Одна из самых известных врачебных фамилий в России — Боткин. Однако даже некоторые врачи до сих пор путаются в знаменитых коллегах и путают отца и сына Боткиных. Для тех, кому хочется разобраться, чем были славны тот и другой, кратко опишу их деятельность.
Начнем со старшего Боткина. Нужно сказать, что в медицину Сергей Петрович попал совершенно случайно. Он родился в многодетной семье, отец его был крупный фабрикант, и дом Боткиных был одним из культурных центров города Москвы.
Сам Сергей Боткин хотел поступать на физико-математический факультет Московского университета, но буквально в самый последний момент вышел указ Николая I, запретивший поступать лицам, не окончившим гимназию. А беда была в том, что папа определил сына в частный пансионат, лучший во всей Москве, который дал ему прекрасные знания, но не дал диплома об окончании гимназии.
Удивительным исключением из указа был медицинский факультет. Туда можно было поступать и без гимназического аттестата. А Боткин настолько хотел учиться именно в этом университете, что летом 1850 года сдал экзамены и поступил на медицинский.
Вот такая случайность дала России не великого физика или математика, а великого врача. Впрочем, я всегда говорил, что человек либо может все, либо ничего. Если есть голова и руки, то в любой профессии можно достигнуть вершины, нужно только упорно и неуклонно идти к цели!
Сергей Петрович был настолько усерден в этом, что уже в 1861 году в возрасте всего 29 лет получил звание профессора и стал заведовать клиникой и кафедрой. Его любимым направлением были инфекционные болезни. Он одним из первых описал болезнь, которую до него считали желудочно-кишечным катаром с задержкой желчи.
Абсолютно точно указав, что источником болезни являются загрязненные пищевые продукты, он отнес эту болезнь к инфекционным и указал успешные пути борьбы с заболеванием. Впоследствии эту болезнь назвали «болезнью Боткина» или «гепатитом А».
Будучи прародителем санитарных организаций России, Сергей Петрович в первые же годы работы Александровской барачной больницы стал ее попечителем по медицинской части. С тех пор и пошло название «Боткинские бараки», а больница по сей день является крупнейшим медицинским инфекционным центром в России и называется теперь Клинической инфекционной больницей имени С.П. Боткина.
И в Москве в 1920 году Солдатёнковскую больницу переименовали в честь великого доктора С.П. Боткина.
Его пациентами были такие люди, что без них не было бы ни славы России 19-го века, ни многих ее достижений. Менделеев, Достоевский, Крамской, Репин, Шишкин, Балакирев, Бородин, Тютчев, Герцен, Толстой, Некрасов, Салтыков-Щедрин и многие, многие другие обязаны были своим здоровьем именно Сергею Петровичу.
Но главными его пациентами были, конечно же, члены императорской семьи. Причем Боткин был лейб-медиком сразу двух императоров подряд: Александра II и Александра III.
И вот тут уже пора перейти и к сыну, Евгению Сергеевичу Боткину. Он был гораздо менее знаменит в СССР, мало того, его имя всячески замалчивалось по понятным причинам, хотя заслуг перед отечеством у него было очень даже много. Но об этом позже.
Детство удивительным образом напоминало те же годы его знаменитого папы. Так же как и отец, Евгений Сергеевич находился на домашнем обучении, но учитывая ошибки прошлого, на основании полученных знаний был принят сразу в пятый класс гимназии, чтобы получить аттестат и поступать на физико-математический факультет Петербургского университета.
Однако проучившись в университете всего один год, понял, что хочет идти по стопам отца, и честно сдав экзамены за первый курс, перевелся в Военно-медицинскую академию. В 1889 году Боткин окончил ее, войдя в первую тройку лучших студентов выпуска и получив, так же как и отец, звание «лекаря с отличием». Сергей Петрович успел порадоваться успехам сына, но в декабре того же года умер от инфаркта миокарда. И всю оставшуюся жизнь Евгений Сергеевич построил исключительно своими руками и головой.
До 1904 года младший Боткин повышал квалификацию в Европе, работал в больницах Петербурга и успел написать диссертацию о свойствах крови, что повлияло на всю его дальнейшую судьбу.
В 1904 году доктор пошел добровольцем на русско-японскую войну, где заведовал медицинской частью, получив множество орденов и медалей, среди которых были и офицерские боевые награды.
По возвращении с фронта Евгений Сергеевич написал книгу «Свет и тени русско-японской войны», которую прочла императрица Александра Федоровна. Узнав тему диссертации доктора Боткина, она настояла, чтобы его пригласили работать лейб-медиком из-за соответствующей болезни цесаревича Алексея.
Евгений Сергеевич взял на себя эту ношу и выполнял свой долг до самого конца. Никто не требовал и даже не просил его последовать с царской семьей в ссылку. Мало того, тюремщики предлагали покинуть арестованную семью, но он категорически отказывался.
Боткин и в ссылке не сидел без дела. В Тобольске он наладил прием местных больных, добился полуторачасовых прогулок для членов царской семьи, допуска к ним священника и т.д. и т.п. При этом сам страдал болезнью почек и никогда никому не жаловался ни на условия содержания, ни на какие-то другие тяготы ссылки.
В своем последнем письме, которое он так и не дописал (доподлинно неизвестно, кому он его писал, возможно, своему брату), он пишет: « В сущности, я умер, умер для своих детей, для друзей, для дела... Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен - все равно, последствия практически одинаковы…Надеждой себя не балую, иллюзиями не убаюкиваюсь и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза... Если вера без дел мертва, то дела без веры могут существовать, и если кому из нас к делам присоединится и вера, то это лишь по особой к нему милости Божьей… Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца… ».
За это 3 февраля 2016 года доктор Евгений Сергеевич Боткин был причислен Русской православной церковью к лику святых, а зарубежная православная церковь канонизировала его еще в 1981 году.
Сейчас ведутся споры о том, был расстрел в Екатеринбурге или он был сфальсифицирован большевиками, но мне кажется, что это уже не так важно. Человек знал, что идет на эшафот и, ни минуты не колеблясь, выбрал то, что требовали от него офицерская честь и врачебный долг. За одно это он уже достоин величайшего уважения и того, чтобы каждый врач равнялся на этого великого человека и чтил его память.