параметров сооружения проекту.
Я попытаюсь рассказать историю о жизни и работе людей в условиях крайнего севера, в самую сложную навигацию - навигацию 2014 года. В эту навигацию подготовка и реализация проекта обустройства береговых постов отняла много времени сил и нервов, но этот опыт был учтен и в следующих навигациях все проходило более гладко.
4 июля 2014 года началась мобилизация персонала и части оборудования в п. Сабетта, часть оборудования шла морем а третья часть довозилась вертолетом, следом за нами. В период с 5 по 20 июля выполнялись подготовительные работы – доставка крупногабаритных грузов, грузов первой необходимости в районы установки постов, закладка реперов, спутниковые наблюдения.
Экипажи вертолетов помогавших нам на протяжении четырех сезонов были разные, кто то подходил к работе формально, а кто то помогал чем мог, случалось летать в сильный туман с вынужденными посадками, с перегрузом. Каждый сезон, в начале навигации требовалось 5 – 6 полетных дней, для мобилизации постов и проведения геодезических работ. В первый сезон, при подлете к одному из уровенных постов, бортмеханик, позвал меня в кабину, дал наушники:
Я: – что там?
Механик: – запаску потерял кто то.....(и смеется)
Двадцатое июня, мы на мысе Песчанка полуострова Ямал, вертолет улетел, мы сидим среди кучи снаряжения и оборудования, пьем чай из термоса, смотрим вокруг. После грохота вертолета такая тишина, что звенит в ушах. Очень необычное чувство – сидеть вот так на краю света. Ближайшая цивилизация – поселок Сабетта, в 180 км, если по берегу. Связь на ближайшие пару дней, до запуска интернета – спутниковый телефон и морская радиостанция. Поставили палатку, запустили генератор, подключили теплопушку. Человеку вообще мало надо, если разобраться, а нам, после бессонных ночей, погрузок, разгрузок, полетов и того меньше. Банка тушенки с хлебом в такие моменты кажется лучшим деликатесом, а отсутствие кроватей как таковых нас не сильно огорчало.
На следующий день стало понятно, что печь на которой мы должны готовить еду– солярогаз, не очень для этого подходит. Солярогаз – портативная печь, которая работает на дизельном топливе, открываешь кран, ленточный фитиль пропитывается соляром, поджигаешь, излишки выгорают открытым пламенем, затем фитиль начинает тлеть. Из за копоти и запаха солярки, в палатке находиться было невозможно, очень долго печь разгоралась до рабочего состояния. Что бы готовить - надо делать навес перед палаткой, на открытом воздухе салярогаз задувает ветром, а ветра на Ямале очень частое явление. Материалы для навеса нашлись на старом, разрушенном маяке, в полукилометре от лагеря, а часть была привезена с собой.
Вообще, в первую навигацию, выявились многие просчеты в оборудовании и снаряжении, вся необходимая мебель была сделана из подручных материалов, топляка и досок, вынесенных на берег. Не было ровного основания для палатки, она стояла на голой тундре, на мерзлоте. Такие обычные вещи как туалет и душ не были продуманы должным образом. Но был накоплен бесценный опыт и все было учтено и в последующие навигации у нас появились второй надувной модуль, баня, туалет, твердый настил под палаткой, газ и многое другое.
Наладив необходимые условия существования, начали установку устройств уровенного поста. Место установки лагеря выбиралось с тем расчетом, что датчики уровня моря будут установлены в реке и будут фиксировать полную амплитуду приливов, малую и большую воду. И то, что датчики фиксируют только верхнюю треть амплитуды стало большим и самым неприятным сюрпризом. Еще большее удивление вызвало расстояние на которое в отлив, от берега, уходит вода – 1.5 км. Тут было от чего впасть в отчаяние. Технически, установка имеющейся у нас аппаратуры фиксации уровня воды, была не возможна. И означало это, что наблюдение уровня будет производиться в ручном режиме, по установленным каждые 200 метров сваям. На первый взгляд ничего сложного. Но если вспомнить что вода уходит на 1.5 км от берега, а наблюдения надо выполнять как минимум через 1 час, то можно второй раз впадать в отчаяние. Один поход на сваю – 3 км и не по асфальту, а по жидкому илу.
Начали установку свай. Забуривание свай производили буровой установкой УКБ, массой со станком центнера два (по ощущениям). Передвижение УКБ от сваи к свае осуществлялось мускульной силой бурового мастера и новоиспеченного помбура. Я не буду писать что это было тяжело, это надо почувствовать на себе. Начаты уровенные наблюдения.
Осушка осложняла не только уровенные наблюдения но и снабжение поста. Схема снабжения была такая, пароход подходит к бару, с парохода спускают лодку, в лодку грузят продукты, топливо и снаряжение, лодка уходит к берегу. Вроде рабочая схема, но берег начинался там, где лодка застала отлив или прилив и если снабжение проходило в отлив, то был риск посадить лодку на мель. Такие случаи были и приходилось тащить лодку к убывающей воде или ожидать, когда вода снова подступит к лодке, а топливо и продукты таскать до лагеря в рукопашную. Пробовали две канистры по двадцать литров соляры метров 500 по жиже тащить?
Все эти тяжелые обстоятельства были изложены, принято решение приобрести плавающий вездеход – амфибию «АРГО», который должен упростить уровенные наблюдения и снабжение поста. В кратчайшие сроки техника была закуплена. Трудности возникли оттуда, откуда их никто не ждал. Как доставить вездеход на пост? Что может быть проще. Берешь вездеход и доставляешь. Попыток было несколько.
Гнать своим ходом по берегу. Помощник с напарником выехали из Тамбея. Расчетное время в пути – сутки. Времени проходит больше суток. Поступает информация – парни вернулись в Тамбей, не получилось форсировать реку, сильное течение. В итоге, АРГО доставили морем, к посту подошел теплоход, спустили плот, спустили на плот вездеход и лодкой оттянули в берег. Случилось это только в конце сентября. До этого момента мы ходили на восьмую сваю пешком. Иногда даже получали от этого удовольствие - солнце, прекрасная погода, вода – зеркало. Но так было очень редко, чаще – сильный встречный ветер с дождем, туман. В соблюдение правил ТБ, все перемещения вне лагеря осуществлялись парами. К сожалению, у нашего охранника не оказалось резиновых сапог, но это не беда, я получил новенькие, желтые, резиновые сапоги и взял их как запасные. Собирались так быстро, что я даже не успел их примерить, посмотрел размер и бросил в сумку. Когда Витя одел их, оказалось что это два левых сапога, но у него нога на два размера меньше и с носком вполне даже ничего. Следы двух левых ног на песке долго удивляли коренное население.
Весь июль, до начала августа мы спокойно ходили на сваи, вели наблюдения уровня, но событие произошедшее второго августа все поменяло.
Вечерело, я за палаткой резал материал для душевой палатки. Паша с
Витей, кто под навесом, кто в палатке, готовили ужин. Дальше произошел такой диалог:
Паша: Мишань, пойдем кушать, остывает!
Я: сейчас, две минуты, закончу и приду!
Пауза 1 мин.
Паша: Мишань, там медведь пришел!!!!
Мишаня: Сейчас, две минуты и я иду!
Паша: Мишань…я не шучу…
Выхожу из за палатки и вижу в пятнадцати метрах живого, белого медведя. Позже, когда мы восстанавливали общую картину, выяснилось, что у Паши с Витей состоялся похожий диалог, но аргументом для Паши стали глаза Вити и фраза – «вот те крест». За четыре сезона медведи очень часто нас посещали и каждый раз это было неожиданностью, хотя все меры принимались. Самой необычной была наша встреча в навигацию 2016 года, утром я вышел из палатки, медведь лежал в десяти метрах от палатки, свернувшись калачиком – спал. После этого демонтировали сетки на окнах второго модуля, что бы можно было оглядеться перед выходом из палатки. Изучить поведение белого медведя невозможно, они все разные и ведут себя по разному, но основным инструментом для отпугивания можно назвать металлический тазик и ложку и чем чаще ты стучишь тем быстрее медведь убегает.
Ни что так не пугает его, как противный металлический звон, ни выстрелы, ни бензопила, ни судовой горн такого эффекта не имеют. Но это мы знаем сейчас, а тогда в ход шло все, даже факела приготовили на всякий случай, вели круглосуточное наблюдение. В навигацию 2017 года нас посетили медведица с двумя медвежатами, медведица вела себя неосторожно, как начинало темнеть, они пытались подойти ближе к лагерю, их привлекал запах еды, солярки и бензина. Вокруг палатки был выставлен забор высотой 1.3 метра в три линии металлического троса, но он не помог. В темное время суток мы прекращали наблюдение за медведем, в темноте очень сложно что то рассмотреть. Если ночью необходимо было выйти, мы выходили в тамбур, звенели тазом, затем выходили на улицу и осматривались. Однажды, после всех этих операций, выйдя на улицу, внутри периметра был обнаружен медвежонок, который метался из стороны в сторону и не мог пролезть обратно через забор, мама с другим ребенком были уже метрах в двухстах от лагеря.
Из за появления белого медведя, на двое суток прервались уровенные наблюдения, ходить на сваи стало не безопасно. Два дня медведь пытался подойти ближе, когда понял что это бесполезно, ушел на юг в сторону Сабетты. До конца августа, в этих широтах, ночью светло как днем, солнце не садится и как медведь ушел, мы, с большой осторожностью, возобновили наблюдения. Прошло время, страсти поутихли. В сентябре, с началом темноты, ночью, ходить на сваи стало страшно, тьма такая что не видно ног, ходили по навигатору. Как то, возвращаясь с наблюдений, услышали плеск воды в реке, увидели глаза, светящиеся в темноте, первые мысли – медведь, Витя дослал патрон в патронник, мы ускорили шаг, дальнобойных фонариков у нас еще не было. Утром, на том месте мы увидели следы песца.
Раньше я думал что тундра – пустыня, но такого количества разнообразных представителей фауны я не встречал нигде. Совы, медведи, олени, нерпы, гуси, утки, песцы, лемминги, белухи, лебеди, один из охранников утверждает что видел даже пару волков и это далеко не весь перечень. Летом жизнь в тундре кипит, тундра цветет, на озерах не умолкают птичьи базары, осенью все эти пернатые друзья с новым выводком тренируются перед перелетом, в небе становится мало места, заходишь в воду, в ноги бьет камбала и омуль. За короткое лето, в тундре успевает появиться и вырасти новое поколение многочисленных животных, большинство из них улетит, уплывет, уйдет в теплые края, что бы следующим летом вернутся обратно.
Седьмого августа уровенный пост посетил гость – оленевод, коренной житель этих мест, парень двадцати лет. Живет с родителями в одном чуме, летом каслает (кочует) с юга на север, зимой с севера на юг. Имеет образование, но все же живет с родителями в тундре, первобытной жизнью. Мы ездили к ним в гости, их быт еще раз подтверждает то, что человеку надо не много и оставляет двоякое впечатление, с одной стороны уважение, ведь они переносят такие тяготы и лишения, которые многим и не снились, с другой стороны кажется что все можно сделать по другому, избежать этой дикой антисанитарии и повысить комфорт. Но это их жизнь и лезть в нее не стоит, так у них заведено и так они живут уже тысячелетия.
В лютые шторма, морозы, метели в маленьком чуме, с маленькой печкой, на шкурах брошенных прямо на землю. И все это не от отсутствия достатка, просто в тундре они дома. И они не одиноки, в тундре живет много их родственников, они ездят к друг другу в гости и помогают с заготовкой рыбы, с оленями и прочими делами. Виталя и к нам часто приезжал в гости просто так, попить чай, поговорить, но одним морозным сентябрьским вечером Виталя приехал с плохими вестями, стало плохо матери, острые боли в печени, попросил вызвать вертолет санавиации. Тогда у нас уже был вездеход, собрали аптечку, взяли спутниковый телефон и поехали к чуму, по приезду позвонили в санавиации и передали координаты стоянки, через сутки прилетел вертолет.
Погода летом на севере Ямала очень переменчива, теплые солнечные дни сменяются дождливыми, ветренными, за сезон может быть пять – шесть штормов с порывами ветра до 20-25 метров в секунду. Снег сходит окончательно только в начале июля, а ложится уже в конце сентября.
Укрыться от ветров в тундре негде, палатку рвет на ветру, двери на молнии выходят из строя на второй день непогоды, все, что не закреплено уносит в тундру. Аномально теплым летом 2016 года были даже грозы. Вся жизнь здесь зависит от погоды, даже у нас, заготовить воды, дров, постираться необходимо до непогоды, потому что задувает обычно дня на три, четыре а то и на неделю. Амплитуда приливов в большую воду достигает двух с половиной метров и один – два раза в сезон бывает мощнейший прилив, который подтапливает берег и если прилив совпадет со штормом и нагонным ветром, то случается наводнение. В 2014 году мы этого не знали, и однажды утром проснулись от легкого покачивания палатки, в левый борт била волна. К счастью, обошлось без сильных потерь, в палатку вода чудесным образом не попала, единственное, я оставил на берегу, в ведре, на ночь белье для стирки и потом собирал его по всему берегу. В будущие навигации мы уже были готовы к этому, но все равно нас подтапливало и приходилось в срочном порядке уносить все жизненно необходимое снаряжение в тундру, с каждым годом уровень воды рос.
С появлением вездехода жить стало веселее, все стало намного проще – наблюдение уровня, снабжение, заготовка дров, воды. Однажды мы даже отправились в путешествие – рекогносцировочный выезд в п. Дровяной, что в сорока километрах севернее УП2, в прошлом место дислокации воинской части. Целью выезда было определение возможности установки там уровенного поста в будущем, т.к. УП2 с полуторакилометровой осушкой не очень подходил. Ехали по берегу, пересекая мелкие ручьи и речки, заезжали на старые маяки. Самым необычным для меня, была огромная баржа вынесенная штормом на двести метров от берега, это какой силы был шторм, что баржу вынесло в тундру как скорлупку.
Дровяной – брошенный военный поселок, когда то, на этой северной заставе служили, жили и работали люди. Когда уходили бросили буквально все, технику, цистерны с соляркой, склады угля, генераторы. Впечатление он оставляет удручающее. Сейчас это локальная экологическая катастрофа, солярка понемногу течет в Обскую Губу, в сараях бидоны с надписью – ЯД, развалившиеся аккумуляторы валяются повсюду, но природа понемногу забирает свое. Местные ездят сюда за углем, топятся им зимой. Здесь есть над чем поразмыслить, я очень надеюсь что и сюда когда нибудь доберется хозяйская рука и наведет порядок.
Зима настала неожиданно, в один день. Вечером была дождливая осень, утром – мороз и солнце. Из за протяженной осушки, в мороз, прилив очень быстро собирает шугу и набивает в берегу торосы по полтора метра. Торосами срезало половину свай, наблюдения уровня стали не возможны и мы тоже начали собираться домой.
Часть снаряжения отправили морем. Другую часть и персонал запланировали демобилизовать вертолетом. Рейс был запланирован на утро 14 октября, за один день надо было снять два поста. Погода в этот день была мягко говоря не летная – низкая облачность со снеговыми зарядами. Когда позвонили и сказали что вертолет вылетел, мы очень сомневались что он сядет и очень не хотели собирать палатку, сидеть на ветру в снег – мало приятного, но через двадцать минут тучи разошлись, выглянуло солнце и в разрыве облаков мы сначала увидели а потом услышали наш вертолет. 15 октября мы были уже дома.
Возвращение домой - очень радостное чувство и я даже не знаю, что тяжелее, уезжать и работать где то на краю света или быть дома и ждать возвращение близкого человека домой.