Генерал Омар Торрихос Эррера, правивший одной из самых маленьких стран Латинской Америки – Панамой, вошёл в историю как один из наиболее выдающихся политиков и правителей континента в ХХ веке. Кроме того, он во многом остался загадочной фигурой: его политические взгляды и практическая деятельность не укладывались в общепринятые схемы. Гибель генерала также покрыта тайной.
Омар Торрихос был лидером офицеров-националистов Национальной гвардии (военизированное формирование, функционально соответствующее жандармерии), совершивших военный переворот 11 октября 1968 г. и возглавлявший Панаму до своей гибели в 1981 г. Он был главой правительства и командующим Национальной гвардией; кроме того, в Конституции его личный статус был определён как «Верховный лидер панамской революции».
После переворота Торрихос заявил, что главная цель его правления – возвращение стране зоны Панамского канала. В течение последующих 9 лет он вёл тяжёлые переговоры с США, завершившиеся 7 сентября 1977 г. подписанием с президентом США Дж.Картером Договора о Панамском канале, предусматривавшем постепенную передачу зоны Панамского канала под юрисдикцию Панамы к 31 декабря 1999 г. «Я не хочу войти в историю, я хочу войти в зону канала», - часто повторял Торрихос.
Поскольку возвращение канала предполагало противостояние с США, Торрихос оказался в ряду левых националистов и антиимпериалистов. Сам он называл себя социалистом. Социализм для него означал сильную социальную политику, проводимую государством, но без покушений на частную собственность, что соответствует идеям современной социал-демократии (в Латинской Америке социал-демократов обычно называют социалистами).
Зачем Торрихосу было «входить в зону канала» - только ли по соображениям национального престижа? Это, конечно, важно: любая нация не может чувствовать себя полноценной, если часть национальной территории отчуждена другим государством. Но панамский генерал руководствовался и иными соображениями: он прекрасно осознавал, что возможностей для развития у Панамы мало – природные ресурсы незначительны, возможности для туризма минимальны, население малообразованно, трудовая культура низка, а элита не квалифицирована и воровата. Он хотел превратить канал в источник безбедного существования панамского народа, т.е. сделать его тем же, чем является нефть для арабских монархий Персидского Залива или туризм для Мальдивских островов.
Основная работа генерала на посту вождя революции – это добывание денег. Которые, в свою очередь, тратились на социальные реформы – ведь без финансирования невозможно ни организовать всеобщее образование, ни обеспечить граждан качественной медициной, ни провести аграрную реформу. Разумеется, в Конституции Панамы давным-давно были прописаны и первое, и второе, а с 1962 г. – даже третье. Но школ и больниц, как и учителей и врачей, не хватало, а аграрную реформу было невозможно провести из-за отсутствия средств на закупку сельхозтехники и удобрений, из-за недоступности дешёвых кредитов для крестьян. Всё это – большие деньги, которые должен был дать канал.
Но откладывать реформы генерал тоже не собирался. После переворота в Панаме были установлены минимальная зарплата в промышленности, запрет на необоснованное увольнение и введена 13-я зарплата. Трудящиеся получили 40-часовую рабочую неделю и право на забастовку. Для малоимущих граждан возводилось комфортабельное жильё.
За десять лет правления Торрихоса начальное образование стало бесплатным, а количество неграмотных в Панаме сократилось с 35 до 7%. Были построены многофункциональные медицинские центры в расчёте по одному на каждые 10 тысяч человек, полностью ликвидированы полиомиелит, дифтерия, малярия и жёлтая лихорадка, а детская смертность сократилась с 44 до 24 человек на тысячу родившихся.
Аграрная реформа была направлена не столько на передачу крестьянам земель латифундистов, сколько на стимулирование землевладельцев к ведению хозяйства современными, интенсивными методами. Если земли не использовались, их передавали крестьянам. На перераспределённых землях было создано 250 кооперативов, получивших льготные кредиты, а крупные землевладельцы были вынуждены превратиться из традиционных латифундистов в современных предпринимателей.
В 1978 г. ВВП на душу населения в Панаме стал одним из самых высоких в Латинской Америке, а по некоторым подсчётам, даже самым высоким.
Как этого удалось достичь, если канал в 1977 г. только начал передаваться панамцам, и отчисления были не так уж велики?
Торрихос превратил Панаму в «налоговый рай»: в стране были созданы самые льготные условия для ведения бизнеса. Уже в1973 г. в стране было больше 50 филиалов крупнейших международных банков с суммой депозитов выше $1,5 млрд.
Понимая, что Панаме трудно соперничать в финансовой привлекательности с Швейцарией или такими офшорами, как Джерси или Каймановы острова, Торрихос привлекал самые разные средства, не брезгуя и явно «грязными». Наркокартели в Колумбии появляются в конце 1970-х (и сразу устремляются в Панаму), но ещё раньше в Латинской Америке крутилось много денег как минимум сомнительного происхождения – от контрабанды всего и вся до средств, вырученных от незаконной торговли золотом, драгоценными камнями, донорской кровью, древесиной, марихуаной... Генерал это знает, но не противодействует – не потому, что он получает свою долю в кокаиновом бизнесе (Торрихос – бессребреник, ему лично ничего не надо), а потому, что «грязные» деньги поднимают панамскую экономику точно так же, как деньги какого-нибудь «Чейз Манхэттен» или «Лионского кредита».
Через Панаму также шло финансирование повстанческих и террористических организаций, а это – очень большие деньги. Торрихос восстановил дипломатические отношения с Кубой и в 1974 г. посетил эту страну, встретившись с Фиделем Кастро. На вопросы журналистов об этой встрече генерал ответил уклончиво: мол, Фидель – «единственный иностранный деятель, который не учил меня, что нужно делать». Можно предположить, что беседа двух политиков была посвящена очень конкретной теме. Во всяком случае, после той встречи в Панаме появился бывший посол Кубы в Аргентине Эмилио Арагонес Наварро, ставший директором Международного финансового банка – организации очень богатой и совершенно непрозрачной.
В то время самым перспективным революционным движением в Латинской Америке, с точки зрения Фиделя Кастро (Москва была с этим совершенно не согласна), было аргентинское – это были левые перонисты-montoneros и троцкисты из Революционной народной армии. Эти группировки активно занимались вымогательством - так, 19 сентября 1974 г. montoneros похитили братьев Хорхе и Хуана Борн, сыновей главы крупнейшей аргентинской компании «Бунхе и Борн». Компания заплатила за их освобождение $64 млн. (в ценах 2020 г. - $320 млн.) – это самый крупный выкуп в истории. Самый крупный, но не единственный: исполнительный директор Kodak Антонио де Крус принёс montoneros ещё $8,7 млн., директор филиала ITT Винченцо Руссо и директор компании Vesty Рональд Гроув – по $5,48 млн. каждый, исполнительный директор Mercedes Benz в Аргентине Энрике Метц - $5 млн., исполнительный директор British American Tobaco Фрэнсис Бримикомб - «всего лишь» $1,7 млн.
Троцкисты, в свою очередь, осуществили 170 ограблений банков и получили выкуп как минимум за 185 человек – это принесло им $80 млн., или более $400 млн. в ценах 2020 г. (в т.ч. за освобождение крупного нефтетрейдера В.Самуэльсона - $15 млн., президента компании Roberts Ч.Локвуда - $10 млн., президента компании Firestone Дж.Р.Томпсона - $3 млн.). И большая их часть тоже была отмыта через Панаму. Через Панаму перекачивались средства никарагуанским сандинистам, гватемальским, сальвадорским, колумбийским повстанцам, которые тоже не брезговали похищениями людей и отмывали деньги в той же Панаме.
Стоит ли осуждать за это Торрихоса? Финансирование террористов и отмывание «грязных» денег самого различного происхождения шло и до Панамы разными каналами через разные страны – Торрихос просто откусил кусок и других «чёрных» и «серых» финансовых структур, работавших на Кайманах, Бермудах, Сейшелах и пр. В Панаме банки платили больше налогов, чем в чистых офшорах, но и средства террористов и наркокартелей отмыть было легче – власть сознательно закрывала глаза на подобные операции. Во всяком случае, в Панаме эти деньги шли на строительство школ, больниц и домов для рабочих и фермеров.
Канал должен был избавить Панаму от зависимости от «грязных» денег, дать ей твёрдый и легальный доход (генерал также надеялся на ещё один проект – добычу и экспорт медной руды, но горнодобывающие компании сочли его нерентабельным).
Переговоры с США о канале были очень трудными: американцы настаивали на сохранении контроля над каналом, ссылаясь на отсутствие кадров у Панамы, упирали на важность его в глобальном противостоянии коммунизму, указывали на недемократический характер режима Торрихоса. Поэтому генерал усиливал давление, мобилизуя латиноамериканские государства и правителей (от Фиделя Кастро до Аугусто Пиночета) в свою поддержку. Уже после подписания договора Торрихос рассказал, что в случае неодобрения его сенатом США панамская Национальная гвардия должна была атаковать американские военные и гражданские объекты в зоне канала – генерал был готов идти до конца.
Через год после подписания договора о канале Торрихос легализовал все партии и оставил пост главы правительства, сохранив за собой командование Национальной гвардией. Он официально заявил об отказе когда-либо баллотироваться на пост президента. Возможно, это было исполнением негласных условий американцев при подписании договора, но, скорее, это был его личный выбор: Торрихос считал свою миссию выполненной. При этом его авторитет был настолько высок, что министры и все высшие чиновники ездили к нему за «советами», т.е. фактически он продолжал управлять Панамой. Впрочем, подобная практика формального ухода всемогущих каудильо «в тень» весьма широко распространена в Латинской Америке – от П.Э.Кальеса в Мексике до Х.Фигереса Феррера в Коста-Рике.
Несмотря на контакты с Кубой, явные симпатии к социализму (правда, демократическому) и жёсткую антиимпериалистическую риторику, Торрихос относился к коммунистам негативно: вероятно свою роль сыграло тяжёлое ранение, полученные им ещё в 1959 г. в бою с партизанами-коммунистами, высадившимися с Кубы. После переворота 1968 г. он выпустил на свободу всех политических заключённых, кроме коммунистов, которые остались досиживать свои сроки. Хотя Советский Союз непрестанно оказывал панамскому генералу знаки внимания, а советская пресса пестрела комплементарными статьями о Торрихосе и его политике, он так не пошёл на установление дипломатических отношений с СССР. Панама при его правлении не пыталась играть на противоречиях между Западом и Востоком, не шантажировала американцев, как это делал Ж.-К.Дювалье на Гаити и Р.Л.Трухильо в Доминиканской Республике, угрозой перехода на сторону стратегического противника. Признав право Западной Сахары на самоопределение, Торрихос твёрдо поддерживал Израиль в его противостоянии арабским странам. В 1980 г. Панама предоставила убежище сотням сальвадорских крестьян, преследуемых армией и ультраправыми силами – и в том же году приняла свергнутого шаха Ирана Мохаммеда Резу Пехлеви, которого опасались принять другие страны.
Таким образом, внешняя политика генерала, равно как и внутренняя, не была левой – она была левоцентристской, самостоятельной и прагматичной.
Было бы неправильно считать, что Торрихоса интересовали только деньги. Он помогал идейно близким движениям социал-демократического толка. Помощь Торрихоса получала левонационалистическая хунта полковника А.Махано в Сальвадоре; в 1979-80 гг. она безуспешно пыталась противостоять ультралевым и ультраправым террористам.
В 1978 г. Торрихос начал оказывать помощь никарагуанским сандинистам: через Панаму к ним поступало оружие, в стране существовали базы отдыха и госпитали для раненых повстанцев.
Однако генерал внимательно присматривался к сандинистским лидерам: он не желал поддерживать коммунистов, и искал среди них единомышленников. Он организовал кампанию помощи сандинистам среди латиноамериканских социал-демократов: так, через Панаму им поставлялись винтовки FAL венесуэльского производства (Торрихос убедил организовать их поставки президента этой страны, социал-демократа Карлоса Андреса Переса). Между Панамой и Никарагуа расположена Коста-Рика, где также правил президент – социал-демократ Даниэль Одубер. Торрихос уговорил Одубера разрешить сандинистам организацию повстанческих лагерей на коста-риканской территории, не препятствовать перемещению повстанцев и провозу оружия. Президент Коста-Рики, не имеющей армии, опасался нападения сомосовской гвардии, но Торрихос не только гарантировал помощь своих гвардейцев, но и убедил сильную в военном отношении Венесуэлу дать этой беззащитной стране такие же гарантии.
Из сандинистских командиров Торрихос делал ставку на Эдена Пастору – легендарного «команданте Зеро», совершившего наиболее громкие операции против диктатуры Сомосы. Пастора был социалистом и демократом, в отличие от других лидеров фронта, придерживавшихся марксистских взглядов.
В 1979 г. Пастора командовал Южным фронтом сандинистов «Бенхамин Селедон», атаковавшим режим Сомосы со своих баз в Коста-Рике. Это был самый сильный повстанческий фронт, сковывавший от 2/3 до 3/4 сомосовской гвардии. Через Панаму фронт пополнялся иностранными волонтёрами – в основном чилийцами, аргентинцами, колумбийцами. Мало кто в Никарагуа и в Латинской Америке сомневался, что Пастора после победы революции станет фигурой № 1 в сандинистском правительстве. Однако марксисты – братья Даниэль и Умберто Ортеги, Томас Борхе и Ленин Серна – сразу после победы оттеснили непослушного социалиста на второй план: Пастора стал всего лишь заместителем министра обороны, отвечающим за ополчение.
Сандинистское правительство Никарагуа постепенно склонялось влево. Оно сформировало партийные, сандинистские, спецслужбы, подчинило политическому руководству армию и вытеснило из своих рядов представителей других партий. Сандинисты начали принудительное кооперирование крестьянства, организовали силовое давление на профсоюзы, предпринимательские организации и прессу. Страну наводнили кубинские и советские советники, а также члены ультралевых и террористических организаций со всей Латинской Америки и Ближнего Востока.
Пастора всё более резко критиковал бывших товарищей по оружию, а 7 июля 1981 г. уехал в Коста-Рику, где объявил о разрыве с сандинистами, создании «Сандинистского революционного фронта» (FRS) и начале новой повстанческой войны. После этого Торрихос свёл Пастору с представителями ЦРУ, с которыми «команданте Зеро» начал переговоры о военной помощи.
А через три недели, 31 июля, Торрихос погиб: самолёт, на котором он летел в небольшой панамский городишко, управляемый опытным пилотом, разбился по неизвестной причине при идеальной для полётов погоде.
Прежде чем объяснить, почему столько места в статье посвящено никарагуанским сандинистам и лично Эдену Пасторе, попробуем коснуться основных версий гибели генерала.
Разумеется, нельзя исключить, что никакого злого умысла не было, и самолёт разбился в силу случайности. Однако возможность этого в силу указанных причин (высокий профессионализм пилота, хорошее техническое состояние самолёта и прекрасная погода) меньше, чем вероятность покушения.
Первая версия, озвученная сторонниками генерала в Панаме и дружно подхваченная левыми всего мира – это устранение Торрихоса американским ЦРУ. Самый грубый вариант – месть американских «ястребов» за договор о канале. Если это так, то ЦРУ придётся признать сборищем злобных дебилов, поскольку, не желай американцы договор подписывать, они бы его просто не подписали или не утвердили бы в сенате. Нельзя же всерьёз рассуждать о боязни атак панамской гвардии (11 тысяч военнослужащих без авиации и бронетехники)! А уж после того, как перед гибелью Торрихос обеспечил ЦРУ контактами с Пасторой, американцы должны были его просто на руках носить.
Несколько позже появилась версия о «японском следе»: известно, что Торрихос вёл переговоры с группой японских бизнесменов во главе с Шигео Нагано о строительстве ещё одного канала, который не контролировался бы американцами. Якобы ЦРУ устранило генерала для того, чтобы не допустить этого. Версия, в общем, тоже вполне идиотская: Япония – страна, в военном отношении полностью зависимая от США, и Вашингтон имеет массу возможностей напрямую объяснить японским бизнесменам, что рыть канал не стоит. Кроме того, трансокеанский канал – дело на много лет, и убирать Торрихоса, ушедшего в отставку, не было никакого смысла.
Некоторые панамцы утверждают, что катастрофа была организована по приказу Мануэля Норьеги – в то время руководителя Управления военной разведки и контрразведки Генерального штаба Национальной гвардии. После гибели Торрихоса Норьега возглавил Генеральный штаб, а в 1983 г. он стал командующим Национальной гвардией и фактическим диктатором Панамы.
Известно, что Норьега сотрудничал с ЦРУ, но это (по приведённым выше причинам) вовсе не означает, что он устранил Торрихоса по приказу из Лэнгли. «Ананас», как называли Норьегу за рябое лицо, вполне мог это сделать для того, чтобы расчистить самому себе путь к власти. Убийство Торрихоса по приказу Норьеги, учитывая особенности личности последнего (алчность, коварство, властолюбие и авантюризм) – весьма вероятная версия.
Но не единственная. Если использовать в качестве отправной точки поиски cui prodest, придётся вернуться к Никарагуа и Пасторе. Отказ Торрихоса от поддержки сандинистов, и, более того, поддержка Пасторы, попытавшегося поднять своих бывших бойцов против режима братьев Ортега – это страшный удар по режиму Манагуа. Он означал весьма вероятное восстание в стране, а также потерю поддержки влиятельных латиноамериканских социал-демократов, управлявших такими странами, как Мексика, Венесуэла, Коста-Рика, Ямайка и Доминиканская Республика. Сандинистская Никарагуа оказывалась изолированной в Латинской Америке, исключая только коммунистические Кубу и крохотную Гренаду. Кроме того, Куба и Никарагуа рисковали лишиться столь выгодного и привычного доступа к панамским банкам.
Никаких доказательств причастности Никарагуа и Кубы к гибели Торрихоса нет, но именно Манагуа и Гавана оказались единственными выгодоприобретателями этой трагической истории. Следует также учитывать, что Норьега сотрудничал не только с ЦРУ (агентом назвать его нельзя – он и ЦРУ при необходимости использовали друг друга), но и с кубинской, и с никарагуанской разведками. А также с уже появившимися наркокартелями, мафиозными структурами и Бог знает, с кем ещё…
Омар Торрихос сделал для Панамы исключительно много. Можно сказать, что он её переконструировал – подобно тому, как Х.Батлье-и-Ордоньес создал Уругвай, а Х.Фигерес Феррер – Коста-Рику. Панама не стала благополучной, процветающей страной, и пережила ещё много несчастий – от тирании Норьеги до вторжения американских войск в 1990-м. Тем не менее доходы от канала позволяют Панаме обеспечивать своим гражданам приемлемый уровень доходов, образования и медицинского обслуживания. Торрихос остался в истории как великий лидер не только своей маленькой страны, который вернул ей не только канал, но и чувство собственного достоинства, как выдающийся вождь латиноамериканской социал-демократии.
…А «войти в зону Панамского канала» Торрихос так не смог: по договору с США к моменту его гибели канал оставался под контролем США. Но похоронили генерала в зоне канала - на холме Анкон, возвышающемся над столицей страны.