Доброго времени суток, гость Канала!
Так происходит теперь всё время. Как только Я начинаю писать, Я уже не могу остановиться. Этот процесс превратился в сплошной поток мыслей, выходящих из меня и концентрирующихся на экране ноутбука, смартфона или на листке бумаги. Не имеет значение, где писать, важно, что никогда не заканчивается «Что» писать и «О чём» писать.
Это происходит и стало уже привычкой большей, чем чистить зубы, умываться или ходить в туалет (порой забываешь идти, потому, что поток мысли не останавливается и ты сидишь и терпишь до последнего, а потом берешь ноутбук и продолжаешь уже в туалете). Многие прекрасные вещи вышли из головы к прочтению именно там.
Строки складывались, как и всегда привычным ритмом и, хоть обычно Я пишу стихи, но проза так же не доставляла неудобства. Было даже лучше, что не нужно тыкать лишний раз клавишу «Enter». Мысль лилась, редкие автомобили за окном шуршали по утреннему асфальту, а в темноте ещё не проснувшегося дня мигали окна просыпающихся квартир.
Дом спал. Обычно в тишине утра можно различить шаги соседей по лестнице, но сегодня на лестничной клетке слышалась только тишина. Снова за окном прошуршал автомобиль. Затем второй. Улица оживала всё больше. Шумел холодильник и шум его в тишине был, будто шелест листьев осенью.
Как и не взял ничего,
И не отдал будто.
Проснулось утро, сон отобрав,
Поэт проснулся.
Доброе утро.
И утро доброе.
Ты в этом прав.
Утро было тихим. Я очень люблю, когда всё замерло. Так чувствуют себя все, кто привык к одиночеству мысли.
Если включить чайник, то он будет долго шипеть и всех перебудит. Громкий чайник. Я налил компот, который супруга моя сварила вчера, отхлебнул глоток и поставил рядом на стол.
За окном стали проглядываться очертания домов. Утро начинается. «Цу-вик, цу-вик, цу-вик» - проснулась птичка. Голос её, будто детская не смазанная качель. Залаял пёс где-то вдалеке. Автомобили всё чаще стали шуршать за окном. Утро наступает. Наступает, как и всегда в нашем городке, тихо.
«Вышпи»
Никакого шума. Тоже отличительная черта того мира, где Я был. Но и тишины никакой. Всё пространство, будто проживало себя само во мне. Было ли комфортно? Не было никак. Или было никак.
Мысли и слова теряли смысл, но в то же время каждая мысль, приходящая в (до сих пор не понятно было, куда, но и это не волновало и не тревожило) была ясной и оформленной, а слова, которые, будто заранее подготовленные, ровно ложились, показывали словесные картины и возвращались на свои места где-то в чём-то.
Я пошёл к дереву. Ветви его, казалось, тянулись всё время за мною, но оставались в отдалении, будто давали мне достаточно свободы для того, чтобы видеть всё.
Я быстро приблизился к дереву, что на мгновенье показалось, что оно само придвинулось ко мне. Я зашёл под ветви и увидел, что ствол, покрытый «тракторной» корой, был всего в нескольких метрах от меня. Весь полог дерева оставался недвижим.
Ветра не было и никакого движения веток и листьев не было. Я стал рассматривать листы. Они были большими и казались мягкими, но дотянуться до них Я не мог.
-Вышпи! – прозвучал голос. Я обернулся, но никого и ничего, кроме зеленого поля и свисающих крышей ветвей, не увидел. – Вышпи.