Потрёпанный, грязно-зеленого цвета с красным крестом в белом круге на борту УАЗ-«таблетка» медленно и неохотно горел. Точнее горел его салон, куда Юрчик не пожалел плеснуть полведра драгоценной горючки, предварительно аккуратно слитой из бака запасливым Водилой. Салон «таблетки» не столько горел, сколько чадил, прозрачные, короткие языки пламени, вырывавшиеся наружу были почти невидимы на свету, зато дым валил густой, чёрный, жирный.
Юрчик был главным в их небольшой, как бы сказали ДО, устойчивой преступной группе: он, Шлиц и Водила. Это Юрчик придумал взять в качестве транспорта не легковую машину, как делали их коллеги и конкуренты по нелёгкому делу дорожного разбоя, гонявшие кто на «убитом», но всё ещё бодром отечественном автопроме, кто на роскошных, мощных и комфортабельных, но капризных по части горючки и обслуживания импортных «внедорожниках» и «седанах», а вездепроходящую "шишигу» с «кунгом».
По скорости и удобству она, конечно, уступала даже «жигулям» и «козликам», ещё сохранившимся в деревнях. Зато ей было нипочём любое бездорожье, в «кунг» влезало сколько угодно добытого, точнее отобранного добра и там можно было с относительным комфортом переночевать прямо в поле или лесу, так как от населённых пунктов и даже отдельных домов Юрчик держался подальше. Даже после учинённого там грабежа и убийств, когда никого не оставалось в живых, сообщники, собрав всё, что представляло ценность, пусть уже и ночь была на дворе, уезжали за несколько километров в поле, лесополосу или куда-то ещё на ночлег. Несмотря на то, что правоохранители уже давно сгинули как класс, блок-посты на дорогах с каждым днём всё отодвигались дальше и дальше, расширяя территорию анархии и беспредела, а последний военный патруль они видел неделю назад издалека в бинокль, он резонно полагал, что целый, с виду нормальный дом может привлечь другого такого же Юрчика, только с большим числом и лучше вооружённых подельников. Да и местные, которые в более-менее больших селах или деревнях сколачивали отряды самообороны с целью не только не допустить к себе заразу, но и дать отпор таким вот «юрчикам», могли нагрянуть с проверкой как там соседи или посмотреть, а кто это тут шатается рядом.
Ещё Юрчик придумал как устраивать засады с помощью их транспортного средства. Напуганный слухами, а также творившимся беспределом деревенский люд из отдельно стоящих домов, хуторов и небольших, малочисленных сёл съезжался в близлежащие населённые пункты покрупнее и налёты на них стали делом рискованным, а вот на дороге ещё хватало беженцев из охваченных заразой районов или городов, где инфекции не было, но не было также и власти, работающих магазинов, света, тепла, даже воды. Выехав на относительно длинный и прямой участок дороги, Водила ставил грузовик поперёк дороги, Юрчик со Шлицем залезали на крышу «кунга» и смотрели в обе стороны в бинокль. Если замечали что-то подозрительное, явно военную машину, пусть и одинокую, или несколько гражданских, то быстренько прыгали в кабину и Водила съезжал с дороги, иногда прямо через поле. Если машин было одна-две и подозрения они у Юрчика не вызывали, а нюх он имел отличный, ибо ещё ни разу не напоролись на превосходящего противника, то Водила оставив все двери и даже капот открытыми присоединялся к Юрчику и Шлицу, уже занявшим место для засады. Практически всегда машина останавливалась и кто-то, а часто все сидящие в салоне, вылезали поглазеть, что это преградило им путь. Иногда, осторожность брала вверх и потенциальная жертва вместо того, чтобы вылезти, сразу пыталась проехать. Но и на этот случай у Юрчика был предусмотрен вариант. Из «кунга» на дорогу выкидывались несколько пустых, но с виду тяжёлых ящиков и бочек, которые он со Шлицем успевал расположить на обочине так, что жертве не оставалась ничего другого, как объехать якобы брошенный грузовик по обочине уже с другой стороны, как раз под стволами затаившихся бандитов.
Вот и сейчас водитель «таблетки» оказался то ли слишком осторожным, то ли опытным, но он не просто не остановился, а попытался пролететь не снижая скорости, однако, Шлиц успел выскочить на дорогу и всадить заряд картечи из своей «сайги» в окно водительской двери. «Таблетка» вильнула, но ещё живой водитель, скорее инстинктивно, нежели осознанно, успел её выровнять и даже дать по тормозам. УАЗ взвизгнул шинами и замер. Когда Юрчик и Шлиц подбежали к нему, водитель был уже мёртв. Из салона выволокли двух испуганных пассажиров: пожилого мужика в очках, дурацкой серой кофте на молнии с потёртым, когда-то явно дорогим портфелем в руках и симпатичную, молодую женщину в джинсах и куртке от «горки».
Шлиц, звавшийся ДО Шлиценко Эдуард и бывший подающим надежды гопником семнадцати лет, ещё не законченный, но уже начинающий испытывать зависимость наркоман, копался в выброшенных на дорогу сумках. Их выпотрошили прямо на асфальт и всё уже успели пересмотреть и перебрать, но Шлиц не терял надежды. Не может же быть, чтобы у «лепил» не было каких-нибудь «колес», а то и дозы. У них вон целая «лепильская» машина, небось ехали куда-то по вызову. Он уже третий день был без дозы и, хотя до полноценной ломки без очередной порции он ещё свой организм не довёл, но был сильно раздражён, зол, вскипал и взрывался по любому пустяку и огрызался даже на Юрчика, но никаких «колёс» у пленников не было. Единственное, что нашлось имеющее отношение к медицине это обычная автомобильная аптечка.
Юрчик лениво копался в отобранном портфеле, пытаясь понять, что там было такого ценного, что очкастый не хотел его отдавать и перестал трепыхаться только после нескольких ударов по морде и под дых, но ничего кроме бумаг не было и он раздражённо швырнул портфель в горящую «таблетку», при этом мужик, который связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, сидел на коленях возле «шишиги» начал опять дёргаться и что-то мычать. Надо было уезжать, тем более, что Водила уже предложил сваливать, пока кто-то другой не нагрянул, привлечённый столбом дыма. Но лихорадочно перетряхивающий вещи Шлиц, вскочил и заорал на него, тыкая в лицо стволом:
- Иди на хрен, козлина позорная! Трусишь? А мне по фиг кто тут появится! Я любого замочу, ты понял, лядина…
- Понял, понял, - скучным голосом, осторожно отводя от своего лица ствол и тихо отстраняясь, ответил Водила.
- Спокуха, - влез между ними Юрчик, поправляя на плече свою «Сайгу». Спорить с готовым из-за малейшего пустяка взорваться Шлицем ему не хотелось, но и авторитет надо было поддерживать. – Пацан, дело говорит, любого завалим, да и нет никого. Куда торопиться, лучше бабу ещё разок попробуем.
Водила сделал еле заметную брезгливую гримасу и вернулся к своему «шестьдесят шестому». Оружия в отличие от своих подельников у него не было, только «складник» со сточенным клинком, хотя в «кунге» лежала ещё одна «Сайга», клон тех, что были у Юрчика и Шлица, да и в боеприпасах они явно не испытывали нужды, но Юрчик не торопился вооружать третьего члена своей банды, пусть и нужного, и куда более умного, чем отморозок Шлиц, но непонятного, мутного. Роль Водилы вне водительского места была самая что ни на есть пассивная, после удачного разбоя он не копался в чужих вещах, а брал только то, что необходимо для грузовика: горючку, инструменты, запчасти, если, что-то подходило, в нехитрых и однообразных развлечениях банды тоже не участвовал, без нужды не разговаривал, даже не пьянствовал. Однажды когда Шлиц набрался до остекленевшего и уставившегося в одну только ему видимую точку взгляда, а Юрчику хотелось продолжения банкета в компании, он наплескал в кружку до половины спирта, подсел к Водиле и с нехорошей усмешкой спросил, протягивая посуду:
- Чё, не пьёшь с нами? Брезгуешь? Или гаишников боишься?
В ответ Водила взял кружку, пригубил её и вернул обратно.
- Если вдруг ночью когти рвать придётся по темноте или завтра на трассе скорость понадобится, как думаешь, пьяный или с бодуна я хорошо смогу машину вести? А просто так губы мочить неохота.
Юрчик молча сам допил остаток и больше с предложением выпить не приставал.
Услышав про бабу Шлиц, словно что-то вспомнив, отшвырнул оружие и рванул к ней. Та, раздетая, с разбитым лицом, в синяках и кровоподтёках, сидела на жёстком асфальте и, прикрывшись своей курткой, дрожала, нервно вздергивала головой и изредка всхлипывала. Изнасиловали её Юрчик со Шлицем всего по одному разу, но вот избили уже раз пять.
Первый, когда стали стаскивать с неё одежду, а она начала сопротивляться и кричать. Второй, когда уже раздетая, она ухитрилась вырваться из лап Юрчика и броситься бежать, но Шлиц успел подставить ей ногу, после чего её, довольно сильно ободравшуюся до крови о колючий асфальт, долго пинали ногам. Больше она не пыталась ни вырваться, ни кричать, особенно после того как Юрчик силком влил ей в рот грамм двести спирта и остатками протёр лицо, не для того, чтобы продезинфицировать, просто надо было привести её в божеский вид перед «употреблением» и не хотелось идти в «кунг» за водой, а вот фляжка со спиртом у него была всегда с собой, да и спирта было полно. Третий раз Юрчик побил её так, дежурно, когда кончил, можно сказать для порядка, а вот уже Шлиц, после полового акта избивший её по примеру своего старшего товарища и главаря, из усердия и пацанского максимализма бил куда сильнее. Затем, первый раз обыскавший сумки и не нашедший наркоты, отыгрался на ней ещё раз, гораздо сильнее, чем до этого.
Вспомнив, что девку раздели, но не обыскали, Шлиц подбежал к несчастной и попытался выдернуть у неё куртку от «горки», которой она закрывала наготу. Наверняка, у неё в карманах что-то лежит. Шлиц бы тоже не доверил самое ценное сумке, которую можно потерять или просто оставить без присмотра, а баба, небось, как это…, ответственное лицо и несёт ответственность. Либо, вообще, для себя заныкала, сука, чтобы потом продать или самой ширнуться. Не вышло. Дрожа и всхлипывая, девка вцепилась в последнюю, хотя абсолютно бесполезную и запоздавшую защиту, так, что край куртки выскользнул из ладони Шлица, да ещё довольно чувствительно полоснул швом. Это, в целом слабое, сопротивление и, пусть и мимолётная, боль, моментально привели Шлица в яростное бешенство.
- Ах, ты тварь!
Шлиц со всей силы пнул жертву по голове, так, что она резко вздёрнулась назад и женщина молча упала на дорогу, безвольно распластавшаяся как сломанная кукла, глядя в небо уже спокойными, без слёз глазами. Удивлённый таким поворотом событий Юрчик присел на корточки, попытался, как в кино, нащупать на шее пульс, естественно у него этого не получилось и он, встав на колени, наклонился ухом к её лицу, чтобы послушать дыхание. Потом поднялся на ноги и повернулся к Шлицу:
- Ну, ты даёшь… С одного удара завалил её.
Не понятно чего было больше в его голосе: восхищения подельником или сожаления, что не успел ещё разок изнасиловать пленницу. Шлиц не слушал его, проверяя карманы своей добычи и даже ощупывая швы. Водила молча и бесстрастно взирал на, в принципе, уже ставшей привычную картину. Юрчик, в раскачку, руки в карманах, приблизился к последнему пленнику, тому самому мужику в очках и уже без портфеля. Схватил его за воротник и резким рывком поставил на ноги. Руки-ноги связали ему Юрчик со Шлицем, чтобы потом без помех заняться тёлкой, а вот рот уже заткнул Водила, поскольку мужик начал что-то орать про какое-то важное дело и что их надо немедля доставить куда-то, иначе бы разозлённый его воплями Юрчик, уже переключившийся на девку, оторвался бы от своего увлекательного занятия, чтобы пристрелить его. Впрочем Водила беспокоился не за жизнь бедолаги, жить ему так и так осталось немного, просто крики его раздражали не меньше, чем Юрчика.
Юрчик вытащил кляп и с усмешкой спросил:
- И кто ты такой?
- Я заведующий лабораторией НИИ вакцинологии, - жадно глотал воздух мужик. – Вы не понимаете. Нас надо немедленно доставить в Центрспас или любую ближайшую больницу. Понимаете, мы остались в лаборатории, не стали эвакуироваться со всеми остальными, чтобы закончить эксперимент. Серию нельзя было прерывать, а мы уже были практически в двух шагах от положительного результата. И мы сделали её!
- Кого её? – с кривой ухмылкой спросил Юрчик.
- Вакцину, - с торжеством в голосе произнёс очкастый. – Вакцину от этой инфекции.
- У вас же в машине ничего не было? – тихим, серьёзным голосом спросил Юрчик. – Если б было чего, какая ампула или таблетки, пацан бы обязательно нашёл. Он уже третий день без ширева, ещё немного и будет спирт прямо в вену колоть.
- Она очень требовательна к транспортировке и главное к температуре хранения, - всё также задыхаясь объяснил заведующий. – Другого транспортного средства у нас не было, а холодильник, который бы обеспечил нужную температуру, в него не поместился. Мы сколько успели наделали запасов и оставили в лаборатории. Но главное другое. Это мои записи. Они помогут мне повторить результат в любой более-менее подходящей лаборатории и очень скоро можно будет наладить выпуск в производственных масштабах.
- Твои же бумажки сгорели, - угрюмо заметил Юрчик, бросая взгляд в сторону догорающего УАЗика.
- Я и без них смогу восстановить, пусть и не так быстро, - досадливо замотал головой мужик. – Но у вакцины есть ещё одно свойство. Если её сделать здоровому человеку, то он не только приобретёт иммунитет, но при переливании его крови другому, тот тоже приобретёт иммунитет и, главное, через три дня его кровь можно переливать другим с таким же эффектом. Правда, эффект будет снижаться, пока не пропадёт, но мы можем таким способом приостановить распространение инфекции и уменьшить смертность, пока нормальная вакцина будет готова в необходимых количествах. Мы с моими коллегами уже сделали себе прививку и могли бы служить донорами. Теперь, когда вы убили… когда мои коллеги погибли, я остался единственным обладателем иммунитета. Меня надо срочно доставить в любой спасательный центр или госпиталь, просто к военным или МЧС. Мы сможем спасти сотни тысяч людей и всё будет как прежде.
Юрчик задумчиво и серьёзно слушал его, без обычной угрюмой ухмылки, которая слезала у него с лица только во время гнева. Потёр себе переносицу, почесал за ухом и вдруг вытащил правую руку из кармана. Что-то щёлкнуло и меж пальцев выскочило узкое, хищное лезвие автоматического ножа. Юрчик схватил мужика левой рукой за горло, прижал его к борту «шишиги» и коротко, без замаха ткнул мужика лезвием в живот.
- А я не хочу, чтобы было как прежде, - зло сказал Юрчик, глядя в удивлённые глаза мужика. – Мне больше нравится как сейчас.
Юрчик вдавил мужика в борт и занёс руку за спину для замаха. Стоящий в паре шагов и внимательно прислушивающейся к их разговору Водила быстро сделал пару шагов назад, наклонился, подобрал брошенную Шлицом «Сайгу» и выстрелил в голову Юрчику.
Тот, рухнул ничком на дорогу, а Водила повернулся к сидящему на корточках Шлицу, успевшему после бесплодных поисков в куртке, переключиться на джинсы убитой им женщины. Оглянувшись на выстрел Шлиц перевёл взгляд с трупа главаря на Водилу, потом снова на труп и вновь на Водилу. Выражение раздражения и злобы на лице сменилось на недоумение и испуг. Он выпустил джинсы из рук, плюхнулся пятой точкой на дорогу и, пятясь задом, перебирая ногами и руками, медленно отползал от уставившегося на него ствола собственного ружья.
- Эй, ты чего? Ты чё? Ты чё? – испуганно бормотал Шлиц, продолжая пятиться.
Водила ничего не ответив, молча выстрелил Шлицу прямо в живот и отбросив ружьё, бросился со всех ног к мужику. Последнее, что успел Шлиц подумать, прежде чем его захлестнула волна дикой, невыносимой боли, что сейчас доза была бы ему очень кстати как никогда.
Водила, подхватив какую-то тряпку, стоял возле раненого и зажимал ему рану. Мучжик молча, таращился на Водилу сквозь очки и недоумение в глазах сменялось болью, но он не кричал, только замычал, когда Водила прижал тряпьё к животу, а Водила тем временем, достав из кармана нож, лихорадочно резал верёвки, которыми тот был связан и бормотал:
- Слышь, мужик, ты только не умирай! Понял? Не умирай! Я тебя сейчас отвезу. Тебя там вылечат, обязательно вылечат… Ты только не умирай, хотя бы кровь сдать успей, ты понял? Не умирай, пусть всё будет как прежде! Пусть меня на пожизненное посадят, пусть хоть расстреляют, пусть только всё будет как прежде!
***
Он нервно крутил руль и внимательно вглядывался в дорогу, где-то тут возможно есть спуск на какую-нибудь и богом, и людьми забытую дорогу, желательно лесную, на которой нет никаких блок-постов и карантинных загрядотрядов.
- Ты можешь быстрее, - негромко, но со злостью прошипела, сидевшая на соседнем сиденье жена.
- Если я буду гнать, то, как я увижу, где тут съезд, - раздражённо бросил Он.
- Пока ты тут тащишься как черепаха, он там один, - опять завела свою шарманку супруга. – Совсем один, вокруг эта зараза, не понять что творится, а он там один, без меня.
- Мой мальчик, - всхлипнула она.
- Да, он там в большей безопасности, чем с нами. Инфекция туда ещё не добралась. По радио сообщили, что у них в лагере открыли приёмный пункт для детей. Там врачи, питание, охрана, а тут эпидемия, беспредел, забыла, как бандитов удирали, - с досадой ответил Он и тут же пожалел об этом. Надо было промолчать, за последний час у неё уже было четыре истерики и явно назревала новая.
Точно, он не ошибся.
- Он будет в безопасности, только когда будет рядом со мной, - взвизгнула жена. – Я буду спокойна, когда он будет сидеть рядом, и я буду держать его за руку.
«Ты за него переживаешь или за себя» хотелось спросить ему, но Он решил отмолчаться. Хотя было уже поздно.
- Ты почему не поехал по той дороге? – билась в истерике жена. – Там указатель был. Всего каких-то сто километров. Мы бы уже два часа назад были на месте. Рядом с ним.
- Как я мог там проехать, когда они поперёк дороги «бэтээр» поставили и человек десять с автоматами, - огрызнулся Он и вдавил педаль газа в пол, нахлынувшая на него злоба требовала выхода.
- Тебе плевать на нас, - продолжала истерить супружница.- Тебе плевать, что сын не понять где и что с ним! Тебе плевать, что я переживаю за него! Тебе лишь бы на чужих баб пялиться!
- Каких ещё баб? – не понял Он.
- Которые там на дороге стояли, - орала чуть ли не в ухо ему жена. – Мимо которых ты проехать не захотел! Сволочь! Скотина! У тебя лишь бы одно на уме!
- С чего ты взяла, что там бабы были? – задохнулся Он от возмущения, вспоминая бесформенно-уродливые фигуры в костюмах общевойсковой защиты, противогазах и автоматами наизготовку и даже забыв про дорогу и скорость повернулся к ней.
- Были! Были! А ты пялился на них! Пялился, своими бесстыжими глазами!
Жена неожиданно вцепилась ему ногтями прямо в лицо, в последний миг Он успел перехватить её руки, иначе бы остался без глаз, но при этом выпустил руль. Машина резко вильнула, удар…
Когда Он очнулся, то обнаружил, что лежит на земле с вывернутыми карманами. Ничего не болело, но зрение ему удавалось с трудом фокусировать и когда это получилось, то Он увидел, что напротив стоит и с глумливой ухмылкой взирает щуплый парень с ружьём на плече, по фигуре почти подросток, но острое, с резкими, мелкими чертами лицо со злыми, опять же мелкими глазками не сочетались с субтильной внешностью.
- Гля, Юрчик, - гыкнул щуплый. – Живой. А бабе его киндец, башкой о лобовое так приложилась, что кирдык пришёл. Жалко, что она, а не он. Трахнули бы её, хоть и старая, а ничё так была.
- Соплюк ты, Шлиц, - сбоку появилась ещё одна физиономия, постарше, с застывшим на ней выражением насмешливой угрюмости, тоже со злыми, но в отличие от щуплого внимательными глазами, с начавшим отрастать на когда-то наголо стриженной голове бобриком коротких жёстких волос. – Ничего ты в бабах не понимаешь. Не старая, а в самом соку и в отличие от этих молоденьких прошмандовок много чего, наверное, знала и умела.
- Так? – обратился Юрчик уже к Нему.
- У тебя ноги двигаются? – не дожидаясь ответа на свой вопрос, задал новый Юрчик.
Он чуть шевельнул ногами и кивнул.
- Остальное всё цело? Руки-рёбра? Главное, башка?
На всякий случай Он кивнул, хотя не был уверен.
- Эт хорошо, - резюмировал Юрчик. – Грузовик умеешь водить?
Он снова кивнул.
- Ну, отлично, - удовлетворённо сказал Юрчик. – А то мы со Шлицем даже велосипед водить не умеем, а наш водила сбежать попробовал.
Юрчик со Шлицем понимающе переглянулись и захохотали. Когда они закончили смеяться, Юрчик деловито бросил:
- Хорош валяться. Пошли, Водилой у нас будешь.