Архетипы (греч. arxetypos, “первообраз”), широко используемое в теоретическом анализе мифологии понятие, впервые введённое швейцарским психоаналитиком и исследователем мифов К. Г. Юнгом. У Юнга понятие Архетипы означало первичные схемы образов, воспроизводимые бессознательно и априорно формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, в произведениях литературы и искусства, в снах и бредовых фантазиях. Тождественные по своему характеру архетипические образы и мотивы (напр., повсеместно распространённый миф о потопе) обнаруживаются в несоприкасающихся друг с другом мифологиях и сферах искусства, что исключает объяснение их возникновения заимствованием. Однако Архетипы – это не сами образы, а схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность. Словами Юнга, Архетипы имеют не содержательную, но исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде. Содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Его форму Юнг сравнивает с системой осей какого-нибудь кристалла, которая до известной степени преформирует образование кристалла в маточном растворе, сама не обладая вещественным бытием. Процесс мифотворчества поэтому есть не что иное как трансформация Архетипов в образы, “невольные высказывания о бессознательных душевных событиях” на языке объектов внешнего мира. При всей своей формальности, бессодержательности, крайней обобщённости Архетипы имеют свойство, “по мере того, как они становятся более отчетливыми, сопровождаться необычайно оживленными эмоциональными тонами, они способны впечатлять, внушать, увлекать”, поскольку восходят к универсально-постоянным началам в человеческой природе. Отсюда роль Архетипов для художественного творчества. Тайна воздействия искусства, по Юнгу, состоит в особой способности художника почувствовать архетипические формы и точно реализовать их в своих произведениях. “Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов…, он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы…” (К. Г. Юнг). Едва ли не лучшая краткая формулировка концепции Архетипа принадлежит Т. Манну: “… в типичном всегда есть очень много мифического, мифического в том смысле, что типичное, как и всякий миф, – это изначальный образец, изначальная форма жизни, вневременная схема, издревле заданная формула, в которую укладывается осознающая себя жизнь, смутно стремящаяся вновь обрести некогда предначертанные ей приметы” (Собрание сочинений, т. 9, М., 1960, с. 175). Юнг предполагал, что Архетипы присущи роду (человеческой общности или всему человечеству) в целом, т.е., по-видимому, наследуются. В качестве вместилища (“душевного пространства”) для Архетипов Юнг постулировал особенно глубокий уровень бессознательного, выходящий за пределы личности, – т.н. коллективное бессознательное. Концепция Архетипы ориентирует исследование мифов на отыскание в этническом и типологическом многообразии мифологических сюжетов и мотивов инвариантного архетипического ядра, метафорически выраженного этими сюжетами и мотивами (мифологемами), но никогда не могущего быть исчерпанным ни поэтическим описанием, ни научным объяснением. Тем не менее Юнг попытался наметить систематику Архетипов, формулируя такие, напр., Архетипы, как “тень” (бессознательная дочеловеческая часть психики, литературными выражениями которой Юнг считал Мефистофеля в “Фаусте” Гёте, Хёгни в “Песни о Нибелунгах”, Локи в “Эдде” или любой другой образ плута-озорника), “анима (анимус)” (бессознательное начало противоположного пола в человеке, выражаемое образами двуполых существ первобытных мифов, в китайских категориях инь и ян и т.п.) и “мудрый старик (старуха)” (архетип духа, значения, скрытого за хаосом жизни, выявляемый в таких образах, как мудрый волшебник, шаман ницшевский Заратуштра). Архетипическое истолкование мифологемы матери в её различных вариантах (богиня и ведьма, норны и мойры, Деметра, Кибела, богородица и т.п.) ведёт к выявлению архетипа высшего женского существа, воплощающего психологическое ощущение смены поколений, преодоления власти времени, бессмертия. Архетипическое значение образов Прометея и Эпиметея Юнг сводит к противопоставлению в психике индивидуально-личностного начала (“самости”) и той её части, которая обращена вовне (“персона”). Отдельные положения доктрины Юнга об Архетипах, само понятие Архетипы, оказали широкое воздействие на мысль и творчество исследователей мифа и религии (К. Кереньи, сотрудничавший с Юнгом, М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл, индолог Г. Циммер, гебраист Г. Шолем, исламовед А. Корбен), литературоведов (Н. Фрай, М. Бодкин), философов и теологов (П. Тиллих), даже учёных внегуманитарного круга (биолог А. Портман), видных деятелей литературы и искусства (Г. Хессе, Т. Манн, Ф. Феллини, И. Бергман). Сам Юнг недостаточно последовательно раскрывал взаимозависимость мифологических образов как продуктов первобытного сознания и Архетипы как элементов психических структур, понимая эту взаимозависимость то как аналогию, то как тождество, то как порождение одних другими. Поэтому в позднейшей литературе термин “Архетипы” применяется просто для обозначения наиболее общих, фундаментальных и общечеловеческих мифологических мотивов, изначальных схем представлений, лежащих в основе любых художественных, и в т. ч. мифологических, структур (напр., древо мировое) уже без обязательной связи с юнгианством как таковым. В отечественной науке некоторые мыслители и учёные независимо от Юнга подходили к понятию Архетипы [ср. выражение “схемы человеческого духа” у П. А. Флоренского (см. его “Столп и утверждение истины”, М., 1914, с. 678), а также работы О. М. Фрейденберг].Архетипы (греч. arxetypos, “первообраз”), широко используемое в теоретическом анализе мифологии понятие, впервые введённое швейцарским психоаналитиком и исследователем мифов К. Г. Юнгом. У Юнга понятие Архетипы означало первичные схемы образов, воспроизводимые бессознательно и априорно формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, в произведениях литературы и искусства, в снах и бредовых фантазиях. Тождественные по своему характеру архетипические образы и мотивы (напр., повсеместно распространённый миф о потопе) обнаруживаются в несоприкасающихся друг с другом мифологиях и сферах искусства, что исключает объяснение их возникновения заимствованием. Однако Архетипы – это не сами образы, а схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность. Словами Юнга, Архетипы имеют не содержательную, но исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде. Содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Его форму Юнг сравнивает с системой осей какого-нибудь кристалла, которая до известной степени преформирует образование кристалла в маточном растворе, сама не обладая вещественным бытием. Процесс мифотворчества поэтому есть не что иное как трансформация Архетипов в образы, “невольные высказывания о бессознательных душевных событиях” на языке объектов внешнего мира. При всей своей формальности, бессодержательности, крайней обобщённости Архетипы имеют свойство, “по мере того, как они становятся более отчетливыми, сопровождаться необычайно оживленными эмоциональными тонами, они способны впечатлять, внушать, увлекать”, поскольку восходят к универсально-постоянным началам в человеческой природе. Отсюда роль Архетипов для художественного творчества. Тайна воздействия искусства, по Юнгу, состоит в особой способности художника почувствовать архетипические формы и точно реализовать их в своих произведениях. “Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов…, он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы…” (К. Г. Юнг). Едва ли не лучшая краткая формулировка концепции Архетипа принадлежит Т. Манну: “… в типичном всегда есть очень много мифического, мифического в том смысле, что типичное, как и всякий миф, – это изначальный образец, изначальная форма жизни, вневременная схема, издревле заданная формула, в которую укладывается осознающая себя жизнь, смутно стремящаяся вновь обрести некогда предначертанные ей приметы” (Собрание сочинений, т. 9, М., 1960, с. 175). Юнг предполагал, что Архетипы присущи роду (человеческой общности или всему человечеству) в целом, т.е., по-видимому, наследуются. В качестве вместилища (“душевного пространства”) для Архетипов Юнг постулировал особенно глубокий уровень бессознательного, выходящий за пределы личности, – т.н. коллективное бессознательное. Концепция Архетипы ориентирует исследование мифов на отыскание в этническом и типологическом многообразии мифологических сюжетов и мотивов инвариантного архетипического ядра, метафорически выраженного этими сюжетами и мотивами (мифологемами), но никогда не могущего быть исчерпанным ни поэтическим описанием, ни научным объяснением. Тем не менее Юнг попытался наметить систематику Архетипов, формулируя такие, напр., Архетипы, как “тень” (бессознательная дочеловеческая часть психики, литературными выражениями которой Юнг считал Мефистофеля в “Фаусте” Гёте, Хёгни в “Песни о Нибелунгах”, Локи в “Эдде” или любой другой образ плута-озорника), “анима (анимус)” (бессознательное начало противоположного пола в человеке, выражаемое образами двуполых существ первобытных мифов, в китайских категориях инь и ян и т.п.) и “мудрый старик (старуха)” (архетип духа, значения, скрытого за хаосом жизни, выявляемый в таких образах, как мудрый волшебник, шаман ницшевский Заратуштра). Архетипическое истолкование мифологемы матери в её различных вариантах (богиня и ведьма, норны и мойры, Деметра, Кибела, богородица и т.п.) ведёт к выявлению архетипа высшего женского существа, воплощающего психологическое ощущение смены поколений, преодоления власти времени, бессмертия. Архетипическое значение образов Прометея и Эпиметея Юнг сводит к противопоставлению в психике индивидуально-личностного начала (“самости”) и той её части, которая обращена вовне (“персона”). Отдельные положения доктрины Юнга об Архетипах, само понятие Архетипы, оказали широкое воздействие на мысль и творчество исследователей мифа и религии (К. Кереньи, сотрудничавший с Юнгом, М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл, индолог Г. Циммер, гебраист Г. Шолем, исламовед А. Корбен), литературоведов (Н. Фрай, М. Бодкин), философов и теологов (П. Тиллих), даже учёных внегуманитарного круга (биолог А. Портман), видных деятелей литературы и искусства (Г. Хессе, Т. Манн, Ф. Феллини, И. Бергман). Сам Юнг недостаточно последовательно раскрывал взаимозависимость мифологических образов как продуктов первобытного сознания и Архетипы как элементов психических структур, понимая эту взаимозависимость то как аналогию, то как тождество, то как порождение одних другими. Поэтому в позднейшей литературе термин “Архетипы” применяется просто для обозначения наиболее общих, фундаментальных и общечеловеческих мифологических мотивов, изначальных схем представлений, лежащих в основе любых художественных, и в т. ч. мифологических, структур (напр., древо мировое) уже без обязательной связи с юнгианством как таковым. В отечественной науке некоторые мыслители и учёные независимо от Юнга подходили к понятию Архетипы [ср. выражение “схемы человеческого духа” у П. А. Флоренского (см. его “Столп и утверждение истины”, М., 1914, с. 678), а также работы О. М. Фрейденберг].
Пять архетипов снов по Юнгу:
Изучая в свое время мифологию разных народов мира, а также работая в тесном контакте с другими исследователями, Юнг пришел к выводу, что несмотря на то, что культура у различных народов разная, мифы и легенды, что касаемо Богов имеют характерную окраску и колорит, соответственно местности проживания народа.
Тем не менее есть в них что-то общее, какие-тоизначальные психологические каркасы и образы, находящиеся в области бессознательного, области малоизученной и потому для сознания темной, ведь собственно бессознательное так и называют — темная сторона души, то есть невидимая. Если простым языком, то как темная сторона луны, она есть, но что там никто не знает.
Изучая больных с различными неврозами и другими психологическими проблемами, Юнг наблюдал влияние мифов, но при том что, точно было известно, что в сознании больного нет такой информации, то можно было сделать вывод, что эта информация берется из бессознательного, а бессознательное оказывает достаточно сильное влияние на наши сновидения. Вот эти первообразы или типы, Юнг и назвал архетипами, поскольку тянулись они из очень глубокого прошлого.
Рассмотрим пять основных архетипов коллективного бессознательного: Младенец, Мать, Дева, Дух, Тикстер.
1. Архетип младенец
По утверждению Юнга, младенец появляется на свет в результате борьбы противоположностей. При этом при появлении он включает в себя аспекты этих обеих сторон, а также заключает в себе сознательное и бессознательное. Поскольку этот образ обедняющий и представляющий нечто целое то его связывают зачастую со спасением, тем кто может объединить и спасти.
Одной из черт мотива данного архетипа является будущность, и возрождаясь из младенца он должен вырасти до мужчины и преодолеть мрак, то есть бессознательное. В культуре и традиции поэтому его связывают с огнем и металлом.
Чтобы развиваться ему необходимо быть вдали от источников его создания, потому одна из черт этого архетипа это покинутость и одиночество, но все это нужно для его независимого развития.
2. Архетип Мать
Тремя основными атрибутами данного архетипа являются страсть, божество и темнота. По Юнгу этот символ присутствует в вещах, которые вызывают у человека благоговение, а также часто символизирует плодородие и изобилие, ну и бесспорно самый главный символ это Рождение.
В физическом мире, он проявляется в роли матери, сестры, бабушки. В метафизическом, связан с воскрешением и магическими превращениями.
Двойственность проявлений, присуща так же как и другим архетипам. К отрицательным можно отнести, могилу, смерть, привидений. К положительным, сочувствие, заботу и доброту. Также с данным символом ассоциируют разные полые предметы, как вместилище чего либо.
3. Архетип Дева
Данный архетип Юнг вывел из мифологии воссоединив в данный образ практически всех Богинь. У Юнга данный архетип носит название одной из Богинь по имени Кора, которая по сути имеет свои черты во всех остальных Богинях.
Этот архетип сложен тем, что он отражен во многих ассоциациях, которые связаны с ее именем. Ведь буквально Кора является Персефоной, дочерью Деметры, которую насильно выдали замуж, а также она является Девой-Богиней Иштар у шумеров.
Юнг придавал огромное значение данному архетипу очень сильно влияющие на психику современных женщин.
4. Архетип Дух
Архетип Духа или как его еще называет сам Юнг, «Мудрый старец», несет в себе следующие качества: мудрость, озарение, знание и интуицию. В литературе этот архетип очень живописно представлен на примере волшебника Мерлина.
Как для мужчин так и для женщин этот архетип может быть производной от архетипического отца.
Данный архетип несет в себе, спокойствие, уверенность и исходящую изнутри, некую магическую силу, которая руководит человеком.
5. Архетип Тикстер
Данное слово пришло из культуры американских индейцев. По своему влиянию он напоминает карточную фигуру Джокера, который в свою очередь является источником трансформаций и превращений, источник перемен и перестановок.
В греческой мифологии данному архетипу соответствует Гермес. При исследовании текстов алхимиков средневековья, Юнг также заметил влияние данного архетипа, имеется ввиду попытки алхимиков превратить неблагородные металлы в благородные.
Но поскольку перемены и перевоплощения могут носить как позитивный так и негативный характер, соответственно и сап архетип может приобретать как положительные, так и отрицательные черты.
Архетипы сновидений. Тень Тень - спрятанные или бессознательные аспекты психологической структуры личности, её негативная сторона, обычно отвергаемая сознательным эго. Сумма всех неприятных личностных качеств. «Это как то, чем человек не хотел бы быть.» К. Юнг утверждал, что каждый человек имеет свою Тень, подобно любой другой материальной субстанции. И эго соотносится с Тенью, как свет с мраком, и именно наличие Тени делает нас людьми. «Каждый носит с собой тень, и чем меньше она подключена к индивидуальной сознательной жизни, тем она темнее и гуще. Если плохое качество осознано, то всегда есть шанс его исправить. Помимо этого, оно находится в постоянном контакте с другими интересами, так что подвержено непрерывной модификации. Но если теневая сторона подавлена и изолирована от сознания, то она никогда не будет исправлена, и постоянно имеется возможность её внезапного прорыва в самый неподходящий момент. Так что, по всем подсчетам, она создаст бессознательное препятствие, мешая нашим самым благонамеренным побуждениям и порывам. Мы несём в себе своё прошлое, а именно примитивного, низкого человека с его желаниями и эмоциями. Лишь приложив значительные усилия, мы можем освободиться от этой ноши. Если дело доходит до невроза, то мы неизменно сталкиваемся с сильно увеличившейся Тенью. И если мы хотим излечить невроз, то нам нужно найти способ сосуществования сознательной личности человека и его Тени. ...Тень состоит в том, что она не является лишь тёмным скопищем, населяющим изнанку личности. Тень также состоит из влечений, способностей и положительных моральных качеств, которые либо были когда-то похоронены личностью, либо никогда ею не осознавались. Если бы вытесненные склонности, называемые мной Тенью, были только злом, то не возникало бы особых проблем. Но Тень - это не что-то целиком скверное, а просто низшее, примитивное, неприспособленное и неудобное.» В сновидениях архетип Тени изображается с помощью тёмных, мрачных, темнокожих, уродливых фигур, часто одного пола со сновидцем. Персонаж Тени наделяется негативными свойствами и качествами, совершает мерзкие поступки. От его фигуры веет иррациональным ужасом. Тень может выглядеть могущественной, жестокой, обладать сверхъестественными способностями. Архетип Тени, как феномен коллективного бессознательного, вторгаясь в сознание индивида, порождает негативные проекции и проективные идентификации, следствием которых могут стать разрушительные психические конфликты, деструктивные действия, психосоматические нарушения. Юнг считает, что формирование Тени начинается ещё в раннем детстве, когда ребенок сталкивается с тем, что отец и мать ругают и наказывают его за желания и поступки. Слабое эго еще не способно разобраться в сложной, запутанной сети представлений о добре и зле, оно предпочитает вытеснить и забыть всё, что взрослые называют и считают нехорошим. Таким образом, отторгнутыми оказываются целые аспекты личности. Отщепляясь, они становятся автономными, обрастают эмоциями и чувствами, приобретают определённый энергетический потенциал и, в конце концов, складываются в мощное анти-Я, антипод эго. Эта Тень до поры до времени «сидит в засаде» и ждёт удобного момента, чтобы вторгнуться в сознание и отобрать у эго частицу власти над поведением и поступками личности, а то и захватить эту власть целиком (психоз, невроз). Осознание Тени – сложная и мучительная задача. Обычно всё негативное проецируется на других, на внешний мир. Если человек в состоянии увидеть собственную Тень и вынести это знание о ней, то задача, хотя и в незначительной части, решена: уловлено по крайней мере личное бессознательное. Какой бы горькой ни была эта чаша, испить из неё приходится каждому. Наша встреча с другими присутствующими в нашей психической субстанции парами противоположностей увенчается успехом только при условии, что мы признаем реальность Тени в качестве части нашей природы, научимся отличать себя от неё и будем постоянно поддерживать это видение собственной Тени в нашем сознании. Отсюда начинается наше объективное отношение к собственной личности, без которого не может быть продвижения вперёд, по пути обретения психической целостности. «Если вы вообразите себе человека, достаточно смелого, чтобы отбросить все эти проекции, вы получите индивида, сознающего свою отягощенность Тенью. Такой человек взваливает на свои плечи новые осложнения и конфликты. Он становится для самого себя серьёзной проблемой, поскольку уже не может сказать, что это окружающие делают то-то и то-то, что это они не правы, что это с ними нужно бороться... Такой человек знает, что если в мире что-то происходит не так, то проблема кроется в нём самом. И стоит ему совладать с собственной Тенью, как он совершит нечто реальное для мира в целом. Он сумел взять на себя хотя бы одну, пусть ничтожно малую частичку гигантской и нерешенной социальной проблематики нашего времени.»