2021 год сижу в грузинском кафе. На окне весело мигают оставшиеся после Нового года фонарики, крепкий черный кофе в чашке. Ремикс американских хитов, немного навязчивых, впрочем. А я читаю в телефоне про оккупацию Гатчины, пять крупных концлагеря на ее территории, количестве умерших, повешенных, убитых, расстрелянных, замученных, вспышке тифа в одном из лагерей и заживо сожженных вместе с бараком заболевших.
Накануне приснился сон, что в моем роду началась эпидемия самоубийств, и я следующая жертва. Сон едва не улетучился, сознание с трудом его удержало, но кто эти жертвы стёрлось. Осталось лишь количество - четыре человека. Но и так несложно догадаться, это могут быть лишь все мои самые любимые умершие – муж Леша, мама, и обе бабушки. Муж Алексей три года назад ушел вслед за своим умершим в прошлом браке ребенком, мама Лариса - когда мне был год, её мама Анна Павловна - через полгода после нее в мои два, и последняя бабушка Маша - в мои шесть.
Почему Гатчина. Анна Павловна родилась под Гатчиной и во время войны попала в оккупацию на ее территории в возрасте 27 лет. Ее судьба покрыта тайной - ни девичьей фамилии, ни малейшей крупинки информации о родителях, ни как познакомились с мужем моим дедом - ничего. Только что жила у чужих людей не на родине, что пряталась от интимного внимания немца на чердаке. По документам в 42 году родила дочь, мою тетю (типа забеременела до оккупации). Полагаю, что ее родителей убили или отправили в концлагерь, дом разрушили или отняли, а саму угнали на запад. Полагаю, что старшую дочь, мою тетку она родила на чужбине, а мой дед, который дошел до Польши, там ее встретил, пожалел – бабушка была очень интересная внешне, изящная, хрупкая, миловидная - и женился, признав ее ребенка и тем самым защитив от советских фильтрационных лагерей, куда попадали после войны репатрианты.
Смерть видится как избавление. Снятся сны про собственную смерть. То я в поезде лечу на полной скорости сквозь ночь в неизвестном направлении, мелькают переплетения путей, исторические знаки, спины людей, а я одна одинешенька. То еще что-то. Просыпаюсь среди ночи от страха. Алексей умер в 44 зимой. Мне в этом году тоже 44. Зима.