Наверное, только у русского человека такое специфическое чувство юмора: больше всего он любит смеяться над собой, поэтому мы так любим различные юмористические рассказы, басни, анекдоты. А уж сатира, этот жесткий, хлесткий, бичующий юмор, - это вообще наш «конёк». Наверное, поэтому во все времена так резко осуждали писателей-сатириков власть имущие люди: кому же хочется быть осмеянным, да ещё и на глазах у миллионов граждан, так ведь и бразды правления потерять можно. Вот и не щадили наших классиков. Попал в жернова власти и Михаил Михайлович Зощенко, прежде взлелеянный за свои сатирические зарисовки, в конце жизни практически стертый из нашей литературы, да и из собственной жизни тоже.
Зощенко - потомственный дворянин. Его отец был художником, мать - писательницей. Именно творческое начало в семье и дало маленькому Мише тот импульс для будущей деятельности. Ещё в пять лет он оставил свой след для потомков. Отец работал над фасадом музея Суворову, выкладывал мозаику, так вот сыну он доверил выложить самую нижнюю веточку елки. Работой ребенкаотец остался доволен.
Мать будущего сатирика писала рассказы для журнала «Копейка», именно по примеру матери Миша начинает писать, первые опыты - подражательные.
Уже к 13 годам Зощенко определился с будущей профессией: он будет писателем. От этой мысли становилось ещё худу, когда он получал очередной «неуд» в гимназии, а выпускной сочинение и вовсе оценили «колом», после чего Зощенко попытался свести счёты с жизнью, но ему дали шанс исправить неудачную работу.
Из университета Зощенко выгнали за неуплату. Он попытался скопить денег и восстановиться, но его не приняли, а потом и вовсе началась Первая Мировая война, и писатель пошел на фронт. Два года он служил в армии, участвовал в сражениях, при этом он не бросал своего занятия: писал заметки, фельетоны, эпиграммы на офицеров. Зощенко был награждён медалями и орденами, был ранен, получил сильное отравление при газовой атаке, последствиями которой всю оставшуюся были порок сердца и припадки. Позже писатель скажет:
«Первая мировая война парализовала мое нутро. Я навсегда потерял чувство ориентира. Иногда наступало затишье, а потом опять начинал преследовать какой-то необъяснимый зловещий рок. Я нигде не мог найти успокоения, словно Агасфер менял города, деревни, села, хутора»
После войны Зощенко знакомится со своей будущей женой Верой Кербец, с которой проживет 40 лет. У них родился сын Валерий, но отношения супругов были сложными, хотя всю жизнь они прожили вместе. Позже жена Зощенко скажет: «И прожили мы с ним целую жизнь, 41 год. А была ли это любовь? Не знаю».
После Февральской революции Зощенко поддержал советскую власть. Он много ездит по стране, работает то там, то здесь: «За три года я переменил двенадцать городов и десять профессий… Я уехал в Архангельск. Потом на Ледовитый океан — в Мезень. Потом вернулся в Петроград. Уехал в Новгород, во Псков. Затем в Смоленскую губернию, в город Красный. Снова вернулся в Петроград… Я был милиционером, счетоводом, сапожником, инструктором по птицеводству, телефонистом пограничной охраны, агентом уголовного розыска, секретарём суда, делопроизводителем. Это было не твёрдое шествие по жизни, это было — замешательство».
В это же время он посещает творческую студию, которую организовал Корней Чуковский. Это его отдушина. Он начинает писать небольшие рассказы и фельетоны. Первый сборников начинающего писателя с прекрасной рецензией Горького вышел в 1921 году. В последующие годы выходят ещё несколько сборников, и все они пользуются бешеной популярностью у читателей. Его герои – мещане и обыватели – попадали в комичные ситуации и страдали от собственной глупости. Произведения писателя были так популярны, что сцены из них часто разыгрывали, а отрывки читали на литературных вечерах.
В начале 30-х годов Зощенко много работает. Он пишет повесть о строительстве Беломоро-Балтийского канала ( тогда власти нужны были патриотические, поднимающие дух коллективизма произведения), но не в угоду правительству, а потому что сам был восхищён мощью и монументальности постройки и гордостью ее строителей.
В середине 30-х Зощенко заболевает: его мучит депрессия и панические атаки. Чтобы справиться с болезнью, он обращается к психоанализу, общается с Павловым, изучает труды Фрейда, результатом. Его становится выход книги «Возвращённая молодость» и «Голубая книга». Это было абсолютно новое, противоположное направление в творчестве Зощенко, переосмысление жизни.
В начале 40-х годов он начинает работу над, как он сам считал, главной книгой его многолетней работы «Ключи счастья», но начинается Великая Отечественная война. Зощенко пытается уйти на фронт, но по состоянию здоровья его не пускают, тогда вместе с сыном он записывается в пожарные бригады и дежурит на крышах в Ленинграде. При эвакуации в Алма-Ату писателю разрешили взять чемодан в 12 кг, большую часть из которых заняла рукопись , на остальные вещи осталось только 4 кг.
В 1943 году повесть выходит по главам в публикацию под названием «Перед восходом солнца». Произведение запретили, а Зощенко обвинили в презрении к советским людям и поклепе на действительность. Началась травля писателя. Зощенко исключили из Союза писателей СССР. Он остался без средств к существованию и продуктовых карточек. Следующие несколько лет Зощенко писал в стол, а деньги зарабатывал переводами, ему даже пришлось подрабатывать сапожником.
Только после с по и Сталина перед Зощенко замаячила перспектива. Его восстанавливают в Союзе писателей, правде в качестве новичка, не учитывая его прежних произведений. Но писатель сам сознательно обрёк себя на «литературное самоубийство». Во время встречи Зощенко и Ахматовой с английскими студентами был задан вопрос об исключении из Союза писателей и лишении продовольственных карточек. Если Ахматова холодно согласилось с мнением партии ( у неё тогда сидел сын Лев Гумилёв), то Зощенко заявил: Я могу сказать — моя литературная жизнь и судьба при такой ситуации закончены. У меня нет выхода. Сатирик должен быть морально чистым человеком, а я унижен, как последний сукин сын… У меня нет ничего в дальнейшем. Ничего. Я не собираюсь ничего просить. Не надо мне вашего снисхождения <...>. Я больше чем устал. Я приму любую иную судьбу, чем ту, которую имею»
Это заявление поставило крест на дальнейшей писательской карьере Зощенко. Больше его не печатали, да и сам он писать перестал совсем. Правительство даже пенсию ему начало выплачивать не в 60 лет, как было положено, а только в 63, за 2 месяца до смерти. Если уж давить , то давить по полной.
Умер писатель в нищите на своей даче в Сестрорецке. Друзья и родные хотели похоронить его на «Литературных мостках» Волховского кладбища, но не дали.
Рассмешить человека гораздо сложнее, чем заставить его плакать, но Зощенко это удавалось вполне, только не все умели посмеяться над собой.
