Я родилась в Кишиневе (столица Молдавии) в русскоговорящей семье. И всегда была там чужой среди своих. В 90-е я видела, как соседи вышибают нашу перегородку между балконами и кричат: «Чемодан! Вокзал! Россия!». Было очевидно, что в какой-то момент придётся уехать. Мы жили в панельке на окраине, денег часто не хватало. Иногда родители даже в ездили Румынию – продавать наши игрушки, а обратно они привозили продукты. Ужас остаться без денег до сих пор записан у меня на подкорке. С детства установка, что самое главное – быть самостоятельной, уметь себя обеспечить. Я училась в музыкальной спецшколе при консерватории. Папа клал руку на пианино и говорил: «Это твой хлеб. Что бы ни случилось, ты сможешь этим заработать на жизнь». Но в 9 классе я ушла из музыкальной школы, потому что понимала: пианистка в Молдавии ни себя, ни семью не прокормит. Перешла в другую школу и начала учить все предметы из основной программы заново, потому что в моей школе упор делался только на музыку, а остальное преподавалось постольку-поскольку. В 10 класс я пришла абсолютным нулем по сравнению с другими учениками, а закончила школу одной из лучших в республике. Так выяснилось, что я скорее спринтер: мне трудно бежать со всеми равномерно длинные дистанции, проще на рывке – собрался и победил.
Национальный вопрос в Молдавии по прежнему очень ощущался и вариантов оставаться там не было, нужно было уезжать. Поэтому после школы я поступила в институт Мориса Тореза в Москве. В тот год Россия выделяла квоту для граждан бывших союзных республик. На Молдавию в Москву выделялось пять мест и одно из них досталось мне. Я поступила на прикладную лингвистику. При том, что я окончила одну из лучших школ Молдавии, уровень моего образования не шел ни в какое сравнение со школьниками из Москвы, Подмосковья и других российских городов. Первый курс в институте был сплошной мукой. К концу года я еле-еле дотянула английский до тройки.
Почти сразу я начала работать. Расклеивала афиши, а потом устроилась в школу преподавать английский. Я жила на Профсоюзной, а школа находилась в 20 минутах от Речного вокзала. Занятия в школе начинались в 8, мне нужно было там быть за полчаса до начала урока. Я приходила к метро, чтобы сесть в первый поезд и успеть добраться, а после занятий в школе шла на учёбу в институт. В таком ритме я выдержала месяца четыре. А потом поняла, что не могу больше ни учиться, ни работать, потому что все время хочу спать.
Потом нашла на headhunter вакансию в рекламном агентстве, подготовилась и меня все еще без гражданства взяли на роль помощника у помощника, а потом меня довольно быстро перевели в креативный отдел. А через 5 лет закончилась моя карьера в рекламе тем, что я делала ролики с Ургантом для Актимель, как в фильме «99 франков». Я долго работала на Данон, сделала 30 рекламных мультиков для «Растишки». Со стороны кажется, что работать в рекламе весело и круто. На самом деле это фабрика бесполезных занятий. Тебе по сто раз приходится переписывать 10 секунд одного и того же ролика, где человек ест йогурт. В итоге я устала от всего этого и уволилась. А на накопленную зарплату могла себе позволить некоторое время ничего не делать. Пошла учиться в Британку на промдизайн и иллюстрацию, но через два года поняла, что я не дизайнер.
У меня довольно много друзей работали в «Афише», я часто приходила к ним просто потусить. И в какой-то момент они сказали: «Что ты сидишь дома? Приходи к нам, будешь у нас сидеть». Это было довольно смешно, потому что после большой зарплаты рекламщика, я стала cтажером – бесплатным ассистентом фоторедактора. Через полгода меня взяли в маркетинг, И тогда началось наверное самое интересное. Казалось, что работать в «Афише» – это с ума сойти как классно, вокруг люди совершенно другого уровня, к которому ты должен стремиться. У них была идеология, просветительская миссия. На первом курсе института именно этот журнал открывал для меня мир. Но маркетинг в «Афише» стоял на нижней ступени пищевой цепи – примерно на уровне с уборщицами и бухгалтерией. И ты всё время должен был доказывать, зачем ты вообще нужен. Зато я смогла поработать в очень разных сферах. В начале я отвечала за «Афишу Мир», потом за «Афишу Еду», приложения, сайты, путеводители, книги. Это совершенно разные индустрии. Это во многом сформировало мой кругозор и манеру мыслить.
В какой-то момент я уволилась, и на следующий день узнала, что беременна. Это означало, что на новую работу ближайшие пару лет устраиваться не имеет смысла – мне нужно быть с ребенком. Но сидеть без дела я не могу и муж предложил мне придумать что-то свое. И мы с ним придумали учебники. Мне всегда нравилось учиться, поэтому идея делать новые учебники меня очень захватила. Это было интересно еще и потому что никто такого не делал.
Когда я начала заниматься сферой образования, я поняла, что могу заниматься этим бесконечно – настолько это моё. Сначала мы попробовали сделать три демо-версии новых учебников: по химии, физике и истории. Обычно учебники выглядят одинаково: это книжка примерно одинаковой толщины по любому предмету. И у меня всегда вызывало вопросы: почему учебники по физике и по истории устроены одинаково, хотя они про разное? В 2012 году в России была уже очень развита индустрия цифрового контента, а учебники при этом были, будто мы ещё в 80-х. Параллельно у нас появились дополнительные проекты: мы сделали манифест о цифровой образовательной среде, собирали конференции, где обсуждали, почему учебники должны быть такими, объединяли экспертов, студентов, стартаперов. В общем выращивали всю образовательную индустрию. Это была важная работа, которая много на что повлияла. Но учебник сделать тогда у нас нас все же не получилось, потому что выяснилось, что это очень дорого. Плюс в России образование – это очень политизированная, монополизированная закрытая область. Ни один инвестор не хотел вкладываться в производство учебников. Ты вложишь деньги, а потом тебя обвинят в том, что ты иностранный агент, например. И тут появился Яндекс, который предложил делать учебники у них. Я, конечно, не могла отказаться.
Появился Яндекс – звучит как будто появилась фея-крестная и сделала чудо. Но на самом деле к тому моменту в образовательной сфере я уже много чего создала, поэтому когда меня позвали в Яндекс, самым важно было не куда, а что я смогу наконец-то сделать учебники! И это получилось. Сейчас по нашим учебникам учатся 2,5-3 миллиона детей в половине школ страны. Первыми предметами стали русский, математика, музыка. В учебнике музыки я еще и автор, и это cамая дорогая для меня подпись. Потому что учебники и образовательные проекты – это искусство. Любая задача должна учить, увлекать, развивать и расширять кругозор одновременно. Не «мама мыла раму», а всегда какой-то текст из детской литературы. Не всадник выехал навстречу, а дрон полетел. Чтобы ребёнку было интересно читать и делать задание. Чтобы он получал цельный опыт. Мне было хотелось, чтобы больше людей представляли себе, насколько образование связано с искусством и творчеством. Через задание в учебнике человек может по-другому ощутить язык, узнавать современный мир, культуру. Создание учебников – это искусство, которым владеют единицы людей. Мы годами искали наших методистов. Очень мало людей в образовании понимают, зачем конкретно нужно каждое задание. Ведь что отличает обычного учителя от крутого? Крутой учитель понимает, что он делает.
Многие сейчас воспринимают онлайн-образование как что-то некачественное, плохое, убогое. При этом родители отдают детей в школу, а что там происходит в школе, чему учат детей, насколько контент устаревший, насколько это не связано вообще с реальным миром – не задумываются. Ребёнок день за днём, месяц за месяцем ходит в школу, не тренируя ничего, что ему понадобится в реальной жизни. Поэтому когда ты делаешь продукт другого качества, то люди это чувствуют конечно. Когда мы создали наши учебники, нам предстояло показать их учителям. Это был титанический труд. Примерно с 40 тысячами учителей мы буквально поговорили за ручку. Ездили по городам и весям, рассказывали и показывали, как это всё работает. Учителя сначала не верили, но когда они пробовали, им нравилось. Особенно то, что часть заданий можно было не проверять вручную, это экономит массу времени. Но мало договориться с учителями, нужно договориться с властями в регионах. Моя задача была собрать вместе всю эту систему. Сначала у нас было 80 учителей, а в прошлом году их уже было 120 тысяч. Моей дочке сейчас 7 лет, она пошла в первый класс и недавно учительница выдала ей задания на нашем Яндекс-учебнике. Мне было в этот момент ужасно приятно. Мы заказали независимое международное академическое исследование , которое показало, что у детей со слабой и средней успеваемостью если они учатся на наших учебниках, вырастает успеваемость на 16-18%. Это с ума сойти, как круто! Такого в мире ни у кого нет.
Но сейчас я занимаюсь совершенно не этим. Яндекс – это прекрасно, но мне всегда было очень трудно в корпорации. И когда проект встал на ноги, я решилась и ушла. Хотела отдохнуть, ничем особо не заниматься. Казалось, что после того как своротил такую гору, можешь уйти сразу на пенсию. Но как выяснилось, ничто не захватывает так, как возможность сделать что-то полезное в образовании. И я нашла новую задачу, которая мне кажется такого же размера и такая же сложная как разработка новых учебников. Я придумала как сделать так, чтобы ребёнок в любом городе мог получить опыт крутого образования, как если бы находился в сильнейшей московской школе или в хорошей частной английской школе, или попал в университет на тот самый классный семинар, где ты понимаешь, что перед тобой открылось Знание. Хочу сделать так, чтобы этот опыт был у любого без необходимости всей семьёй работать на поступление сначала в эту школу, потом в какой-то институт. Ведь в любом, пусть даже очень хорошем институте тебе встретится всего один или два выдающихся педагога, профессора, которые на тебя повлияют (а скорее всего не встретятся). И уже будучи взрослым, ты встретишь человека и почувствуешь, что ты у него учишься не просто по набору текстов или заданий, а со всем его опытом, харизмой, речью, что он тебе передает свой взгляд на мир, подход к знанию и описанию мира. Я подумала, а что будет, если дать возможность любому ребёнку попасть без вступительных испытаний на такой семинар по любой теме, которая ему кажется интересной?
- Я решила протестировать эту идею в мае 2020, убедила тех самых невероятных преподавателей попробовать провести уроки без отбора детей. Пришло 75 семей и оказалось, что это работает даже лучше, чем я могла себе представить. Обучение происходит в зуме: онлайн позволяет ребёнку из любого города прийти к этим удивительным учителям. Этот проект называется «Нормальная школа» @normal.school Это отсылка к французской Ecole Normale, где учились многие нобелевские лауреаты. Она фантастическая и в нее практически невозможно попасть. Но Наша «Нормальная школа» – это просто попытка сделать эм.. нормальную школу. Такую, где ребёнок может встречаться со взрослыми, у которых есть что-то за душой, кроме программы из учебника, есть кругозор, свои реализованные проекты. У нас есть преподаватели, для которых образование – не основная деятельность, но при этом они популяризаторы науки, учёные, архитекторы, нейробиологи, которым интересно что-то дать детям в своё свободное время. Это такой семинарский формат: короткий курс (6 занятий) или длинный (12 занятий). Короткий – занятия почаще, длинный – раз в неделю. На каждом курсе, хоть по генетике, хоть по поэзии, дети делают свой проект. Цель – сделать так, чтобы дети в процессе сами начали что-то cоздавать в изучаемой сфере: писать научную статью, которую можно подать на какой-то серьёзный школьный конкурс, создавать карты или финансовые планы.
Мы берём любых детей, с любой подготовкой и видим, насколько это развивает всех участников: и тех, кто пришёл нулевой, и победителей олимпиад. Мы обучили уже больше 300 детей. Но мне бы хотелось конечно, чтобы их было несколько десятков тысяч. Те преподаватели, которые вокруг нас собираются – это звезды. Когда я заглядываю на занятия, у меня слёзы на глаза наворачиваются, хотя я вообще не очень сентиментальный человек. Там происходит волшебство, когда дети говорят: «А что, так можно было? А с нами в школе никто так не разговаривал». Если тебе интересна биология, ты приходишь на занятие по биологии и видишь реального биолога в лаборатории, который тебе говорит: «Вообще-то ты можешь всё, что хочешь. Вот книжки такие-то, а сейчас ты ещё и статью напишешь и опыт проведем. Думаешь ты не можешь? А мы сейчас всё сделаем, начинай вот с этого. Не получается – ещё раз попробуем!». И так в любой сфере. У нас на сайте написано, что мы учим детей читать, писать, думать и говорить, планировать и заботиться о себе. По международным и российским исследованиям последних 8 лет (PISA), практически все дети, да и взрослые, не понимают, что они читают. Ошибки в решении задач связаны не с тем, что человек правил не знает, часто он просто не понимает смысл задания, условия. Читать разного рода тексты, работать с информацией, анализировать её, чтобы принимать взвешенные решения в своей жизни – это даже не про критическое мышление, а про базовые навыки работы с текстом – этому можно научить.
«Нормальная школа» – это сильный учитель-личность, тема, которую он за собой несёт и самостоятельная работа ребёнка во время и после занятий. В обычной школе в ребенка засовывается какая-то информация, но из него ничего не выходит. Нужно, чтобы ребёнок сам писал, сам говорил, сам учился формулировать собственные мысли. Если у тебя появилась маленькая мысль, развивай ее. Многие дети вообще не могут говорить. Есть те, кто часто к нам приходит, видно, как у них этот навык свободной речи прогрессирует.
Конечно, наша школа – это дополнительное образование. Если мы будем стремиться за основной школой, то будем множить проблему, а хочется наоборот помогать в том, с чем массовая школа никогда не справится. Ни одна школа не может одновременно удерживать столько сильных преподавателей и предлагать такое разнообразие программ. Мне хочется, чтобы «Нормальная школа» была большая и всем доступная. Но пока это всё равно, как мне говорят, “бутиковый проект.” Мне хотелось, чтобы к нам приходили дети с окраин, а к нам приходят всё равно дети из самых лучших московских школ, чьи родители понимают, что это важно, сразу это чувствуют и без вопросов во всём этом участвуют. И есть другие родители, которые говорят: «Что? Архитектура, современное искусство, право? Зачем это надо? А где математика и программирование? ». Пока у меня не получается сделать так, чтобы необходимость такого образования была понятна большому количеству родителей.
Возможно дело в цене. Мы пробовали сильно снижать цену за образование для регионов, детей из регионов все равно очень мало, а проект это убивает. Поэтому сейчас мы ставим реалистичную цену, которая для регионов дорогая, но у нас есть два бесплатных места в каждом модуле. Сколько стоит пойти учиться к профессору, который преподаёт в Вышке или в МГУ, и который будет в маленькой группе с твоим ребёнком заниматься? Может это стоить 3000 рублей? Не может. А дальше вопрос, будешь ли ты копить на это? Я, например, гигантское количество денег трачу на образование своего ребёнка. У неё лёгкая инвалидность, ей трудно заниматься в группе, и на занятия уходят космические суммы. Но это скорее культура семьи и приоритеты. У меня, например, нет потребности покупать себе одежду, и я особо не пользуюсь косметикой.
Недавно друг прислал мне статью про директора школы Илона Маска, где тот рассказывает, как у него проходят занятия. Они обсуждают, как должна быть устроена конституция на Марсе, а у нас ровно это же самое на модуле происходило. Дети читали Конституцию. Смотрели, как каждое слово влияет на то, как устроены разные государства, какие конституции были раньше, а какие сейчас. И они писали свою конституцию для Марса. Это такое типовое задание для уроков по праву, просто в школах этого нет. На занятиях по праву и обществознанию у нас есть декларация про всякие сложные темы, например про беспилотники. Как они могут использоваться, кто имеет право владеть дроном. И дети должны написать юридически грамотный текст как предложение какого-то законопроекта. В этот момент они осознают, как формируются законы, перестают бояться сложных юридических текстов.
Свой проект я финансирую сама. Это сложно. С одной стороны, мы зарабатываем сколько-то денег, с другой стороны – это всё пока убыточно. Если ничего не получится, я подумаю: «Это было круто, мы реально помогли большому количеству детей». Хочется, чтобы это были миллионы детей конечно.