В 1492 году Колумб открыл свою «Индию» (оказавшуюся Америкой).
В 1498 году, Васко да Гама добрался до настоящей Индии.
Но наши и здесь опередили европейцев – и не на год или два, а на целых двадцать пять лет. Это был тверской купец Афанасий Никитин, который добрался до Индии «через три моря», спасаясь от долговой ямы и в поисках алмазов.
Посуху он добрался до Дербента, перешел Персию и по морю попал в Индию. Здесь Никитин прикинулся странствующим дервишем (мусульманский монах), подолгу останавливался в каждом городе и все впечатления о быте и нравах населения записывал в свои путевые тетради. Русский путешественник детально описал быт и устройство солнечной страны в своих рукописях. Афанасий удивлялся тому, как индийские жители ходят по улице: женщины и дети гуляли нагими, а у князя были покрыты покрывалом бедра и голова. Но зато чуть ли не у каждого человека были золотые украшения в виде браслетов, что удивляло русского купца. Никитин не понимал, почему индийцы не могут продать драгоценные украшения и купить одежду, чтобы прикрыть наготу. Афанасий был вынужден принять ислам, так ка ему грозил смертью Асад-Хан.
В Индии Афанасий провел три года, а затем через Африку (Сомали), турецкие земли Трабзона (Трапезунд) и Черное море он вернулся в Россию. Но, не доехав до дома, заболел и около 1475 года умер. Однако, есть источники, которые утверждают, что скорее всего Афанасий все же смог привезти алмазы и его убили с целью их украсть. Были ли это разбойники или купцы, с которыми он возвращался на Русь – неизвестно. От Никитина остались его путевые «тетради») и в Москве эти записи были включены в летопись.
В дальнейшем ценный материал стал знаменитым «Хождением за три моря».
Много интересного рассказывает он об особенности семейной жизни местного населения, фиксируя архаичные традиции приема гостей и чужестранцев. "В Индийской земле,— пишет он,— купцов поселяют на подворьях. Варят гостям хозяйки, и постель стелют служанки, и спят с гостями. Если имеешь с ней тесную связь, давай два жителя, если не имеешь тесной связи, даешь один житель. Много тут жен по правилу временного брака, и тогда тесная связь даром; а любят белых людей".
К этой теме Афанасий Никитин возвращается неоднократно, добавляя к индийским наблюдениям рассказы о Китае: "А жены их со своими мужьями спят днем, а ночью ходят к приезжим чужестранцам да спят с ними, и дают они чужестранцам деньги на содержание, да приносят с собой кушанья сладкие, да вино сладкое, да кормят и поят купцов, чтобы их любили, а любят купцов, людей белых, потому что люди их страны очень черны. А зачнет жена от купца дитя, то купцу деньги на содержание муж дает. А родится дитя белое, тогда купцу платят триста тенек, а черное дитя родится, тогда купцу ничего не платят, а что пил, да ел, то даром по их обычаю".
Подобные рассказы не вызывали бы особого доверия, если бы не свидетельства посетившего Китай Марко Поло: "В этой стране вот какой обычай: коль иноземец или другой какой человек живет с их женами, дочерьми, сестрами... так это не почитается за дурное, а за хорошее; за это, говорят они, боги и идолы к ним милостивы и даруют им всякие земные блага в обилии, поэтому-то и отдают они с охотою инородцам жен. Здесь, знайте, муж как только завидит, что иноземец идет к нему или просит пристанища в его доме, тотчас же уходит из дому, а жене наказывает во всем слушаться иноземца; уйдет к себе на поле или в свой виноградник и до тех пор не возвращается, пока иноземец в доме. ...А чтобы знали, что он в доме, иноземец делает вот что: вывесит свою шапку или что другое, и значит это, что он еще в доме; и пока этот знак висит у дома, бедняк не смеет вернуться к себе".