Директор Благотворительного фонда развития филантропии «КАФ» Мария Черток — о том, как устроена филантропия на Западе и в России
Система помощи нуждающимся в западных странах (в частности, в странах англосаксонского мира) считается эталонной. В мировом рейтинге благотворительности первое место занимают США, седьмое — Великобритания. Россия в этом рейтинге пока лишь на 117-м месте. О том, чему нам стоит поучиться у стран-лидеров и в чем мы с ними на одном уровне уже сейчас, Plus-One.ru рассказала директор Благотворительного фонда развития филантропии «КАФ» Мария Черток.
Благотворительность для всех
Самый важный процесс, происходящий в филантропии по всему миру, — это ее демократизация. Представление о том, что благотворительность — это когда богатые помогают бедным, уходит в прошлое, ему на смену приходят практики общественной солидарности. Развивается повседневная благотворительность частных лиц: социальные сети повышают их информированность и вовлеченность, онлайн-платежи позволяют сделать даже небольшое пожертвование без лишних хлопот, а у благотворительных организаций формируется устойчивая база сторонников, которую можно мобилизовать почти мгновенно. Движение «Щедрый вторник», которое за восемь лет охватило буквально весь мир, прекрасно иллюстрирует массовый характер современной благотворительности. За один день «Щедрого вторника» в 2020 году только в США и только онлайн было пожертвовано $2,7 млрд. Эта сумма равна совокупному годовому бюджету всех частных фондов США (не считая фонда Гейтсов).
В этой тенденции Россия — не исключение. По оценкам Центра управления благосостоянием и филантропии Школы управления «Сколково», в общем объеме расходов на благотворительность в России массовые частные пожертвования лишь незначительно отстают от суммы расходов компаний и состоятельных частных лиц (данные за 2018 год). По данным «КАФ», половина россиян имела за последний год опыт совершения денежных пожертвований, только через онлайн-платформы в 2019 году было пожертвовано более полумиллиарда рублей. Но у нас есть существенное отставание в развитии филантропии состоятельных россиян, в особенности в части формирования частных и семейных фондов. Учитывая уровень концентрации капитала, в России должно быть гораздо больше фондов, подобных фондам Потанина или Тимченко, да и их годовые бюджеты должны быть намного значительнее.
От глобального к локальному
Традиционными сферами благотворительной поддержки как на Западе, так и в России являются образование, культура, здравоохранение, оказание помощи уязвимым группам населения. В последние годы западная филантропия заметно расширила свои приоритеты, демонстрируя озабоченность глобальными проблемами. Растет финансирование вопросов экологической повестки и мер по преодолению неравенства. Например, бывшая жена основателя Amazon Джеффа Безоса Маккензи Скотт, новичок в филантропии, в 2020 году пожертвовала почти $6 млрд организациям, которые борются с расовым, гендерным и экономическим неравенством, а Илон Маск пообещал $100 млн тому, кто изобретет лучшую технологию по улавливанию углекислого газа. Важным фактором, организующим повестку западной филантропии, становятся Цели устойчивого развития ООН (ЦУР). Все больше фондов и компаний ориентируются на них при выборе приоритетов и подготовке отчетности.
Российские частные фонды пока в основном фокусируются на «безопасных» темах — образовании, культуре, помощи детям. Экологическая проблематика не находит новых сторонников среди крупных доноров, да и вопросы социальной справедливости и прав человека остаются территорией активистов и продвинутых доноров из числа среднего класса. В то же время ЦУР обретают все большую популярность среди социально ответственных российских компаний.
Наряду с фокусом на глобальные проблемы, филантропия принимает и очень локальный характер, причем из пассивных получателей помощи местные сообщества все чаще становятся активными субъектами социальных изменений. Это еще один пример демократизации филантропии, позволяющей каждому члену сообщества быть одновременно донором, лидером изменений и их бенефициаром. Россия не является исключением: в нашей стране насчитывается более 70 фондов местных сообществ от Дальнего Востока до Калининграда. Значительная их часть работает в неиндустриальных территориях и сельской местности.
Культура доверия и новые инструменты влияния
Коронакризис ускорил распространение на Западе более гибких подходов к распределению средств. Формируются такие важные для НКО практики, как ускоренная процедура рассмотрения заявок, финансирование текущей (уставной) деятельности (в отличие от жесткого проектного финансирования, которое практикует подавляющее большинство российских доноров), долгосрочное финансирование, гибкость условий изменения бюджетов грантов. По сути, доноры добровольно ослабляют свой контроль над расходованием средств. Формируется новая культура доверия и сотрудничества между донорами и получателями — и нашим филантропам стоит оценить ее преимущества.
В последние годы значительно расширился инструментарий, который используют западные филантропы для достижения социальных изменений. Для реализации своих устремлений доноры рассматривают и политические меры, такие как изменение законодательства. Например, Марк Цукерберг и Присцилла Чан открыли не благотворительный фонд, а коммерческую компанию, поскольку не хотели, чтобы организация, которой они передали деньги, потеряла возможность политического действия. В целом политическое влияние богатого класса при помощи филантропии на общественные системы США, такие как образование, вызывает жесткую критику, с призывами к увеличению регулирования. Пока трудно представить такие дебаты у нас. Объем деятельности частных фондов незначителен, к тому же они явно стремятся избегать каких-либо политически противоречивых ассоциаций.
Частные фонды в США и Европе, имеющие многомиллионные эндаументы, больше не считают возможным ограничивать свою деятельность грантовыми бюджетами. Все больше фондов и богатых людей начинают инвестировать свои капиталы с учетом миссии, избегая определенных классов активов, в частности углеводородов, либо переходя к практике преобразующих (импакт) инвестиций. Другими новыми финансовыми инструментами в практике филантропии стали социальные облигации, оплата по результату, а также венчурные фонды, которые выдают займы вместо грантов на проекты развития социального предпринимательства. Зачатки новых финансовых подходов появляются и в России. Например, ВЭБ запустил пилотную схему социальных облигаций для развития образования в Якутии, займы для развития социальных предприятий выдает фонд Вагита Алекперова «Наше будущее», да и в целом сфера социального предпринимательства развивается в России довольно активно. Импакт-инвестиции все чаще становятся предметом обсуждения в среде наших финансистов и предпринимателей, но практика и рыночные предложения в этой сфере пока не сформированы.
Автор: Проект +1
Фото: Проект +1
Больше об экологии и устойчивом развитии читайте на + 1Платформе
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить полезные материалы!