Марк Захаров считал, что 5% начинающих артистов спиваются. Перегрузки и соблазны так и подталкивают расслабиться с бокалом вина. Ещё 10% не справляются с дисциплиной — профессия артиста подвержена многим ограничениям. Тем, кто в итоге останется в профессии, придётся работать до конца дней, учиться коллекционировать разные режимы человеческого поведения. Высококлассный артист должен производить на зрителя двойственное впечатление — зритель должен сомневаться до последнего, дилетант перед ним или гений.
Олега Янковского Захаров очень любил. Ему казалось, что в Янковском есть что-то, что может зацепить зрителей.
У Янковского есть две очень похожие роли: Барон Мюнхгаузен в фильме «Тот самый Мюнхгаузен» и Хозяин в «Обыкновенном чуде».
Оба фильма поставлены по пьесам. В основу «Мюнхгаузена» легла пьеса Григория Горина. Янковский добавил в сценарий немного отсебятины, например, вместо «Серьёзное лицо ещё не признак ума» актёр произнёс: «Умное лицо ещё не признак ума». Кажется, что изменение незначительное, однако смысл фразы меняется.
«Обыкновенное чудо» — экранизация пьесы Евгения Шварца. Причём экранизация не первая. В 1964 году была ещё одна версия. Она, кстати, сильно отличается от Захаровской — фильм в основном снят на натуре и он чёрно-белый.
И если «Мюнхгаузена» Захаров снимал в Германии, то вот «Обыкновенное чудо» — полностью павильонный фильм. В павильонах Захарову работать было привычно, всё же режиссёр он был театральный.
Но что же общего между двумя персонажами, которых сыграл Янковский? И Мюнхгаузен и Хозяин — оба не хотят мириться с действительностью и создают волшебные миры. Эти миры работают по правилам их авторов и служат для их же развлечения. При этом нужды окружающих игнорируются. Вспомните Марту, ради которой Мюнхгаузен не смог отказаться от лишнего дня, или жену Хозяина, которой было совсем не радостно от тех чудес, которые творил муж.
С одной стороны — романтики, с другой — эгоисты. Уж не это ли имел в виду Марк Захаров, когда говорил, что зритель должен сомневаться? Ведь у Янковского и правда получилось показать неоднозначных персонажей — с одной стороны им хочется сопереживать, а с другой — спросить: «Ну что же ты, блин, творишь?»
