Вряд ли можно встретить человека, который бы не слышал чудесную сказку Ганса Христиана Андерсена о стойком оловянном солдатике. Вот именно таким солдатиком и считал себя Колька. Так его с самого детства и называли. Вначале это его здорово обижало, что было неудивительно! Да, и кому же понравится, когда тебя дразнят! Но потом он привык и отчасти с этим согласился. Всему причиной была его фамилия - Оловянный.
Громкий стук в окно, ранним утром, в День Святого Николая угодника, заставил сторожа Овощной базы Кондратьевича от неожиданности вздрогнуть. На широком крыльце среди вчерашних срубленных капустных кочанов лежала клетчатая холщевая сумка из которой доносился тоненький жалобный плач. В ней кроме младенца, завернутого в одеяло, находилась старая потёртая от времени оловянная ложка. В результате всех этих обстоятельств наше государство пополнилось ещё одним гражданином с фамилией именем и отчеством - Оловянным Николаем Кондратьевичем.
С того самого дня и началась Колькина жизнь как в старой доброй сказке. От сверстников отличался настойчивостью и упорством. Сказать, что всё давалось легко нельзя, но благодаря стойкости своего характера, он обязательно добивался того к чему стремился. В нём как - бы соединялись два человека. Один - Добрый и ласковый, немного застенчивый, постоянно улыбающийся неунывающий. Другой – упорный, можно сказать, «упёртый» настойчивый, «безбашенный», которого победить было просто невозможно. Даже великовозрастные, отпетые хулиганы не связывались с ним и обходили стороной. Когда то в детстве, были, конечно, неоднократные попытки с их стороны обидеть, скрутить в бараний рог, подчинить его кому- либо. Но все их старания перечеркивались упорством и несгибаемой Колькиной волей. Однажды, впятером его скрутили, заломили руки за спину, уткнули лицом в снег. Но он в отличие от всех остальных не только не молил о пощаде, а умудрялся кусать обидчиков до крови и плеваться на них. Изловчившись, каким- то чудом, вырвался и схватился за валявшуюся на снегу трубу...
С тех пор его никто не обижал. После восьмилетки поступил учиться в профтехучилище на бульдозериста. Нравилось всё: чудесная работа, дружный весёлый коллектив молодежной бригады, и светлая ухоженная комната в «малосемейке». Колька был счастлив, но для полного счастья ему не хватало: первое – встретить свою единственную и неповторимую половинку; второе - узнать, наконец, хоть что-нибудь о своих родителях. Он держал в руках старую оловянную ложку и размышлял: «Кто они? Где? Почему бросили его?».
Своё девятнадцатилетние встретил в звании сержанта командира отделения, парашютно-десантного батальона (за речкой) в далёком Афганистане. За год службы научился многому: стрелять из всех видов оружия, умело водить бронетранспортёр, ставить мины и разминировать их, в совершенстве овладел приёмами рукопашного боя, но самое главное научился по- настоящему ценить жизнь и дружбу своих товарищей.
Моджахеды - участники великого джихада, бойцы за веру, как они себя называли, с самого восхода ждали по обеим сторонам ущелья, когда же появится колонна с боеприпасами и продовольствием. Всё было готово для встречи: установлены фугасы с таким расчетом, чтобы можно было уничтожить одновременно и головную и замыкающую машины, а всё расстояние от начала и до конца там внизу находилось под прицелом пяти мин направленного действия. Единственное место, где могли бы спастись «шурави»- небольшой развал между скалами шириной метров двадцать и длиной примерно шестьдесят весь усыпанный валунами до самого берега горной реки. Все, кроме этого места отлично просматривалось и простреливалось сверху.
Мухаммад полевым командиром был уже не первый год и старался проводить все операции лишь при полной уверенности в победе и с наименьшими потерями своих верных бойцов. Именно поэтому он приказал ещё с вечера сделать так, чтобы не одна « паршивая собака» не смогла уйти этим путём. С десяток противопехотных мин, растяжек и лепестковых мин было установлено и разбросано на такой маленькой площади.
Он отлично спланировал и продумал операцию. Всё должно было произойти быстро в течение двадцати - тридцати минут, а потом стремительный отход по одному ему известным тропам в Пакистан. Надо успеть уйти до прилёта этих проклятых вертушек шурави.
Насим сообщил по радиостанции, что колонна в количестве пятидесяти машин в основном бензовозов усиленная тремя автомобилями КамАЗ с зенитными установками ЗУ-23-2 и тремя бронетранспортёрами начала движение ещё в пять тридцать и уже давно должна была сюда прибыть, но на всё видимо воля Аллаха!
Над ущельем зависли два вертолёта огневой поддержки, высматривая и вынюхивая, но так ничего и не заметили. Пошли дальше вдоль дороги, чтобы убедиться в безопасности прохода колонны.
Не так глуп был Мухаммад, чтобы оставлять своих бойцов у всех на виду. Только после сигнала наблюдателя, что прочёсывающая рота ушла от места засады метров на шестьсот, он дал команду на занятие позиций.
Колька уже не в первый раз принимал участие в сопровождении колонн. Это была тяжёлая и очень опасная задача. Не знаешь где и когда ожидать нападение. За каждым камнем мог сидеть какой-нибудь дух с гранатомётом или автоматом. За долгие месяцы, проведённые в Афганистане, уже знал многие хитрости: люк боевой машины лучше всего держать в открытом состоянии, тогда при наезде на мину появлялся шанс остаться живым и много-много других нюансов и привычек выработанных практикой нахождения в боевых условиях.
Пекло по страшному. Воздух как бы звенел от жары. Пот стекал градом, разъедал глаза. Очень трудно было постоянно пялиться, вверх на вершину скалы, в сторону слепящего солнца держа автомат наготове.
Земля неожиданно и удивленно вздрогнула. Пламя от взорванных бензовозов вырвалось на волю, и взметнулось вверх, прямо к солнцу унося вместе с собой души молодых ещё, ничего не видевших в этой жизни ребят.
Колька лежал на земле и медленно приходил в себя. Его отбросило взрывной волной от бронетранспортёра вперёд метров на двадцать. Голова слабо соображала. Вся колонна была объята пламенем. Ни стонов, ни криков раненных уже не было слышно. (Вечная им память всем погибшим в той войне!) Только откуда - то сверху доносились ликующие крики духов: «Аллах Акбар!». Рядом, метрах в десяти Лёшка - самый весёлый во взводе паренёк из Красноярского края. Он, молча, и удивлённо смотрел на вспоротый осколком живот и выпавшие наружу кишки. Улыбаясь сквозь нестерпимую боль, пошутил: «Ах, вот она какая анатомия!»
Колька открыл аптечку, достал шприц-тюбик промедола, поставил в бедро товарищу обезболивающий укол. Сложил обратно вовнутрь живота кишки товарища и используя прорезиненную ткань перевязочного пакета наскоро перемотал бинтами. Оглядевшись по сторонам, понял, что двигаться к пылающей колонне нет смысла, ползти дальше по дороге – расстреляют сверху духи. Единственно правильное решение – попытаться укрыться за валунами у реки.
Уложив Лёху на случайно подвернувшийся невесть откуда кусок дерматина пополз к валунам подтягивая за собой товарища.
Духи давно заметили передвигающегося внизу бестолкового шурави и тащащего за собой раненного товарища всё ближе и ближе к минному полю. Снайпер давно мог бы пустить ему пулю в голову, но всем им был интересен итог этой борьбы (Они-то в отличии от этого маленького и никчемнейшего человечка там внизу знали и о минном поле, и об его участи). Время поджимало, а он полз и полз… «Не стрелять! На всё Воля Аллаха!» - Мухаммад уводил свой отряд в сторону Пакистана…
Господь помог, и не потому, что Колька с детства был крещён, и вовсе не потому, что обделён теплом материнского сердца с малых лет, а потому, что в этом современном и жестоком мире должна быть хоть какая- то справедливость!
У самых валунов по локоть в крови, ободранный, грязный, опаленный пламенем проклятой войны Николай поднялся в полный рост, чтобы поднять своего друга и спрятать его за камни. Взрыв. Нестерпимая боль. Темнота…
Колька не видел, как пара Ми-24 вертолётов огневой поддержки достали-таки отряд убегавших к Пакистанской границе душманов. Умирающий полевой командир Мухаммад вдруг вспомнил белобрысого бестолкового шурави из последних сил волочащего своего раненного товарища к минному полю. Потрескавшиеся губы, прежде чем замолкнуть навечно, прошептали: «На всё воля Аллаха»…
Не видел Колька , как от взрыва противопехотной мины нажимного действия оторвалась его ступня, обутая в потёртый старенький кроссовок и улетела куда-то далеко за валуны. Не видел, как его друг Лёха зубами отгрыз розовый резиновый жгут от перевязанных им магазинов и перетянул выше колена, то, что осталось от ноги.
Не видел, как две стрекочущих стрекозы приземлились прямо на дорогу. Он не видел, но чувствовал своей душой, что где-то рядом есть плечо друга, на которое можно опереться. И самое главное, что сказка про стойкого оловянного солдатика так кончится не должна…
Весна выдалась на удивление ранняя. После ночного дежурства в приёмном покое Мария Петровна усталая и вымученная с красными от недосыпа глазами облегченно присела на краешек расшатанного сидения в дребезжащем и радостно звенящем трамвае. Всё вокруг пело и звенело от пришедшей нежданно- негаданно, захватившей весь городок в свои объятья весны. Очерствевшая от долгих лет переживаний душа не отзывалась. Старая, одинокая с суровым выражением лица она посматривала, как за пыльным окном трамвая менялись асфальтированные улицы городка, как прохожие осторожно обходили первые весенние лужи. Вдруг ей вспомнилась родная деревня, в которой родилась и прожила большую часть своей жизни, фельдшерский пункт, который считала своим домом, радостные и приветливые лица односельчан. Как там сейчас, наверняка, здорово! Вспомнила первые звенящие, кристально-чистые ручейки с увала до самой речки, стайки весёлых воробушков радующихся весне, первую пробивающуюся зелёную травку, лёгкое дыхание земли. И запах, чудесный запах весны! Разве, здесь в городе так весной может пахнуть? Она невольно улыбнулась.
Жить бы там да жить! Да только в деревне её ничего уже не держало. Отец с матерью похоронены далеко: отец – в Белоруссии, мать в далёком Подмосковье. Унесла война нежданно-негаданно, а назад не вернула. Тётка, добрейшей души человек уехала на Урал вместе с вернувшимся с фронта инвалидом-мужем. Звала с собой, но не хотелось бросать отчий дом, да и работа, после окончания медицинского училища деревенским фельдшером была почётной и интересной.
Неудачный роман с приезжим студентом из города на лето отдохнуть в деревне закончился появлением на свет красавицы доченьки Иришки. Его и след остыл, и знать не знал он о появлении такой красотулечки. Он исчез из жизни, а счастье осталось. И жили они душа в душу до самого окончания Иринкой школы.
Поехала в город поступила в медицинское училище по маминым стопам дочурка. Да вот незадача влюбилась она до беспамятства в молодого парня бывшего детдомовца, и рванули они оба по комсомольской путёвке на БАМ. Письма от туда шли регулярно радостные и весёлые, наполненные счастьем.
Только счастье оно ведь вечным не бывает. Декабрь. Холода. Открыла Петровна конверт, прочитала, и сердце сжалось в комок. Мужа Иришкиного на лесоповале сосной насмерть придавило. Снег глубокий был и не успел он отпрыгнуть. А сама Иришка на девятом месяце беременности. «Ты мамуля не волнуйся, вот расчёт за Сашу получу, девять дней отведу и к Новому году у тебя буду!»
Вот уж и декабрь на исходе, а доченьки нет и нет. Изволновалась, извелась вся, места себе найти не могла. Отправила телеграмму на прежнее место работы супруга дочери. Ответ честь по чести. Так, мол, и так - такого то числа рассчитали, такого то отправили поездом и номер указали и вагон. Бросилась Петровна в милицию, написала заявление. Днём и ночью по комнатам металась, места себе, не находя. После рождественских праздников привезли в город на опознание. Она доченька милая. И разум помутился, и жизнь смысл потеряла. Умерла от сердечной недостаточности. Нашли через две недели в сугробе недалеко от станции. А был у нее ребёнок или нет, а если и был, то куда делся, то никому не известно.
Похоронила Мария Петровна свою доченьку на городском кладбище, сняла себе маленькую комнатку неподалёку и на работу устроилась в городскую больницу. И все интересы её с этого дня стали: больница, могилка дочери и служба в маленьком храме неподалёку.
Двери трамвая распахнулись, и в него запрыгнул белобрысый весёлый паренёк с синими ясными глазами. Такими синими и ясными как у её любимой покойной Иришки. Остановился возле её сиденья, схватился крепко за поручень и стоит, покачивается в такт движения трамвая. Осмотрелся по сторонам – мест свободных нет. Сумку свою спортивную на пол поставил. Стоит, качается из стороны в сторону нет-нет, да и заденет своей коленкой твёрдой Марью Петровну. А характер Марьи Петровны тот ещё! Палец в рот не клади! «А что это ты паренёк шатаешься из стороны в сторону? Пьяный что ли? Или ноги молодые не держат? Не старый вроде, а на ногах не стоишь! Синяк мне своей ногой наверно настучал, а не замечаешь! Может, ещё и на коленки ко мне сядешь? Вот до дому доберёшься мамке своей на коленки и садись! А меня не задевай!» - громко на весь трамвай выпалила она. А про себя подумала: «Что я творю старая? Крыша видимо едет!».
Паренёк смутился, покраснел ( другой послал бы эту бабку куда по дальше) «Ты уж бабуля извини если обидел, Только была бы у меня мамка, я б её всю жизнь на руках носил, всё бы для неё делал. Дай бог найти её когда-нибудь! Детдомовский я. А что стою некрепко - просто без ноги на протезе не привык ещё! Маленько попривыкну, еще и танцевать научусь. Я по природе стойкий. Прости!» Приподнял штанину, а там протез. Наклонился за сумкой, куртка распахнулась, на груди кроваво блеснул орден «Красной звезды». Из трамвая вышел и быстрым шагом рванул от остановки, куда глаза глядят. Слёзы от обиды текут по щекам.
Что-то оборвалось в душе у Петровны. Почему то, вдруг, этот белобрысый синеглазый мальчишка стал ей по настоящему родным и близким. Давно уже так не бегала. На колени упала. Кляла себя старую и глупую на чем свет стоит. Слёзы у обоих из глаз лились ручьём, Провожал её Колька до самого дому. И она, столько лет хранившая в себе всю свою боль и страдания, накопленные за долгие годы, никогда и ни кому о ней не рассказывавшая неожиданно для себя открылась перед ним.
Уговорила- таки зайти на чашку чая. Колька, неожиданно для себя, с радостью, согласился. В комнате было светло и уютно. На окнах вышитые крестиком занавесочки. В уголке иконка святого Николая Чудотворца. Чайник закипел. Петровна засуетилась, забегала на стол накрывать. Блюдечки, чашечки, ложечки. Вытащила из шкафа альбом с фотографиями. «Вот оно всё моё богатство, что по наследству от родителей досталось – этот альбом, да вот ещё и ложка прадеда моего, он когда-то её сам отливал. Мастер был на все руки. Такую тяжеленную не встретишь. Сейчас всё с нержавейки да с алюминия. Было две, да вот одна осталась- вторая с доченькой моей Иришкой пропала!» И выложила на стол старую оловянную ложку. Колька смотрел на неё широко раскрыв глаза. Рванулся к спортивной сумке…
« До чего же здесь в родной деревне, в родительском доме, светло и привольно!» - думала Петровна, поглядывая за двумя проказниками правнуками, кувыркающимися на зелёной травке перед домом. «Молодежь на работе и я вроде бы при деле».
В светлой гостиной со старинного образка хитро прищурившись, одобрительно поглядывал Николай Чудотворец, а перед ним на вязаной ажурной салфетке лежали две большие, потёртые временем оловянные ложки…
...
Автор Андрей Эйсмонт
...
Уважаемые читатели, если у Вас есть истории, которыми хочется поделиться с миром, в чём-то предупредить, поделиться опытом, повеселить или же спросить совета - присылайте, будем публиковать.
официальный сайт автора канала http://lakutin-n.ru/
Почта:Lakutin200@mail.ru
Страница VK https://vk.com/avtor_nikolay_lakutin
Инстаграм https://www.instagram.com/nikolay_lakutin/
Мы совершенно не обидимся, если Вы подпишетесь на наш литературный канал и поставите лайк;)