Всем зашедшим - привет! Сегодня несколько неожиданный формат - рассказ, написанный одним моим знакомым, а публикуется здесь с его согласия и разрешения)
Эта история началась в 1975 году в Киеве, когда совершил свой первый полёт самый обычный Ан-24. Вскоре его перегнали на Дальний Восток — в Хабаровск. Там, на Дальнем Востоке, он и отлетал всю свою «жизнь».
У всех самолётов в той или иной степени есть душа. Была душа и у него. Он рвался в небо, резво разгонялся по полосе и отрывался от неё, летал по 15 раз в неделю. Он бороздил пятый океан так много и так легко, что казалось, что машина радуется каждому полёту. Были и инциденты — в 77 году он чуть не лишился жизни из-за сложившихся стоек шасси, но всё обошлось — подлатали и Ан-24 вновь поднялся в воздух.
Через 4 года его передали на Сахалин. Там практически ничего не поменялось — «пятьсот тридцатый» всё так же резво взлетал и много летал. И всегда возвращался в не совсем для него родной, но уже домашний Южно-Сахалинск.
Так он и отлетал 16 лет до распада СССР. Для множества самолётов это было смертным приговором — авиакомпании, образованные на базе отрядов Аэрофлота, достаточно часто жили не слишком долго, а их самолёты были обречены на вечную стоянку в аэропорту без малейшего ухода. Однако нашему Ан-24 повезло — «Сахалинские Авиатрассы» пролетали ещё достаточно долго. Самолёт летал ещё 11 лет.
А потом случилось нечто страшное. Его поставили на хранение, всего на 4 месяца. Но Ан неимоверно тосковал по небу и боялся в него больше не вернуться. И как он был рад вернуться в небо — казалось, он стал летать даже ещё больше (а может так оно и было). Жизнь шла полным ходом — десятки часов в небе ежемесячно, сотни пассажиров на борту еженедельно, взлёты, посадки, обслуживание на земле. На борту этого Ан-24 бурлила жизнь, а сам самолёт был частью не менее бурной жизни аэропортов и эшелонов. Ко всему этому сахалинский красавчик с украинскими корнями стал ещё красивее, примерив на себя новую ливрею Сахалинских Авиатрасс.
Однако нет ничего вечного, всё рано или поздно кончается. Так случилось и с этим Аном. Спустя 37 лет в небе, в 2012 году самолёт зарулил на стоянку после рейса, не подозревая, что всё это только что закончилось. Это был его последний полёт. Больше «пятьсот тридцатый» с небом так и не встретился. Его откатили на траву, после чего он 4 года стоял без движения.
В 2016 его выкатили на перрон аэропорта Южно-Сахалинска. Душа уже совсем немолодого турбопропа по-ребячески радовалась: «Неужели снова полечу?» Но как жестоко ошибались его чувства — с него сняли консоли крыла и киль. Это был приговор — больше этот Ан не полетит. Была надежда, что это всё просто подготовка, и скоро его поставят где-нибудь, где он сможет достойно и спокойно стоять и радовать глаз мимо проходящего человека.
Но этого не произошло. 3 года искалеченный Ан стоял в аэропорту Южно-Сахалинска, пока к нему вновь не подъехали. Душе повидавшего всё в этой жизни самолёта было уже всё равно, что с ним будет — лишь бы эта многолетняя стоянка закончилась. И она закончилась — от него не осталось и следа. Вскоре на месте самолёта лежала только груда металла, а ещё позже там не осталось совсем ничего. От него осталось только совсем немного фотографий и воспоминания.
Как я говорил в начале, у самолётов есть душа. Она не исчезает со «смертью» самолёта. Её кусочек остаётся в воспоминаниях о нём и его фотографиях. И пока хоть что-то из этого существует, душа самолёта будет жить и бороздить небеса…