Раз в месяц я делаю это.
Беру ручку, на маленьком листочке пишу две цифры. Показания счетчика: горячая вода и холодная вода. Потом спускаюсь на первый этаж, где висит металлический ящик, вроде почтового. Опускаю туда листочек.
Да, все эти показания можно спокойно вводить по интернету, не надо листочков. Всё давно можно по интернету. Но я не хочу. Это моя укромная радость: писать на листочке, опускать его в ящик.
Когда-то я очень любил письма. Писал маме, если куда-то уезжал. Писал любимой девушке – очень длинно, туманно и романтично. Писал друзьям, живущим в других городах – с увлекательными подробностями моей жизни, с шутками-прибаутками. Наверно, если собрать все мои письма – можно издать пять больших томов (это тоже шутка, если что).
И я всегда очень любил этот момент – когда письмо с легким шуршанием опускается в синий ящик. Глухо звякает крышка.
Я думал в тот момент: через пару дней или неделю – мое письмо возьмет в руки друг. Увидит мой дурацкий почерк, зачеркнутые слова, и новые поверх, увидит буквы, которые испуганно скучиваются и уменьшаются по мере приближения к краю листа.
И друг словно прикоснется ко мне. Было в этом чуть волшебства. А потом еще ждать ответа, волноваться – ну где же?
Такие письма я давно не отправляю. С прошлого века. Мой почерк настолько одичал, что спустя полчаса сам не могу разобрать написанное. Друзья – самые далекие – в трех секундах от меня, достаточно клацнуть в любом мессенджере.
Но у меня остается этот ящик, на первом этаже. Да, туда я опускаю всего лишь смехотворную бумажку с двумя цифрами, никаких шуток, никаких откровений, никаких признаний в любви. Гор – 374, хол – 382. Офигеть, какое волшебство.
И все-таки я очень рад, что он у меня есть, этот ящик. Быть может, я вообще единственный в подъезде, кто опускает туда бумажку. Но имею же я право на своё крохотное счастье раз в месяц. Чтоб звякала крышка.
Алексей БЕЛЯКОВ