Родилась и выросла я в Узбекистане. Поэтому чаша сия никак не могла меня миновать... Всего две недели я собирала хлопок - но впечатлений хватило на всю жизнь. Однако я не жалею, что получила этот опыт, на собственной шкуре испытав, что такое принудительный труд.
Здравствуйте, друзья!
Меня зовут Юлия, я участник программы переселения соотечественников, успешно прошла все этапы и живу в России с 2019 года. На своем канале делюсь полезными рекомендациями, расссказываю о своем пути переселенца, а также пишу о своих наблюдениях и размышляю о жизни.
Начну с того, что 2014 года мне благополучно удавалось избежать этой участи. В школе нас гоняли на хлопок с 5-го класса, но я являлась счастливой обладательницей "освобождения" - так называется справка от врача, дающая возможность не посещать уроки физкультуры и не ездить на сельхозработы (единственный плюс плохого зрения).
Долгое время работала частным образом, и перспектива быть отправленной на хлопок передо мной не стояла. Но в 2014 году я устроилась на работу во дворец культуры... Поскольку прежде мне не приходилось работать в госучреждениях, я как-то упустила из виду, что по осени каждый работник обязан отбывать хлопковую повинность, и избавить себя от нее можно лишь двумя способами: нанять вместо себя человека (за существенную сумму) либо же заранее, еще с августа, позаботиться об освобождении по состоянию здоровья, пройдя так называемую комиссию ВКК, где сидят очень придирчивые господа, не чурающиеся, к слову сказать, взяток за свою индульгенцию.
Короче говоря, освобождение взять я банально не успела, поскольку поздно спохватилась. И когда директор дворца огласила список хлопкоробов на первую половину октября, куда вошла и ваша покорная слуга, я испытала настоящий шок. Я?! На хлопок?! Вот этими нежными ручками, творящими красоту, я буду срывать колючие коробочки с пыльных кустов, палимая горячим солнцем? Таскать тяжелые тюки? Жить в одной комнате с парой десятков других таких же бедолаг? Не иметь возможности принять горячий душ? Вставать до рассвета и есть баланду?
Возможности нанять вместо себя работника у меня не было, а в случае отказа меня ждало увольнение. Но ведь я только полгода назад устроилась! Ведь я так люблю свою работу! Нет, потерять ее я не могла. Скрепя сердце и скрипя зубами, я стойко приняла эту превратность судьбы. И даже попыталась найти в ней позитив. Ну а что, говорила я себе, не на три же месяца меня отправляют, и даже не на один (как многих других) а всего на две недели... Природа, свежий воздух... смена обстановки... новый жизненный опыт... новые знакомства... физическая активность... Кроме того, директор постаралась подбодрить меня, уверив, что условия у нас будут вполне нормальные, да и голодать не придется. Она никогда не давила, наша директорша, славная женщина. Она всегда мягко просила, старалась поддержать. А вот на нее давили, и она прямо нам об этом говорила: войдите, мол, в мое положение, ведь и я человек подневольный... Совсем не было секретом, что ей тоже каждый год грозят увольнением, если она не организует отправку подчиненных на хлопок.
Увы, так было всегда и везде... Каждую осень по предприятиям прокатывалась волна увольнений (именно по этой причине), и для безработных это было наиболее удачное время, чтобы устроиться на работу - надо ли говорить, что начинали они свой трудовой путь с сельхозработ, отправляясь туда вместо уволенных бунтовщиков.
Итак, собрав баул с постельным бельем и одеждой, я отправилась покорять хлопковые поля. К этому времени я уже свыклась с той мыслью, что стану хлопкоробом, и потому была настроена вполне оптимистически. Ничего, ездят же люди, и никто не умирает. Я сразу решила, что не позволю обращаться с собой плохо.
Собственно, я решила воспринимать предстоящее испытание как экстремальный тур.
И вот древний ПАЗик привез меня в составе очередной "смены" хлопкоробов в "полевой стан". Директорша не соврала: это оказалось премилое местечко - зона отдыха, пребывающая в состоянии вечного ремонта, а вокруг - довольно живописная местность: озерцо с сомами, речушка, фруктовый сад. "Распалага" (помещение для "постоянщиков") представляло собой корпус в стиле позднего социализма.
Едва сойдя с автобуса, я стала свидетелем странного происшествия. К зданию сразу вслед за нами подъехала "скорая", и затем мимо меня на носилках пронесли молодого парня. Меня разбирало любопытство, что с ним произошло, но пока спросить было не у кого.
Я, как положено, явилась к полевому командиру и бодро отрапортовала, что, мол, прибыла для исполнения трудового долга перед своей страной. Моя ирония, правда, осталась непонятой и неоцененной (да и к лучшему), но встретили меня любезно.
Поселили меня в комнату, где уже проживали 11 женщин. Но увидела я своих сожительниц только вечером, а пока что они были в поле. Так что я, оставив свой баул под кроватью, пошла полюбоваться окрестностями. Затем пообщалась с русской поварихой - она-то мне и поведала, что того парня увезли с высокой температурой. Оказалось, он постирал с вечера свою одежду, а она не успела высохнуть, но бригадир все равно погнал его в поле. А по утрам все ж таки прохладно, и он простудился - так, что даже бредить начал на следующую ночь. Меня ужаснула эта история.
Когда хлопкоробов привезли с поля, я увидела, с кем мне предстоит жить: оказалось, что все одиннадцать - узбечки, и все молодые девчонки (ну я-то тетя уже взрослая, было мне тогда 38). По-русски из них говорила только одна - с ней-то мы и подружились, остальные же в дальнейшем исподтишка очень старались испортить мне жизнь по ночам, но это уже отдельная история...
На следующий день нас разбудили в 5-30, накормили хлебом с пальмовым маслом с яйцом в придачу - и затем, где-то в половине седьмого, все тот же ПАЗик-старичок повез нас на поле. Автобус был забит до отказа - и я сделала заметку на будущее, что сидячие места достаются тем, кто первый успеет к автобусу - и с той поры активно использовала это ценное наблюдение.
На поле нам выдали специальные хлопкоробские фартуки - пришлось подсмотреть, как их правильно надевать. Надо сказать, что с моей работы, кроме меня, там был всего один русский паренек - все остальные были мне незнакомы, а всего на поле выходило около ста человек. Перед началом работы бригадир собрал нас и объявил норму - 70 кг. Сразу оговорюсь, что собрать такое количество для горожанина совершенно нереально. Позже я узнала, что за превышение нормы на работе дают премию и всяческие поощрения, а за существенный недобор могут даже вычесть из зарплаты. Те, кто вырос в кишлаках и привычен к тяжелому труду, способны собирать и по 100 кг, и больше, но таких мало.
Едва первые коробочки хлопка упали в мой фартук, как меня обуял азарт... Интересно, сколько я смогу собрать? Пвтаясь угнаться за соседками по грядкам и присматриваясь к их движениям, я бодро принялась за дело, стараясь не отставать от других. Хорошо, что я запаслась нитяными перчатками...
Бригадир ходил по полю и зорко высматривал, не пристроился ли кто-то на несанкционированный отдых. Если обнаруживал подобное, коршуном устремлялся к нарушителю и довольно грубо заставлял встать и работать дальше. Как правило, все подчинялись.
Солнце палило нещадно, но азарт был сильнее. До обеда я собрала 33 кг! И сама офонарела от этого. Спотыкаясь и падая, я мчалась через все поле с этой ношей за спиной. На пятачке свободной земли мы выстраивались в очередь у трактора, где наш хлопок взвешивали и кидали в прицеп, записывая каждому в журнал сданные килограммы. В 12-00 нам привезли обед. Ели мы прямо на расстеленных на земле фартуках - ни о каком мытье рук перед едой не могло быть и речи, источника воды вообще поблизости не было. На обед обычно привозили довольно жирный и вкусный суп, в котором иногда даже удавалось найти кусочки мяса. Хлеба можно было брать сколько угодно, и часто давали салат. Если что-то оставалось, охотно давали добавку. Завершался обед неплохим чаем. Некоторым удавалось даже вздремнуть полчасика: ради этого в фартуках оставляли немного хлопка, чтобы было мягко лежать на них.
Но надсмотрщик бригадир расслабляться не давал. Зычно он кричал: "Все работать! Овкат тугади! (Обед закончен)" - и обходил кучки людей, подгоняя их; в образе его не хватало только плетки.
После обеда мое рвение не угасло. Хлопок - такой белый, мягкий - так и манил собрать его побольше, так и просился в фартук. Я не чувствовала усталости, не замечала, что кожа моя сгорела. Мне хотелось собрать норму. Как же я была самонадеянна! В конце дня выяснилось, что в общей сложности, на чистом энтузиазме, я собрала 56 кг. (пятьдесят шесть, Карл!) Забегая вперед, скажу, что побить собственный рекорд мне больше так и не удалось. Это был, как оказалось, отличный результат. Обычно у женщин получалось собрать в среднем не более 35-40 кг за день - как раз тот минимум, который оправдывает содержание хлопкороба. Мужчины опережали ненамного.
В конце дня, когда весь хлопок был сдан, я, объятая эйфорией от собственного успеха, решила было, что не так уж все страшно, и уже мечтала о лаврах рекордсмена... А завтра я соберу 70! А послезавтра - 80! Глядишь, и получу в подарок от завода какой-нибудь ковер...
Эх, мечты наивной барышни... Коллеги-хлопкоробы казались мне милыми и родными, и даже бригадир представлялся не суровым надсмотрщиком, а просто человеком, выполняющим свою работу.
Первый ушат холодной воды вылился на мою голову, когда бригадир собрал нас и велел разделиться на группы: 1. Собравшие больше 60 кг. 2. Собравшие больше 30 кг. 3. Собравшие меньше 30 кг.
Я занервничала. Но кто-то втянул меня в первую кучку, и я не стала сопротивляться - авось пронесет, ну всего же 4 кг не хватает. Словом, нашу группу похвалили, вторую призвали работать лучше, а вот третью... Надо сказать, что в третью вошли несколько молодых парней - они стояли понуро, как перед казнью. И бригадир принялся на них орать, брызгая слюной и выпучивая глаза. Я по-узбекски не особо понимаю, но было ясно, что в ход идут оскорбления. Особенно досталось одному парню - его бригадир выволок в центр за шиворот и стал клеймить позором, употребляя нецензурную лексику. Этот парень собрал всего 14 кг. Бригадир угрожал ему, что тот будет уволен с работы, оштрафован и т.д., вячески унижал. Это было отвратительно. Досталось и другим, но чуть меньше. Парень извинялся и бормотал: "Простите, ака... я буду стараться..." Мне казалось, что бригадир готов его ударить.
Никто не пресек этот беспредел; я же была слишком растеряна и утомлена. Когда "разбор полетов", занявший полчаса, был закончен, нас повезли в распалагу. К счастью, в дальнейшем мне больше не довелось наблюдать подобного: очевидно, таким образом подвергали "воспитанию" свежую смену.
Приехали мы около половины восьмого; дорога заняла минут 20. Стоило мне упасть на свою кровать, как я поняла, что не в состоянии пошевелить и пальцем. Не было сил даже пойти на ужин. В то время как девчонки-соседки, словно и не было трудового дня, сбегали в "душ" (деревянная кабинка с чуть тепленькой водой), после чего весело щебетали и прихорашивались: "ставили" челки, завивались, подкрашивались - чтобы часок-другой перед сном пофлиртовать с парнями (дорвались до свободы, дома родители им ТАК пофлиртуют...). У каждой из них имелся целый арсенал: плойки, фены, бигуди, косметика, лаки, муссы, крема.
В десять прозвучал отбой, но я отъехала в объятия Морфея гораздо раньше.
А наутро... Наутро я поняла, что хлопкороб из меня сегодня совершенно никакой. Я чувствовала себя так, словно на мне исполнял разнузданный танец трактор, управляемый пьяным трактористом... Мысль о том, что придется вставать, шевелиться и опять собирать хлопок, была невыносима.
Вторая часть здесь.
Друзья, благодарю за просмотр! Ставим лайки, делимся, подписываемся! Спасибо, что вы со мной! На моем канале еще много интересного.
До скорой встречи!
