Начало....... Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5
Часть 6
- Вставай! Совсем рехнулась! - Визгливый крик вырвал Марину из пелены сна.
Мать усиленно трясла ее за плечо.
- Мам, уйди, я жить не хочу, - еле слышно прошептала Марина.
По комнате гулял сквозняк. Марина опять натянула до подбородка простыню, которую, вероятно, стащила с нее мать. Марина отвернулась к стене, голова разрывалась от боли, тошнота подступала к горлу.
- Ах, жить она не хочет. Отравиться хотела, ненормальная.
Мать судорожно стала нажимать на кнопки телефона.
- Нервное отделение. Хорошо. Нервный срыв. Дочь. Куда звонить? Еще раз. Записываю.
- Чего ты там записываешь?!
Незнакомый громкий голос заставил Марину опять вернуться к действительности. Она открыла глаза и повернулась.
Грузная женщина стояла рядом с кроватью. Все в женщине было большим: торс и грудь, руки и ладони, ноги и ступни. Женщина резким рывком отобрала у матери Марины телефон и отключила связь.
- Ты совсем ополоумела, девку в психбольницу отправлять. Отодвинься, дай поговорить с человеком.
Незнакомка опустила крепкий, как два арбуза, зад, на кровать, положила ладонь-лопату на Маринино плечо, заглянула в глаза.
- Что случилось, девочка?
Прикосновение оказалось неожиданно легким и нежным, а голос - обволакивающе-участливым. - Ты что-то пила, маленькая?
- Чай, - недоуменно ответила Марина. Потом она вспомнила, что уснула, так и не дождавшись, пока вода в чайнике закипит. Марина резким движением села на кровати. - Ой, я забыла чайник на плите!
- Да выключила я. Газу напускала на всю квартиру, - проворчала Татьяна Алексеевна.
- Ничего, ничего. Хорошо, что сквозняк устроили. Ну, вставай, моя хорошая, и пойдем-ка на балкон, а то ты наглоталась газу по макушку, - Незнакомка обернулась к растерянно озирающейся Татьяне Алексеевне, - Зачем вы так? Девочка случайно, а вы ее сразу в психушку.
- Ничего не случайно, от нее муж сбежал, вот она и с катушек слетела. И вообще, кто ты такая, чтобы тут командовать?!
- Соседка с четвертого. В лифте не ту кнопку нажала, на этаж проползла, вышла – а тут дверь открыта и газом пахнет. Думаю надо проверить, не дай бог, взлетим. А тут вон какое дело... - ответила женщина. Она наклонилась к Марине и, пристально глядя ей в глаза, спросила. - Это правда? Муж к другой ушел?
Снова страшная слабость накатила на Марину. Не было сил двигаться. Не было сил даже держать голову. Марина со стоном уткнулась в подушку.
- Давай, давай, вставай. Надо подышать свежим воздухом. Да и нечего тут валяться. Пойдем лучше ко мне. У меня балкончик с тенечком, и столик стоит, и чайку попьем, и конфеток, - замурлыкала соседка своим тягучим, напевным голосом.
- Пожалуйста, не надо, я не хочу. Оставьте меня... Пожалуйста...
Марина не представляла себе, как она сможет подняться, тем более идти... и сидеть... и разговаривать. Ей трудно было даже лежать. Она ощущала каждую клеточку своего измученного тела.
- Хватит прикидываться, вставай, - мать резко дернула ее за руку. - Посередь дня тут разлеглась. Дел что ли нету?
Марина выдернула руку и нехотя перевела взгляд на мать. Собрав всю свою волю, напрягла голос.
- Мам, уйди, пожалуйста, сил нет.
- У тебя нет! Я в два раза старше тебя и то двигаюсь, как заводная. Да я каждый день чуть ли не в обморок падаю, а хожу и что-то делаю. Вот в суд надо подавать, соседка меня уже два раза топила. Я у нее компенсацию отсужу. Да еще за моральный ущерб возьму.
- Вот и идите, дорогая, - твердым голосом сказала соседка. - У вас неотложные дела, а мы тут как-нибудь справимся.
На Татьяну Алексеевну с глубокой решимость смотрели черные, как угольки, глаза.
- Действительно, пойду я, а то у меня тоже голова кругом пошла. Газу тут напускала, я и наглоталась. Пойду немного дома отдохну да в ЖКО надо, акт составлять.
- Вот-вот, акт составлять, в ЖКО сходить, дел еще много. - Соседка подхватила Татьяну Алексеевну под руку и проводила до двери. Затем вернулась в комнату и снова наклонилась над Мариной. - Вставай, солнышко. У меня тебе полегчает. Покушаешь, чайку попьешь. А то мой поехал развозить товар, нету его дома, мне одной-то скучно.
Соседка смотрела на нее участливо, и столько ласки и нежности было в ее темных глазах, что Марина отвернулась, стараясь скрыть набежавшие слезы.
- Спасибо вам... - Марина замялась, не зная имени женщины.
- Да Ритка я, Ритка Кукушкина, квартира моя этажом ниже.
- Не беспокойтесь, Рита. Никуда я не хочу, полежу немного...
- Нет-нет, не полежишь, - уже твердо сказала Рита, - уж лучше у меня посидим, все же головка кверху - соображать лучше.
Соседка решительно взяла Марину за руку и потянула на себя. Марина со вздохом села, опустила ноги на пол и встала. Голова кружилась, ноги были настолько слабы, что нестерпимо захотелось снова лечь. Но соседка всё тянула ее за собой.
- Обувайся, дорогунчик, и пойдем.
Марина со страхом посмотрела на разбросанные босоножки. Она даже не представляла, как сможет наклониться, застегнуть ремешки. Все, что делалось раньше автоматически, само собой, сейчас казалось ей невыполнимой, трудной работой.
Как будто угадав ее мысли, Рита сама присела на корточки и обула девушку.
- Да, деваха, круто тебя... Ничего, выкарабкаешься. Не такое еще со мной бывало, и ничего жива-здорова, чего и всем желаю.
Она взяла Марину за плечи и повела вниз по лестнице.
Квартира Риты была почти такой же, что и у Марины. Только бардак был неописуемым. Везде валялись сумки, коробки, мешки.
Рита усадила Марину на старенький диван, который стоял напротив телевизора. Рита нажала на кнопку пульта, экран засветился. Женщина с львиноподобной прической, заламывая руки, причитала: “Я никогда не прощу ему эту измену, я расквитаюсь с Рамиросом”.
- Так… это нам не по теме, - сказала Рита и нажала другую кнопку.
Крупным планом показывали обезображенный труп с выкатившимися, остекленелыми глазами.
- Ух, ты! ужас какой! - воскликнула Рита и опять переключила канал.
В конце концов она остановила выбор на передаче, где скучающие немецкие пенсионеры путешествовали по Франции.
Марина тупо уставилась на экран, но постепенно монотонный рассказ ведущего о способах выращивания винограда и приготовлении вин увлек ее. Она, вслед за бюргерами, гуляла рядом с богатыми виноградниками, наблюдая, как собирают в плетеные корзины тяжелые гроздья, налитые соком, как ссыпают виноград под громоздкие прессы, как готовое сусло помещают в большие, высокие емкости, и как готовое вино разливают по бутылкам.
Рита вышла из кухни и потянула ее на балкон.
- Пойдем, посидим на ветерочке. Тебе надо проветриться.
Марина опустилась на жесткое сиденье старого кресла и прикрыла глаза.
Действительно, на балконе ей стало лучше. Мерно шуршали листья большого клена. Шума машин не было слышно. Рита принесла тарелку с дымящейся картошкой и большим жареным куском мяса. Марину затошнило при одном виде пищи.
- Рита, извините, можно просто чай, - попросила Марина.
Соседка внимательно посмотрела на бледное лицо девушки.
- Нет проблем!
Уже через минуту перед Мариной стояла большая зеленая кружка с нарисованным, умильно-розовым поросенком. Поросенок держал во рту цветок и наивно таращил глазки. Марина невольно улыбнулась в ответ на его улыбку.
- Тебе сколько сахару? Две? Три? - спросила Рита, опустив в сахарницу десертную ложку.
- Спасибо, я так...
Рита удивленно вскинула брови.
- Тогда конфетки бери, - сказала она и пододвинула небольшую вазочку, до краев наполненную конфетами в блестящих обертках. Марина с трудом отыскала среди “трюфелей” и “кара-кумов” маленькие карамельки, и, вытянув одну, развернула шуршащую бумажку. - Любишь “лимончики”? Ну, кушай-кушай... - добродушно сказала Рита, а сама с удовольствием стала поглощать золотистую картошку с мясом. Ветер дул в спину Марине, и она не ощущала запаха.
Марина положила конфету в рот и стала пить маленькими глотками. Густой, терпкий чай, прогнал тошноту.
Когда она поставила пустую кружку на круглый столик, Рита тоже заканчивала свой обед, с удовольствием собирая куском черного хлеба соус. Потом она подлила Марине еще чая и налила себе.
- Уф, горячо. Пусть немного поостынет, в животе картошка уляжется. Люблю я, грешным делом, поесть. - Она погладила себя по круглому, мягкому животу, и, сделав небольшую паузу, участливо спросила.
- Ну, ты как? Полегчало?
Она взглянула в глаза девушки; усталость и боль погасили лазоревый свет, и они казались серыми и пустыми.
- Что случилась, деточка? Отчего в депрессуху свалилась?
Марина взяла кружку, сделала глоток, пожевала конфету, снова отпила, и только потом ответила.
- Ребенка потеряла... Муж ушел… Почти три года вместе... Говорит, любит другую...
- Так, так, так... Навалилось на тебя, дорогуша.
Рита откинулась на спинку кресла, сложила руки на груди.
- Нда, что мне тебе сказать? Жизнь, она, да, не сказки сказывать. Жизнь, бывает, такое подкинет... Только вот, что я скажу – с трудностями надо не смиряться, а драться. И тут уж надо крепко кулаки сжать. Надеяться ненакого. Ни мать, ни муж за тебя жить не станут. Или хочешь в калеку превратиться? - Рита испытующе посмотрела на Марину и снова сунула себе в рот конфету. - Знаешь, сколько бедолаг по психушкам валяются, - продолжила она глухим, словно давшим трещину голосом, - сколько горькую втихаря потягивают?! Да и те, что кажутся нормальными, подчас не лучше больных. Многие озверели, что на баб уже не похожи! За копейку готовы удавиться. Или детей прессуют так, что те света белого не видят.
Взгляд ее стал непроницаемым, будто обращенный в себя. Но вдруг ее глаза оживились, наполнились решимости, как у неумелого пловца, готового броситься в воду.
- Я вот тоже не всегда мягкая и пушистая была… Хочешь расскажу свою историю?
Марина кивнула. С соседкой они раньше только здоровались , но сейчас Марине казалось, что только Рита ей сможет помочь.