Когда посадили моего отца, мне было 9 лет. Это было в 1947 году. Он работал начальником радиоцентра . Началась реформа денег и старые деньги меняли в банках на новые один рубль к одному, хотя по хорошему их надо было менять один к десяти. Люди практически и так бедные, теряли все свои сбережения. И отец поменял своим работникам в своей кассе по курсу один к десяти. Так он поменял 15 тысяч рублей. За что его и кассира приговорили к 15 годам – за каждую тысячу дали по году. Он отсидел 9 лет. В конце срока начальник тюрьмы дал ему послабление за хорошее поведение, и он возил хлеб на телеге. Был более- менее свободным. Отец был грамотным и можно сказать даже интеллигентным человеком , даже матом он не ругался. После этого севера отец вернулся совершенно лысый и без единого зуба. Сидел он там с ворами и уголовниками и насмотрелся разного . Особенно меня поразил его рассказ о том , как воры гордятся своим мастерством. Был у них один однорукий вор. Но и одной рукой он очень хорошо владел. За неимением его основного труда он заделался брадобреем и брил самого начальника. Однажды во время такой процедуры начальник и сказал ему:
- Какой же ты вор! Однорукий!
Это его видать очень оскорбило. Он добрил начальника и ушёл. Только после этого у начальника исчезли из всех карманов документы, деньги и даже часы.
И вор не хотел возвращать их, пока начальник не заберёт свои слова обратно.
Когда отец вернулся, я отвык от него и почти полгода не называл его никак, хотя он очень любил меня и в детстве частенько садил меня к себе на колени и играл со мной.
Пока отец сидел , мы страшно голодали , да и не мы одни , вся страна голодала. Я учился в школе . Недалеко был хлебозавод , а за забором у школы была конюшня. Машин было очень мало , и хлеб развозили по магазинам на повозках запряженных лошадьми. Лошадей кормили отходами с хлебозавода - бракованным хлебом , горелым и т.д. Эти булки сваливали в корыта , заливали водой и лошади это поедали. И , когда начиналась эта кормёшка , мы гурьбой выскакивали из школы , неслись к забору , перелетали через него и хватали не успевший ещё размокнуть хлеб , иногда , вырывая прямо изо рта у лошадей , и уплетали его за обе щёки . Не забывали мы и своего любимого учителя , зная , что он тоже страшно голодает. Булку получше мы прятали у него в бюро, а взамен там находили штук 5 папиросок, которые потом курили по очереди , укрощая свои голодные желудки.
Старшая сестра работала в столовой посудомойкой. И все пригарки от каши она отскребала от котлов , которые потом мыла , и получалось почти ведро пригарок , которое она приносила после работы домой для нас. Мы же, младшие,ещё издалека её встречали на мосту, тащили это ведро, ставили на стол и через пять минут этой каши как не бывало. Эту вкусную кашу я запомнил на всю жизнь. И даже теперь, когда у меня вдруг пригорит каша, я с удовольствием ем пригарки , вспоминая вкус детства моего.